Как жаль, что так плохо снимают в ночи телефоны

Как жаль, что так плохо снимают в ночи телефоны.
Пора становиться художником; я – амбидекстр,
И кисть в двух руках – это нонсенс, в одной лишь – картонно.
Должно быть, душа моя – самый чувствительный сенсор,

И вкупе с глазами ей трудно без выхода данных
О дивности жизни, о свежести ветра и лета.
Танцуют деревья, машины летят неустанно –
Простите за кальку – есть схожесть во вкусах поэтов!

Горят канделябры; балы двадцать первого века
Ещё романтичней, полны электрической силы.
Я счастлив, что в мире я всё же рождён человеком –
Не камнем, не речкой: бесчувственность хуже могилы.

Стою у окна. Всё распахнуто: створки и сердце.
Раз я одинок, в прошлой жизни я был иноверцем
Иль даже тираном – по логике кармы и Будды.
И путь восьмеричный ведёт к отсеченью простуды.

И грипп – не страданье, и даже ангина приятна –
Больней пустота: когда время летит безвозвратно,
А стрелочник спит, переводит часы с опозданьем
За вечность лишь раз. И спорткаров вдали завыванье.

Недолго простыть: ветер вечера вовсе не тёплый.
Жары не люблю, пусть уж иней врезается в стёкла,
Но только не пот: в нём есть что-то до боли пустое,
Телесное – в зимах же прячется сердце больное

И весь кислород. И озоновых гроз громыханье
Разбудит меня. Эта дрожь – конкурент привыканья,
Она победит! Я ныряю в ночную прохладу,
Один у окна. И уже никого мне не надо!