Н стихи

                На аллее

   Праздник ныне у аллей. Выходи смотреть скорей!
   На закат взгляни смелей. Ты закат аллей алей,

   Алой краской от лучей Всё вокруг залей зарёй,
   Зри румяненьких людей, Вместе лучше – веселей.

   На аллее не дурей! Ты ко мне прижмись скорей!
   Будет нам с тобой теплей, Целоваться средь аллей.

   Луч прощальный доалей, Среди парковых аллей
   В жёлтых свечах тополей Зачарованных зарёй.

   Там, где с кручи бьёт ручей Из гранатовых лучей,
   Изумлённый лик, но чей, С наступлением ночей?

   Вижу блеск твоих очей. Было б всё теперь иначе!
   Нас постигла неудача. Что же взять с тех неучей?


                На Аляске

    На коляске по Аляске, В дикой пляске – шутки плоски: –
   "Закаляйся на Аляске" – Трепет лясы одноклассник.

    На Аляске мало ласки, На Аляске мёрзнут глазки.
    Света всплески, неба блёски. Краски, каски, нервов встряски.

    Льдинки брызги, словно розги, То по-русски – "крыльям резки".
    Ветры резки, холод, трески,  Злобы всплески... Стать берёзки.

    На Аляске пляшут маски, Кус замазки... Бреши сказки!
    Форм мазками, фор – медками, Форт с мозгами,  гамы – гаммы.
    Гамы гаммы прут снегами, во сне гаммы с негами.


                На балу беса

   Близок хор к костру, Негде сесть оркестру.
   Кухня ор кастрюль.   Поделом кастрату!
   Получил по лбу сам  Не нужен пол бусам.

   Искры костра там,  Маты к остротам,
   К чести кастратам  Нужен Кастро там.
   Вари полбу сам      Всем альфонсам.
***
   Пусть утюг с чайником  У нас току рад.
   С глупым начальником Сам, ну, как дурак.
   Трудно чудесам!            В ад лететь часам.
 
   Бес толку скандалите, Бежите в сад ныть,
   Кому-то сан дали те,    Кому-то саднит.
   Отдан собор тузам,      А грудь бутузам.

   Совесть мы роздали!  Глаза лезут с орбит.
   Сатаны мир создали, Теперь наш сор быт.
   Зачем пальба усам,    Также - небесам?


                На вы лом

   А ты давай-давай махай кайлом!
   Но вы не слушайте мулу, а лам.
   Ломал он стену и от стен лом ал.
   Как на добро, он террорист – лох мал.

   А вот кто называет на вы лом?
   Тот может называться и треплом.
   Его мозги забиты барахлом
   И в них от знаний, верно, бурелом.

   Шипит-то он как клоун в шапито.
   И он идёт, как кто в пальто…
   Иль непогода, что давило то?
   Довело то. Далось вдове лото!

   Искал там, у Невы дома и я,
   Летала и со мной Веда моя,
   И залила душу через края,
   И смолк-то вовсе, аж до мая я.

   Причиной был лом и злоба в былом.
   Пусть дама строит, там из карт дома.
   И сходу, просто вас, валит валет,
   Но наш, ли это, кого там нашли?

   Имеет ось лом, не блеет ослом.
   И вспомнили мужи те – о былом –
   Тащили и, сдавали оба лом.
   И шли-то на пролом – был перелом.

   Их уводи! Не торчи у воды?
   В дом уведи! Хватит, увы, еды?
   Всё там возьми-возьми в свои бразды.
   И не твори в среде ты ерунды.

   Тем надо, видно, нюхать цвель и ям.
   Но петь ручьям и петь тем соловьям,
   И с ревности-то, к ним, не шёл Вильям:
   По галиматьям, по галиматьям.

   На кон молвы кидаетесь, мол, львы.
   Мол, вы поймать желаете моль вы?
   С почётом говорите на вы львам!
   То сможет ли добавить ума ль вам?


                На выл Ом

   Пала зоря, в Неву, в платье алом.
   Отразилась, там, в сиропе талом.
   За падение плати же  телом.
   Сплетни плети – плети-плети валом.

   Ты паденьем тем сплетню питала.
   Обладая зла потенциалом,
   Ну и громы-молнии метала.
   Так тебя страна та воспитала.

   Жгли улыбки звёзд ярким металлом!
   И, от мата та, никла главою.
   Мир запах московским криминалом,
   Той неунывающей братвою.

