О советском кино и современном православии

Пересматривая старые советские фильмы, нередко удивляюсь многим героям: хотя и в безбожное время жили, а видятся как настоящие христиане. Без пяти минут православные. И даже многие коммунисты и атеисты – просто готовая форма для горячего, убеждённого верующего. Поменять знак – и перед нами христианин первых времён, безсребреник, мученик, проповедник.

Почему люди с «отрицательным знаком» более похожи на христиан, чем многие из нас, являющиеся прихожанами и церковными активистами на протяжении десятка-другого лет?

В героях советских фильмов и книг есть соль. Сегодня человек организует партсобрание, а завтра коснётся его души Христос, и он положит партбилет на стол и умрёт за Господа. Ему не сложно будет всё отдать Ему – он и раньше всё отдавал. Он положит душу свою за други своя – он и раньше её полагал. Ему даже богатства не нужно будет раздавать – он ничего не нажил. Ему не привыкать делиться и ставить ближнего впереди себя, а общественное выше личного – он это делает с детства.

Очень тронул в своё время рассказ А. Платонова «На заре туманной юности» о девочке-сироте, которая выросла в общежитии, устроилась работать на железную дорогу и спасла множество жизней, чуть не погибнув. Красной нитью проходит в рассказе тема благодарности: благодарности за еду, за учебу, за жилье, за жизнь. Адресатом благодарности была советская власть, но я не сомневаюсь, что пройдут годы, и пожилая Ольга поймёт, Кого на самом деле нужно благодарить. Мы жуем постные пряники и читаем утреннее и вечернее правило, а много ли среди нас благодарных?

"Перед аварией она «прошептала: “Боже мой!” – как говорила когда-то её покойная мать. Далее она не успела ничего подумать… Ольгу сжало в машине. Она почувствовала, как ей стало душно, как всю её – без остатка, вместе с одеждой – вдавливает чужая сила в железное тело горячего котла…

Командир склонился к Ольге, лежавшей на диване в телеграфной комнате:

– Кого вы хотите увидеть? Мы сейчас вызовем. Может быть, родственников или друзей?

– Юшку, – сказала Ольга. – А больше никого не надо: пусть за меня все люди на свете живут…"

Отец Димитрий Дудко, полжизни проведший в тюрьмах и гонениях за веру, был убеждён, что коммунизм лучше капитализма: в коммунизме личность хотя и деформирована, но сохранна. А в развратном обществе личность разлагается. Безбожнику легче принять Христа, чем развращенному. Раньше в церковь не пускали комсомольские отряды. Теперь дорога открыта, но на пути к храму стоит ночной клуб, игровой автомат и всевозможные развлечения, и радио вещает очередную клевету на Церковь. Никто тебя за руку не схватит – сам смотри не сверни с дороги, не упади, не отвлекись. Дойди.

Под развращённостью понимаю не только грубые половые наслаждения, но и эгоизм, неумение сопереживать, делиться, отсутствие элементарных навыков – уж не говорю аскетики, но простого ограничения своих желаний, жизнь без излишеств и роскоши.

Мы, конечно, контролируем содержание мультфильмов и игр, которые смотрят и в которые играют наши дети, и не допустим в свой дом похабщину. А учим ли мы детей делиться? А ставить интересы семьи выше личных? Прививаем ли им уважение к старшим?

«Я этого достойна» – это разве не разврат? А последняя модель айфона, чтобы утереть нос одноклассникам, – это не культ ли гордости, наряду с самыми лучшими результатами в учёбе? Я всегда трепетно относилась к школьным успехам – но любой ли ценой? Мы видели, какую цену заплатили люди за неумеренные личные амбиции московского школьника, застрелившего учителя. Вы можете себе представить, чтобы одноклассники Зои Космодемьянской подняли руку на человеческую жизнь?

Мы водим детей в церковь и твердим с ними молитвы – а внушаем ли им элементарные нормы человеческого поведения? Не раз слышу рассказы о воспитанниках воскресных школ, которые «отрываются» в паломнических поездках. Скучно быть хорошими дольше, чем два часа, – и вот уже дети меряются телефонами и сравнивают одежду, потом упражняются в острословии, переходящем в сквернословие. И дети победней, поскромней, посовестливей опять оказываются изгоями, только уже не среди крутых одноклассников, а среди прихожан своего храма.

