Мой милый папа

Мой папа - очень интересный человек. С ним часто случались забавные истории, и на работе, и просто в жизни. Вспоминаю его рассказы об этих весёлых случаях и смеюсь. И вот решила написать что-то вроде коротеньких рассказов в стиле В. Драгунского о том, что и как с моим папой порою бывало. )))


****



1. ГОРИЛКА ТРИ ПЕРЦА



Папа у меня непьющий. Совсем. Но иногда, в различных житейских обстоятельствах, ему приходилось покупать алкоголь - вино, водку и прочее - не для себя, конечно, а именно ради этих случаев.



Помню одно его столкновение с "зелёным змием", потому что тогда я находилась рядом с папой и видела всё своими глазами. И слышала своими ушами.



***



Отдыхали мы несколько лет на Украине летом, в городке Остёр, что на речке Десне. Снимали полдома у одной милейшей семьи. И папе моему как-то раз понадобилось купить бутылку алкогольного йаду для рабочих, обещавших поправить крыльцо или крышу в той половине дома, где мы обитали.



Идём мы, значит, с папой по тенистым улочкам городка. Лето, птички, вообще - природа! Ляпота и благодать!.. Обговариваем, как вечером на рыбалку пойдём. Короче, наслаждаемся жизнью и ни о чём таком не думаем, ни о чём таком странном и прочем в таком роде.



Подходим  к маленькой палатке в переулочке - к магазинчику винному. Вокруг палатки народ толпится. Толпится, стоит в очереди, шутит и смеётся народ. Радуется народ жаркому лету и выходному дню. Выходной же день, люди хотят веселья - и покупают алкоголь. Много покупают, про запас, наверное, подумала я тогда. Потому что - ну зачем одному человеку шесть бутылок водки в выходной день?.. Маленькая я тогда была, не понимала некоторых вещей... Ну да речь не об этом.


Мой папа встаёт в очередь. Стоит, шутит с народом, смеётся. И я рядом стою. Наблюдаю, как народ в выходной день веселится.


Дожидается, значит, папа своей очереди и  что-то покупает... в большой, зеленоватого стекла бутылке... и с недоумением разглядывает этикетку и бутылку.



В бутылке плавает какой-то красный скрюченный стручок, а на этикетке начертано: Горiлка з перцi". Или что-то похожее. На украинском языке, естественно.



Папа решительно берёт бутылку за горлышко и показывает её продавщице. И строгим тоном спрашивает:



- Это что такое? Написано - "Горилка ТРИ перца". Почему там только один плавает? Где ещё два перца? Сами выловили - и сожрали?



Народ лёг вокруг палатки красивым веером и долго лежал, хохоча и заикаясь.


Веселья в тот день всем хватило - выше крыши. Здоровые крепкие мужики катались по траве и встать не могли некоторое время... А у продавщицы сделалось красное лицо, и она зачем-то выскочила из палатки и убежала за угол. И оттуда, из-за угла, какое-то время до нас с папой доносились какие-то странные не то всхлипывания, не то слабые завывания.



Потом добрые люди, просмеявшись и вытерев глаза, объяснили моему папе, что к чему. Что 3" - это не "три", а предлог! Предлог "С", который по-украински пишется, как "3" или как цифра "три"!  Горилка З - то есть, С - перцем. И перец там и должен иметься - в гордом одиночестве. Что мой папа и может свободно наблюдать собственными глазами.



Крышу и крыльцо в нашей половине дома рабочие, конечно, поправили. Откуда-то они узнали об этой истории с тремя перцами в горилке, так что работалось им весело...



***


2. СОЛОНКА С ЯЙЦАМИ


Мой папа любил ходить в столовую на службе. Там кормили вкусно, а на стенах висели красивые плакаты о пользе здорового питания, художественно выполненные одним из поваров-энтузиастов, считавшего себя художником и певцом полезной пищи.



Обедает как-то раз мой папа  в столовой на работе - и вдруг начинает давиться и кашлять на всю столовую. Люди к нему подошли, по спинке постучали, и какой-то коллега спрашивает:



- Олег, что с тобой?



А бедный мой папа, выпучив глаза, только тычет перед собой указательным пальцем и не может вымолвить ни единого внятного слова.



Народ пригляделся... и тоже - кто взоржал, кто закашлялся, кто просто столбом застыл на месте.


К столовому прибору, в котором стоят солонка и перечница, прислонен аккуратный маленький плакатик, на котором красивыми буквами, почерком этого повара, давно известным каждому посетителю столовой,  начертано:



"Не тычьте яйцами в солонку! Солите их сверху, как положено!"



В столовой начался какой-то тихий Армагеддон...