   Публика вокруг – глухонемая
   Разнесли кругом вы думы мая.
   Это в ад бежит наша прямая.
   И сошла с неё уж грязь седьмая.

   И из карт дома возводит  дама.
   И наверно это моя драма.
   Вот и дома я сижу до мая,
   Думая, что дума-то восьмая.

   Не нести мне воду в ведре мая,
   Где живете скромно вы – дремая.
   Но увижу скоро вид Рима я!
   Туда гонит судьба ветры моя.


                На героя походи!

   Как стать там обормотом, где шёл тот обор мотом.
   Отдали всё заботам, где надо уж забор там.
   И выплеснулась злоба ртом  и вы теперь там за бортом.

   Они не чтят пока том.  Всё катится покатом,
   И тати поют лютым – не пахнет там уютом.
   Все разбежались по ходам и вот идёт, там похоть дам.

   Завянем с шума родин. От странных тех родин уродин.
   Она всегда едина, но гнилая середина.
   Создали ужасный вы дом, он злыми и ведом.

   И сквозь те-то абсурды – суть донеси паскуды.
   Совершенствуй причуды – греби мусора груды.
   И на волне той ерунды не будь заложником беды.

   И к нам пришёл миг робы – размножились микробы,
   И там такие пробы, доводят до стыдобы.
   И мусор ты греби – греби, и ну, заказывай гробы.

   И это там, уж похоть дам,  идёт на вас походом.
   Кричит: – «Ура, пехота! Им прихотей охота!»
   И клич её: «Ну, погоди!»  засел в дотошной той груди.

   А эти звери грубы, а им играют трубы,
   Для них театров труппы и множат они трупы.
   И тот оркестр им походной и бабы  похоть там одной.

   Зло было её чадом – исчадье пахло чадом.
   Испорчен день был гадом и пахло скверно адом.
   И уж на это плох Адам, что не давал отчёт годам.

   И ты завяз по годы – не делаешь погоды.
   Узнай, иди в походы, где жирных вшей в пах ходы.
   Не подавайся  похоти, и на героя походи!


                На коне на белом

   Дума о былом – на коне, на белом,
   Но кругом бедлам – истин быть пробелам.

   Рад и он годам, с этим крестным ходом.
   И он рад за дам, с очень пышным задом.

   Слышишь ли Вильям – с прессы воду выльем,
   Просьба кобелям: – Слать всех водевилем!

   Но, он вёл-вёл лам и нужна новь Эллам,
   Новь нужна наделам, радость новь пострелам.

   Вот вам поделом, новь – двери на вылом
   И мир под дерьмом – чад – чади кадилом.

   Кислый там ислам и плясать дебилам,
   То на мире шрам – всех мочить страшилам.

   В горы навёл лам и хвала новеллам.
   Нравится ль Вильям, эта новость виллам?

   И злом там излом, быть ломам и вилам.
   Люд, знаком с кайлом и с террора тротилом.

   Илом пал и лом, катится всё валом,
   Совесть там, в былом и воров навалом.

   Про лом знал пролом. Шёл паром под паром.
   Бар он знал барон – там сидел не даром.

   В баре средь икон, с ним постился дьякон.
   И читал псалом – правят ослы Ослом.

   Кайф со всех сторон – отличался пылом,
   Выжат, что лимон и не вышел рылом.

   Уж не всё в былом!   Вам закрыт шлагбаум.
   Крик: – Слабо, облом! – вот шла вонь бы илом!

   Мрак навёл тоску, и довёл до скуки.
   И теши доску, за труды здесь кукиш!


                Nach  Lebаch

   Нечего сопли там хлебать! Нe наг Лeбах не наг.
   И вы приедете nаch Lebаch, И попасётесь на хлебах.
   У нас тут говорят: Dаs Brоt  И наци есть, и прочий сброд.
   Куда не прись – махровый бред И вновь тоска тебя берёт.

   Зачем приемлет слух орган? Внимая полуночный ор-гам,
   (Как будто бесы тут у морга). А утром Моrgаn, Моrgаn, Моrgаn,
   Кабы чего не проморгал.
   Устроили уморы гам. И упираются в Dеutsch рогом.
   А мне, что Rеgеl, что Rеgаl, Учил грамматику е'gаl.