Подруга поделилась своим шоком: дружественная верующая семья, мальчик благочестивой наружности, со взором, долу опущенным, пригласил её девочку погулять, а потом девочка пришла домой зарёванная и велела родителям не пускать его на порог. Выйдя из поля зрения родителей, юноша немедленно предложил, не теряя времени даром, пойти на свободную квартиру друга для приятного времяпрепровождения. Увидев шок в глазах девочки, миролюбиво добавил, что, если она против, он уговаривать её не собирается, это всё на добровольных началах. А также не преминул удивиться, почему в её зрелом возрасте шестнадцати лет таковое предложение её шокирует. Засим, галантно расшаркавшись, наш герой удалился. Вероятно, в поисках более сговорчивых девочек. Расчёт у него верный: ни тебе венерических заболеваний, ни корысти со стороны неиспорченных девчонок.

Чему мы учим детей: уступать слабым или лезть без очереди? Давая деньги на постный школьный обед, поощряем ли поделиться с одноклассником, забывшим бутерброд, или учим читать лекцию на тему «не надо забывать»? Просим ли уступать место в транспорте или подталкиваем чадо к свободному местечку?

Учим ли «ставить зарвавшуюся училку на место» или внушаем уважение к пожилому педагогу? А если первое, то стоит ли удивляться, если на место поставят и нас?

Почему нередко советское оказывается ближе к христианству, чем современное православное?

Почему радиосказки «Буратино» или «Доктор Айболит» в исполнении Н. Литвинова намного духовней и назидательней, чем жития святых в исполнении современной православной студии двух актёров? Если в произведении нет ни таланта, ни души, гриф «православный» его не спасёт. И то, что «православные» радиопостановки пользовались большой популярностью среди православных семей, не делает чести нашему вкусу. Просто детям, выросшим в постсоветскую эпоху, не с чем сравнивать. Мой шестилетний сын, послушав незатейливое «православное» исполнение, попросил тихим смущённым голосом: «Пожалуйста, не включай больше. Мне стыдно слушать». И мои уши загорелись светофором за то, что купила и включила это детям. Значит, обойдутся без православных радиопостановок. Будем читать книги.

Не надо мне стихов и постановок, упрощенных детских молитв в рифму, из которых они вырастут.

А вот из таких фильмов, как «17 мгновений весны», «Баллада о солдате», «Девчата», «Летят журавли», «Отчий дом», «Сталкер», не вырастают. И теперь уже шестнадцатилетний сын, искушённый кинолюбитель, подсаживается к нам и смотрит вновь и вновь «Штирлица» и «Войну и мир», каждый раз удивляясь: «Надо же, какое качество! Нестареющая классика». Нестареющая, потому что там есть соль. Сделано с любовью, с талантом, с вдохновением.

Дело не в самой советской эпохе – я не склонна ее идеализировать, и перед глазами стоят приведенные отцом Димитрием примеры детей, изъятых из верующих семей, и девочки, лишившейся почки на нервной почве из-за травли за веру. Я всё это помню, но всё же не могу не заметить: первое и второе поколения безбожников, при умственном отрицании веры, были ею пропитаны насквозь, не успели ещё её по-настоящему отвергнуть, и многие идеалы советского общества были, в сущности, идеалами христианскими. И самопожертвование было нормой, и к семье отношение у коммунистов было намного серьезней, чем современное отношение даже воцерковленных людей. А сейчас, после почти столетия безбожия, нам так хочется усвоить веру православную, но одно дело – понять умом и сердцем, где Истина, и совсем другое – проникнуться ею совершенно. Не вошла она ещё в плоть и кровь – вот в чем беда.

Если вам надо нанять няню, маляра или электрика, вы будете искать православного работника или порядочного человека и грамотного специалиста? Посетив несколько православных форумов, убедилась, что люди однозначно за порядочных специалистов. Вероисповедание роли не играет. Более того: даже и лучше, если не «ярый православный». А то нередко ультраправославные няни берут на себя неблагодарный труд перевоспитания родителей, а также отказываются выполнять свои обязанности в праздники и вообще как-то возбуждающе действуют на детей.

Раньше именно христиане славились как самые честные, работящие, надёжные работники. В иных колхозах с удовольствием нанимали монахинь для сельхозработ: посеянное с молитвой и в неленостном труде и взойдет раньше, и урожай даст больше.

Отчего же сейчас такое противоречие: лучше работящий, чем верующий? Почему верующие больше не славятся как работящие? Наоборот, часто слышу: или ненадёжный, или непрофессионал, или не любит напрягаться.

Прежде чем наносить на стену тонкий узор, нужно её подготовить, оштукатурить, выровнять, нанести первый слой краски. Как хорошо будет смотреться узор на подготовленной основе! Так и себя и своих детей мы должны оштукатурить сначала и, прежде чем учить Божественному, научить хотя бы элементарному человеческому. А иначе есть большой риск, что тонкий узор слезет вместе с лохмотьями старых обоев неподготовленной стены.

Людмила Селенская