Не знаю, чем там дело кончилось, в итоге. Но мой папа с тех пор стал брать на работу вкусные домашние обеды, приготовленные моей мамой. Так и ходил на работу - с судочками...



***


3. ОБВЕВАТЕЛЬ



Мой папа до выхода на пенсию  работал главным экспертом в Государственном Комитете по делам изобретений и открытий СССР, и к нему порою прорывались совершенно сумасшедшие изобретатели. Обходили все заградительные кордоны и прорывались в его кабинет.



Однажды приходит к папе некий толстый дядька. Садится напротив папы, на стул для посетителей. Долго молчит, вздыхает и утирает лысину большим носовым платком. Потом достаёт из сумки нечто, похожее на маленький вентилятор с какими-то прищепками и защёлками, и гордо провозглашает:



- Вот оно!



- Что - оно? - спрашивает мой папа и на всякий случай отодвигается немножко так от стола.



- Мой обвеватель!



- Кто ваш? - осторожно спрашивает папа и отодвигается от стола ещё на полметра.



- Мой механический обвеватель груди и верхней части бюста! (клянусь - так и сказал, папа его слова мне потом пересказал дословно) - тем же гордым тоном объясняет изобретатель. - Такие обвеватели надо установить на каждое кресло в каждом кинотеатре нашей страны! А то там ужасно жарко. Всегда. Особенно летом.



И как включит свой обвеватель! И как полетели во все стороны бумаги с папиного стола!.. Запорхали по всему кабинету, как чайки над речной гладью.



- Что это вы творите такое?! - закричал мой папа, вскочил из-за стола и принялся ловить летающие по всему кабинету бумаги.




Толстый дядька бросился ему помогать. Но он был толстый и неуклюжий, и всё время натыкался на моего папу, а папа - на него. И так они скакали по всему кабинету,  ловя бумаги, а обвеватель никто из них не выключил. Не сообразили они это сделать, в азарте отлова летающих бумаг. И он продолжал дуть во всю мощь - обвевать, значит, грудь и верхнюю часть бюстов моего папы и сумасшедшего изобретателя, - и бумаги летали себе по кабинету, куда и как хотели.



И, так летая, они, бумаги, умудрились закрыть моему папе и изобретателю лица. То есть, прилипли к их вспотевшим от усилий лбам, приклеились к глазам  и полностью закрыли им обзор. И тогда толстый изобретатель случайно уронил два стула и уж совершенно случайно повалил моего папу на стол. Разбился графин с водой, а скоросшиватель упал папе на ногу и больно  по ней стукнул. Синяк потом образовался у папы на ноге.


- Уходите прочь! - закричал мой папа, срывая с лица документы, обхватывая пострадавшую ногу руками и опасно покачиваясь на одной ноге. - Уходите и заберите ваш обвеватель куда подальше!



Толстый изобретатель взмахнул руками, явно собираясь выдать защитную тираду в адрес своего обвевателя. А стоял толстый дядька в тот момент прямо возле окна. И, разведя руки в стороны, он совершенно случайно попал локтем в стекло. И выбил его - ненарочно.



И тут-то обвеватель показал всю свою мощь! Завыл, загудел, и кааааак задул во всю силу!



И ринулись тогда бумаги с папиного стола прямо в разбитое окно... И красивой стаей взмыли ввысь и полетели, как фанера над Парижем, куда-то в строну Кремля.



А папа подбежал к толстому изобретателю и схватил его одной рукой за горло. А второй рукой нажал кнопку вызова секретарши. И закричал во весь голос:

 

- Леночка, сюда, скорее!..




Толстый дядька, схваченный за горло главным экспертом комитета... и пр. и пр... СССР,  застыл столбом и не дышал, растопырив руки в стороны.



- Леночка! - закричал мой папа, когда в кабинет вбежала секретарша, испуганная жутким воплем начальника. - Бегите скорее на улицу, звоните пожарным, делайте, что хотите, но спасите важные документы! А этого, - тут папа дико оскалился и затряс толстого изобретателя со всех сил, как грушевое дерево, - а этого человека уведите отсюда навсегда! Чтобы я больше никогда не видел ни его самого, ни его идиотского изобретения! Обвеватель груди и верхней части бюста, тоже мне, скажите, пожалуйста! Для кинотеатров, видите ли! Вот и шли бы вы, товарищ, в кинотеатр, прицепили бы свой обвеватель к спинке переднего кресла и наслаждались бы от души! А вообще, в кинотеатрах давно уже установлены кондиционеры - в каждом кинотеатре, по всей стране! Вон!!!