   Ведь что я в сердце берегу, Приплыв к другому берегу?
   Ну, есть здесь пиво Biеr(е) gut И в ресторанах  отдых крут.
   Взвонять желают нашу медь, Чтоб заорать и нашуметь
   Петь надо песнь нашу уметь! Припоминая нашу мать.

   Ну, может, ум нужно иметь? Куда там! Всех им – поиметь...
   Их всех зовут по имени… Спились здесь Фрицики и Мэни.
   И даже стих у них Gеdicht. Ну, как тут к слову не нагадишь?
   Накоплено на годы, ишь! И ты чудишь, чудишь, чудишь.

   Нас торговцы тут стерегут. И в магазинах стерео gut.
   Да уж, мои глаза не лгут! Ну, в общем, всё тут gut, всё gut.


                На нос

   Серости нанос – совести на нос,
   Есть у зла анонс, будет и альфонс.

   Глупость хуже зла, горсть – костей зола.
   Крепостью узла, это завязь зла.

   Глупость их остра – плоть в огне костра,
   Инквизиций зло, то их ремесло.

   Ведь везёт козлу, он привык ко злу.
   Качество услуг  каждому к ослу!

   Он встаёт во зле, мысли в санузле.
   Жизнь подобна мгле, в этой кагале.

   Злобы узел кинь – вещи узелки.
   В путь идут полки – злобы то силки.

   Жалость уползла, нюх упал у зла.
   И укол кол зла, ум как у козла.

   Полон драк и он – злобный наш дракон,
   Мы к ним на поклон – пхнём со всех сторон.

   Фильм о том сними – мы ли с ними не мы.
   На честь там лимит и путь от грязи ли мыт.

   Давит нас экран, болью от секс ран.
   Закрутили б кран – как самообман.

   Была нега с ним, Снег летит не с нег.
   Фигой осеним – правит осень ним.

   Всё тут на износ, тянут всё из нас.
   Серости нанос – совести на нос,


                На пасс ты

   Я стада пасу и те. Я стада спасу тьмы ада.
   Я бегу по суете, здесь мадам та тамада,

   От брехни, от грома да, долговая прёт громада.
   И для вас та тема да: – Хороша ль с тати мадам!?

   Не у этого ли града, не вам выпала награда.
   Заманила денег пропасть. Как бы в ней и не пропасть!

   Высится преград гряда. Власть та, что народ наг рада.
   Все завязли тут по пасть, как бы в пасть тут не попасть!?

   Можете, как лист опасть, иль попасть под сплетни лопасть.
   Что попала, ли в топ тать, мир желая наш втоптать?

   Уж намордник ей на пасть, ну зачем нам та напасть?
   Но грозит нам папы перст, не познав земную персть?

   Здесь течёт лесть слаще мёда и здесь правит ними мода.
   Души стынут, зима – ад, смерти выдан здесь мандат.

   Души стынут – зима ада,  может быть, вам так и надо?
   Это дури маскарад – в шкуре той овцы магнат.
 
   Не нужна вам к вазе мода от урода – квазимодо.
   Композитор там Адам. И кричит там та мадам.


                На пасть

   Нам  слов, увы то, не спасти, ведь вылетели они с пасти.
   И нужных слов  не напасти, так как на пасть пришли напасти.

   По стилю нужна пастила. Но вот наелась та пасть ила.
   Что думала, то пастила!? И жизнь, и ей, теперь постыла.

   А жадная, однако, сила, что  жатву зла одна косила.
   И нам  ума не напасти – на разные вот те напасти.

   И эта горя напасть ты, ну, как большой замок на пасти,
   Нашли напасти на посты, ну как те клеящие пасты.

   Посоветуешь, напасть ты? И как дела у лютой паствы?
   Как ответишь  на тот пасс ты. Что не порвали ей то пасть вы?

   И слёз то вам не на пасти. Уж как пойдут на вас напасти,
   И эти гады на посту, уж проглядели напасть ту.

   Слаба напасть была на пасть! Но тот язык её как лопасть.
   А эти гады на посту - валили все грехи на пасту.
   Ведь не забудешь ты про пасть,
   как не пропасть там павши в пропасть?
   Ну, как себя от них спасти? Как вытащить себя там с пасти!?


              На полосе

   На колос сей – масса осей.
   Лихих гостей, их страстей.
   Их странностей, их стран остей,
   Плохих вестей – песком с горстей.

   Колос покос, насел колосс.
   На поле сел, на колесе.
   И лес колёс, оброс отброс,
   С лесополос по полосе.

