Староверка

Боровск. Тюрьма. С охраной в  казематы
Ведут её. И в пламени свечи
Тот гордый профиль, непокорность взгляда
Надменные не видят палачи!

Что ж дело сделано! Какие кривотолки?
И потирает руки патриарх.
Беседы Никона с царём так были долги.
Но если всё озвучить  в двух словах…

Её отступничество – вот была задача!
Синод поставил. Но, позвольте, как?
За то, что крестится и молится иначе
Боярыню – в опалу, в ад, во мрак?

О! Монастырских тюрем коридоры,
Вы уж такое видели не раз!
Цари всегда ведь на расправу скоры.
И плачет кровью золотой иконостас.

Она заходит в келью – голый камень.
Одна подстилка – вот её постель.
И трижды осенив себя крестами,
Она закрыла кованую дверь.

Из прошлых дней счастливые картины
Всплывали перед нею чередой:
Замужество, семья, рожденье сына,
Крещение и вдовство, и постриг свой…

Её везли в санях, не дав проститься,
По насту ледяному, торопясь,
Мелькают вёрсты, церкви , чьи-то лица.
Она сидела молча, не смирясь!

Душа молилась, тихо и без плача.
И поднимались тонких два перста.
Старообрядка – вот что это значит.
«Спасибо, Господи!» - шепнули вдруг уста…

Кто и когда разрушил ту могилу -
Нет сведений, уж больше трех веков.
Райком  построить выгоднее было.
Часовню же на месте на другом…