В общем, шкандаль замяли, бумаги собрали - некоторые, что приземлились во дворе, а не улетели в сторону Кремля... тех документов так уже никогда-никогда и не нашли... а толстого изобретателя под белы руки вежливо вывели из кабинета.


А про обвеватель - забыли. Напрочь. Он сам как-то вдруг отключился. То ли перегорел, то ли ему надоело впустую кабинет и верхние части бюстов обвевать - ведь все бумаги он уже вихрем вымел из кабинета прямо в голубую даль.



Папа посидел, посмотрел на эту штуку... и решил в отпуск сходить. На всякий случай...



А хозяина и изобретателя обвевателя потом долго найти не могли, чтобы вернуть ему его гениальное изобретение. Так что обвеватель потом ещё долгое время красовался на шкафу в кабинете моего папы. И папа отчего-то часто стал вздрагивать, когда его взгляд случайно падал на этот шкаф с обвевателем.



А потом изобретателя всё же отыскали. Но в тот день, когда он пришёл, чтобы забрать своё изобретение, папа взял больничный. На всякий случай и во избежание...



***


4. МАШИНКА ДЛЯ БУМАГ



А вот ещё такой случай был с моим папой.



Приходит к нему некто. Человек какой-то. С большим портфелем. Садится напротив и долгим пристальным взглядом озирает кучу бумаг на папином столе.



Папа сидит и вежливо ждёт, что ему скажет посетитель. А тот всё молчит и бумаги папины рассматривает. И косит одним глазом, как иностранный шпион из фильма про шпионов.



Папа как-то занервничал и стал бумаги свои на столе перекладывать. То направо стопочку положит, то налево. То опять налево, а потом снова направо.



А посетитель наконец рот открыл и говорит:



- Вот именно для вас и я и принёс свою машинку!



- Какую машинку? – вежливо спрашивает папа. И, наученный горьким опытом с обвевателем, немножечко бледнеет.



- Вот эту! – тут косящий глазом некто открывает свой большой портфель и ставит перед папой на стол – прямо на бумаги – какую-то штуковину. С колёсиками и рычажками. Чем-то похожую на модель луно- или марсохода.



- А  что она делает, ваша машинка? – спрашивает папа, и у него почему-то начинает дёргаться левый глаз. – Для чего она… такая? На колёсиках и с рычажками?



- Это машинка… для смятия ненужных бумаг! – гордо отвечает некто. – А рычажки эти – вот зачем! – и он со сверхкосмической скоростью как защёлкал вдруг рычажками на своём луно- или марсоходе!




Машинка взревела дурным голосом… И как поехала по папиному столу, по всем бумагам, и как принялась их мять! Все – и нужные, и ненужные! В комки. С шорохом и стрекотанием. Казалось, машинка радостно кричит: «Ура-ура, наконец-то я дорвалась, дорвалась до бумаг!..»



Папа вскрикнул и отдёрнул руки, но было поздно: зловредная машинка успела-таки въехать на  его  руку и... пребольно укусила его за палец.



- А! О! - вскричал мой папа. – Больно же! Ты с ума сошла?! – со страхом спросил он у машинки.



А та продолжала стрекотать, и кататься туда-сюда по папиному столу, и мять бумаги. Все. То есть, все подряд. И ненужные, и очень нужные. Её как-то всё равно было, какие бумаги мять. Она, машинка, всё каталась и радовалась жизни. В отличие от моего папы.



- Ну как? – самодовольно спросил изобретатель, с  удовлетворением озирая хаос, устроенный на папином столе его гениальной машинкой.



- Обалдеть, - честно ответил мой папа и сунул в рот пострадавший палец. – Только… э-э… она же все нужные бумаги на столе помяла!  Как с этим быть?!



- А не надо оставлять на столе нужные бумаги! – Изобретатель покосился на папин палец, с  который тот засунул в рот, и поднял к потолку свой собственный указательный палец. – Нужные бумаги должны храниться в сейфе!



- А если с ними работать надо? – возразил мой папа и попытался выдернуть из-под колёсиков машинки какую-то особо важную бумагу.



Машинка запыхтела и не отдала ему бумагу. И прямо вместе с бумагой вдруг свалилась со стола на пол, отбросила смятый в плотный комок  документ в строну и принялась кататься по полу. И попыталась влезть папе на ноги и помять – или уж  сразу съесть - его шнурки от ботинок. И папа задёргал ногами, как сумасшедший, и вскочил из-за стола, и отбежал в угол своего кабинета. И даже креслом загородился от вреднючей машинки.



- А её как-то выключить можно?! – напрягая голос, вопросил мой бедный папа, в буквальном смысле слова загнанный в угол.