   Сказал о, се на полосе,
   О лосе се, во всей красе.
   Неси – донос. На нос нанос.
   Туда в откос – шёл без полос.

   Дождём осей из киселей
   Игру клей с ней и день грустней.
   Гнёшь матом с ней и день  гнусней.
   Свет с фары сей, как фарисей.

   А ас лысел и ум замшел.
   Там грязь кисель – кисель кишел.
   То чей посыл? Чей мир постыл?
   Чей след простыл – крест там костыль.

   И слух про мысль, про компромисс,
   Прокормит мисс? Вы пессимист.
   Где промысел, там пром. осёл,
   Ну, прямо сел  в сели купель.

   Кто в кару сел, кто в карусель,
   Кто обрусел, прёт русел сель,
   И грунт просел, под ним просел,
   Под ним осёл не окосел.

   На поле сел, на полосе:
   Проспали все, Аполло сел.
   Луч полоснул, впрямь в поло сну.
   В страну акул – кричи: – Караул!


                Навел лам

   Ветер злобный дурь навеял, быть ли дню тому новее?
   Человечек навёл лам и конец-то всем новеллам.

   И не плыть там каравеллам, не восполнить тем пробела,
   Что там публика робела, уж, а фиги и не ела.

   Ах! Тропинка с кручи вилась. А что это алло! вылаз?
   А на тропке моль ловилась. И моль эра для Мольера.

   Слышь! Летала моль Берта! Как присыпка для мольберта.
   Не услышишь мольбы арта, и мольберт сменила парта.

   Допустили же вы ламы, что актриса выла гаммы?
   Ах! Как злобно выла дама, видно, были и там драмы.

   Там дельцы не пели солом, а ходили там по залам.
   Те ковали продукт валом и любили женщин в алом.

   Тут копали вы ли ямы? И их знали ли Вильямы.
   Был Вильяму и шок с пира – по Вильяму и Шекспиру.

   Паразиты! Вы иль яму, уж копали-то Вильяму.
   Да, Вильяму да Шекспиру, то Вильяму и шок с пира.

   Те путями шли кривыми – собирать воров калымы?
   Были всеми те хвалимы, все теперь ругают климат.

   Но не хвалят ювелира, от них только скисла лира,
   Сочиняют пусть верлибр. На нос весят от вер ливр.


                Наводка

   В аду ли я? Жду дули я? И воду лью – за долею.
   То  улюлю – равно нулю. С той силою – зла волею.

   Как пейзажист ты пей за жизнь! Пейзаж его пей заживо.
   Жить не ту жизнь – жить не тужить...
   Пуд сажи вам пейзажами.

   Предвижу ль я полно жулья. Колышет мразь грязь рыжую.
   Brod выжуя, сброд вижу я. Бред движу я, в брод жижею.

   Ползёт жиле, по жиле ли, Ах, жулили, там жулики.
   Пожили ли, пажи и Лели. Калякали зло карлики.

   И дули мне! И дули мы... В ходу ль ямы… ходулями…
   Иду ли мгла дурить могла – Зло долями  за  дулями.

   На поводу гореть в аду! На поводу у повода.
   Куда ведут, иметь в виду, Бравада – жизни проводы.

   Поводыри, что волдыри, Повод дари – пьют лодыри!
   Ты вот – дури всех до зари – Повадочки по водочке.

   Повадки им, что поводки, На поводу у повода,
   По водку клич – слёз паводки. И при вода без привода.

   Вода течёт... Вот те чёрт! Бес-чёрт верти бес четверти!
   Ты дочерти штрих до черты... Судачат рты:  чьи дочери.

   Не доведи не до воды! На поводу у повода...
   И от воды отводы льды. Вас доведут те доводы!


                Наде литься

   Дождь решил недели литься и промокла вся столица.
   Дней промокших вереница, ну погода мастерица!

   Эта мокрая страница – мокрая она мокрица.
   Видно жаждет нас больница, иль колдует где-то жрица.

   Дождь! Поникла озорница,  вся столица с ней блудница,
   Серость ту надели лица, всё из-за дождя паршивца.

   И чего же веселиться – дождя полная светлица.
   Поменялся цвет лица, враз заплачет эта цаца.

   Дождь душе, ну как кислица – от дождя и скисли лица.
   Солнца жаждут в уме лица? Ах, просохла бы землица!

