Воспоминания о Визборе и о бардовской песне

О том, что в нашей сельской библиотеке состоится встреча читателей на тему: «О любви, семье и верности», привязанная к её поповской интерпретации, я узнала перед отходом поезда. А  поскольку моим попутчиком оказался молодой красивый десантник, возвращающийся в часть для увольнения, с которым у нас состоялась беседа на более интересную и животрепещущую тему «Об армии, мировой политике и войне» (которая найдёт свое поэтическое отражение ;), то мелкими вопросами поповской любви, семьи и верности заниматься было некогда… В душном вагоне спалось плоховато (и не очень долго), поэтому сон в деревенском доме оказался крепким и длительным, так что к началу встречи я опоздала, и едва нашла свободное место (присутствовало человек тридцать). Поскольку сусально-благостную историю о муромском князе, «белой вороне» среди распутного княжеского сословия, я пропустила, то и спора на эту тему не заводила (хотя в качестве более яркого примера супружеской любви, соединённой к тому же с идейной близостью, на память пришла история протопопа Аввакума и его жены Натальи, подвергнутых мукам и сожжению никонианами).  Я подошла к моменту, когда один из пожилых библиотечных активистов пел на гитаре слабоватеньким голосом что-то о любви, да и дальше встреча шла по задуманному организаторами сценарию: конкурсы, истории, стихи. Поскольку на встрече было несколько детей, а в моей новой книжечке стихов любовная лирика была отнюдь не детской, то когда очередь выступать добралась до меня, пришлось ограничиться одним стихотворением на семейную тему – к тому же не самом благостном…
 После официальной литературной части планировалось чаепитие, остаться на которое я ещё раздумывала – после ночного поезда ещё никак не пришла в себя; но окончательное решение не оставаться пришло после того, как наш гитарист исполнил песню с припевом «Как хорошо, что мы, друзья, сегодня собрались». Поскольку моя музыкальная память весьма ограничена, то я даже не знаю, как эта песня правильно называется, и кто её автор – но вспомнился почему-то Юрий Визбор.
С Визбором мне довелось сниматься в фильме Ларисы Шепитько «Ты и я». Разумеется, я была в массовке, а Визбор с Демидовой играли главные роли… Съёмка проходила два дня подряд в старом цирке, в первый день снималась практически одна массовка и какие-то цирковые номера. Был ли в первый день Визбор – даже точно не упомню, поскольку его могла видеть только издалека, даже не зная, кто это; то, что Шепитько – главная на съемках, было ясно сразу, хотя ничего командирского в ней не было – изящный брючный костюм, красивые движения – королеву играла послушная свита. На второй день я случайно оказалась практически за спиной Визбора и Демидовой, и пару часов была от него на расстоянии вытянутой руки. Кстати, в одном из буклетов, посвящённых Визбору, был опубликован именно этот кадр, где я сижу как раз за артистами. Но вот назвать Визбора артистом я не могу – во всяком случае, не для этой роли. Он был зажат, мучился, никак не попадая в нужное настроение и движение. Шепитько волновалась, выбегая на арену, а Демидова мучилась вместе с ним – и не загоралась сама, поскольку Визбор явно не попадал в роль, и она не могла под него подстроиться… Визбор явно был человеком не публичным; он никак не мог найти себя вне камерной лирики… И вот это сожаление о Визборе – как о несостоявшемся актёре, и как о человеке, давно и безвременно ушедшем – и о также безвременно ушедшей Ларисе Шепитько, создали такой печальный настрой, что беспечно чаёвничать даже в хорошей компании совсем расхотелось… Бардовская песня – это поэзия несостоявшегося будущего. Она тоже умерла… Чтобы ни писали нынешние барды, для этой поэзии в разобщённом обществе нет публики. В лучшем случае – посторонние зрители, занятые своими личными делами…