 Изобретатель подумал-подумал и ответил, склонив голову на бок:



- Можно. Выключить-то её легко… есть там такой рычажок для выключения...  Её поймать трудно! Она мои чертежи все помяла… чертежи о том, как она устроена. Вредина такая!  Я тогда её долго ловил, помню…



- А сейчас вы её поймать сумеете? – с тоской во взоре спросил папа и полез с ногами на кресло, потому что машинка, стрекоча и шурша колёсиками, уже попыталась вскарабкаться на ножку кресла, за которым папа прятался.



- Попробую. Только признайте эту мою машинку полезным изобретением! – выдвинул условие изобретатель.



Папа принялся было объяснять, что не от него одного это зависит, но изобретатель не стал его слушать.



- Нет, признайте! – заупрямился он. – А то я её тут оставлю, а сам пойду. Пойду ещё что-нибудь изобретать!



И тут папа мой нашёл выход из положения. Он быстро-быстро залез с ногами в кресло… и как вдруг спрыгнул с него! И – прямо на машинку! И попал. Обеими ногами. В ботинках.



Машинка крякнула,  пискнула… и замерла. И немножко как-то так сплющилась. Сверху. И одно колёсико у неё свернулось  слегка так  на сторону.



- Извините, пожалуйста, - вежливо сказал папа, поднимая с пола пострадавшую машинку. – Я вашу машинку случайно… помял немножко.



- Ах, что вы наделали?! – закричал изобретатель, бросаясь к папе, вырывая у него из рук своё механическое заводное чудовищное сокровище и осматривая его со всех сторон. – Как же я её теперь восстановлю?! Она же свои собственные чертежи все перемяла, я же вам сказал!



- Ничем не могу помочь, - твёрдым голосом ответил мой папа, твёрдыми шагами прошёл к своему столу и твёрдым пальцем (не пострадавшим от машинки, а другим,  здоровым пальцем) нажал на кнопку вызова секретарши.



Открылась дверь, и вошла секретарша. Вошла – и взвизгнула, увидев, что на столе её начальника, моего папы, громоздится куча смятых в комки важных документов, а сам начальник, папа мой, стоит, зачем-то засунув в рот палец, с развязанными и кое-где порванными шнурками и сбившимся на сторону галстуком, весь какой-то помятый и взъерошенный, и нехорошими газами смотрит на мужчину с большим портфелем. А мужчина с портфелем прижимает к груди какую-то корявую механическую штуковину и качает её у своей груди, как младенца, и злобно смотрит, кося одним глазом, на моего папу, то есть, на её, секретарши, начальника.



- Ой, ой, ой! – взвизгнула, значит, секретарша.



А мой папа сказал ей твёрдым голосом:



- А проводите, пожалуйста, Леночка, вот этого товарища отсюда! – и указал каким-то здоровым пальцем на изобретателя.



- А я не пойду! – заявил изобретатель, кося глазом и злобно озираясь. – Вы мою машинку сломали! Я требую возмещения ущерба! Я не  смогу её восстановить! Без чертежей  - не смогу!



- А ваша машинка меня за палец укусила!  - и папа показал изобретателю и секретарше укушенный машинкой палец. – И я тоже требую! Возмещения! И... и возмездия! Я на вас с вашей машинкой в суд подам!



- А мне платить нечем! – закричал изобретатель.  - Вот если бы я продал государству свою замечательную машинку,  я бы вам ущерб возместил – из гонорара,  из премии, из чего угодно! Подумаешь – палец!



- Государство обойдётся и без вашей машинки, - твёрдым-претвёрдым голосом заявил мой папа, посасывая палец. – А вот без моего пальца государство вряд ли обойдётся! Я этим пальцем важные бумаги визирую… из сейфа! Леночка, - сказал он секретарше, - а позови-ка сюда наших  охранников!..



В общем, интересный шкандаль получился. Пять человек потом долго  не могли вывести изобретателя из кабинета. Он кричал, и отбивался, и тряс своей машинкой у них перед носом.



Но его всё же удалили каким-то образом из кабинета. Вместе с его гениальной зловредной машинкой.



А секретарша потом долго пыталась разгладить беспощадно смятые бумаги с папиного стола. И кое в чём она преуспела. А кое в чём - нет. Так что пришлось им с папой как-то восстанавливать часть чудовищно перемятых документов и запрашивать их копии в различных организациях, весьма недовольных такими запросами, отвлекавшими их от важных дел по составлению   всевозможных документов...



А у папы появилась новая привычка: перед тем, как смять – руками! – какую-нибудь ненужную бумагу и бросить её в корзинку для бумажного мусора, он зачем-то прикусывал пострадавший  (давно заживший уже) палец и почему-то потирал свободной рукой левый глаз…