серому человеку с солнцем в груди

мы зашли с ним в холодный трамвай,
держась за руки, будучи рядом,
в глазах кондуктора читался май,
несмотря на февраль распятый.
я сажусь почти возле дверей,
он к окошку, в ряду напротив;
нельзя обходиться без батарей,
только люди все время против.

он сидит отвернувшись от всех,
и глазами в глаза мне глядит,
и я вижу в глазах серых смех,
пока трамвайный народ галдит.
он молчит,но в молчании этом
столько слов,он ведь все понимает,
и душа осеняется летом,
когда он руку мою хватает.
в этих фразах немых и улыбке
я читаю его:"потерян",
я читаю его:"помоги мне"
я давно равнодушьем расстрелян.

только как мне помочь тебе,чудо,
в этом страшном и гневном мире?
где из каждого делают блюдо,
гася свет в коммунальной квартире.
нас забудут,конечно,забудут,
что мы значим в огромном мире?
археологи где-то добудут
и увидят нас так,откровенно.

станем частью каких-то открытий,
технологий и переворотов,
антропологов счастьем небритых
и находкой собак желторотых.
обещаю,что даже тогда
не позволю тебя им обидеть,
даже если уйдёт война,
люди будут людей ненавидеть.

но ты вспомнишь,когда котом
вдруг придётся тебе родиться,
как любила тебя и то,
как хотела с тобою слиться,
стать единым огромным целым;
о борт вместе хвостами биться,
его ломая броском неумелым.

как пыталась отнять твою боль
и быть рядом в любую минуту,
печали дробя на ноль,
показав тебе солнце в каюте.
просто ты позови меня громко,
чтоб слетелись грачи глухие,
чтобы треснули в море кромки
и открылись засовы тугие.
я приду,прилечу,приползу,
смотря какой обрету вид;
в твои кошачьи глаза посмотрю,
Вселенная действия возобновит.