Вся площадь полна свечей

Вся площадь полна свечей, за фан-зоной – вечность.
В растворе далёких люстр горизонт так сетчат.
И дрейф островов вверху. Донести мне сложно,
Что чувствую я. Понять меня невозможно,

Как каждого на земле: мы – святые тайны
Под хрупкостью смертных тел. Наша жизнь случайна,
Но мы из неё куём наших душ веригу –
В ней всё не напрасно, связано, словно в книгах.

Распахнуты чьи-то окна в иной, прекрасный,
Как будто бы новый, мир. Сей ночник атласный
Влечёт в чей-то прошлый век, где горят лампады
Над древними письменами – иных не надо.

И дети смеются: скромно семья гуляет,
А значит, ещё не всё – небеса сияют
Сквозь тьму этой новой жизнью. Желаю счастья
Я людям внизу! Не ждёт моего участья

В заботах земных спокойное платье ночи:
Знать, участь поэта – петь, пока хватит мочи,
И он отстранён от всяких трудов физичных:
Он музе нужней – услышь её голос зычный!

А муза капризна – всех Афродит ревнивей –
И ждёт лишь отдачи, полной, как чан в разливе.
Она не приемлет трепетных совмещений –
Так жизнь переходит в множество сокращений.

Мне ветер в лицо наградой за жертву дует
И дарит прохладу. Ночь над Москвой колдует.
Трещит целлофан, шуршат одиноко листья,
Асфальт внизу, как душа, ледяной и чистый.

В черте красоты живя, хочешь жить сгорая,
И даже не ждёшь, не просишь седого рая,
Не факт, что живого. Как ж здесь прекрасно – сказка –
Жаль, сказки конечны: ум тянет вниз балластом.