   Скулы сводит у певицы, от нехватки доли солнца.
   И туриста нет японца, день, ну, как на дне колодца.

   И ломает она пальцы, ну и сколько можно братцы?
   И за ум пора уж браться, и терпенья нет крупицы.

   А мерзавцы били блюдца, за то горе у страдальца.
   И пускали дыма кольца, обжигая бычком пальцы.

   Кольца дыма шли по лужам, день посажен ими в карцер.
   А кому ты день тот нужен, из-за лишних дождя порций?


                Наде Русь

   Вот до края надерусь, покажу я Наде Русь.
   Деньги наземь потруси и увидишь пот Руси.

   До тебя не доберусь, ты ислам добей же Русь.
   Пёс костями хрусть да хрусть и зачем нам эта грусть?

   Знал – туда я не попрусь, там, где доит тот поп Русь?
   Я ему: – «Не покорюсь!» Что же плачешь ты Марусь?

   И здоровый и худой, видят все во снах удой.
   А святоша тот седой, занят вовсе ерундой.

   Тёк холодный тот пот Русь, настрадался и Петрусь.
   Нет, Русь я к тебе не трусь, не ругайся и не трусь!

   Там и я с тобой проврусь! Доведёт! Ты прав – правь Русь.
   На олимп я лжи взберусь. Сливки тьмы ты взбей-взбей Русь.

   На то рос, Тарас то Росс! Чтоб наткнуться на торос.
   Ты балбес на то и рос, чтобы брать судьбу за торс.

   Подержался гад за торс и набрался он корост.
   И громадный зад отрос, зацепился он о трос.

   А ты молод – молоток, у тебя-то мал лоток!
   И течёт там мало ток, ты не открывай роток.

   Ну, какой там толк от рос – по утрам в пивную кросс.
   И язык пыхтеть отрос. И на нём всегда вопрос.

   Отвечай-то на опрос, для тебя ответ тот прост?
   Где зимою нету роз – пусть ответит дед Мороз.


                Назарей

   Басом вам зарокотать. Это хорошо скажи-ка тать?
   И в тетрадь зарок катать. Начинаем всё опять.

   Босса на заре катать, иль опять-то двадцать пять?
   Пирожок вам уплетать, а начинка из опят.

   Страшно нам  плутать во тьме, страшно стало вот и мне.
   А тот в кожаном ремне – всё кричал: – Инока мне.

   И боится-то пут тать. А что путать, лепетать?
   Ли питать и чью там стать? Ах, какая благодать!

   Отучить кутил кутить – засадили их в куты.
   Некуда там вам идти и не знают те пути.

   Ты катись луна зарёй! Отвечает кто за рой?
   Там его и путь зарой,  нам не нужен долгострой.

   Криком дали озаряй. Сильно ты не озоруй,
   Всем там боссам козыряй, с них получишь козырей.

   Видно там нам дело шьют ну, какой же там уют!?
   Там свистит ужасный кнут, о свободе только лгут.

   И стегает нас там кнут, матам прут, всему капут.
   Доживутся и до смут,  это смерти атрибут.

   Они столько лили пут, помнит даже лилипут.
   И куда ведёт маршрут? Уж не знает шалопут.

   Ум зарыло беленой – он совсем под пеленой,
   На лице той желтизной, не виновен в этом зной.

   И минут миги минут – ты не вырвешься с тех пут.
   Видно ты большущий плут, или просто жалкий шут.
   И наденут тебе хомут
                и спасать напрасный труд.


                Накрыл я вас на крылья

   И в Союзе мы не жили! И здесь с нас тянули жилы.
   Местные попы бузили, а они ведь старожилы.

   Наслоились этажами, поселились в них божками.
   Заслонились витражами и прослыли кутежами.

   В одной связке в грязи вязкой, был он с Васькой в одной связке.
   Чеши сказки для острастки, на улыбку шей завязки.

   Вам на крылья шили вязки, мир накрыл вас без огласки.
   Вам готовили те встряски и о писке там описки.

   И знакомы вы и с водкой, с ложною, дубовой, сводкой.
   В обстановке той, раз, в едкой, занялись они разведкой.

   Ветер им кивает веткой, глазом смотрит хаты ветхой.
   Не пора ли нам украдкой, прочь уйти от жизни гадкой.

   Грады пали и на грады, и за это вам награды,
   Быстроте они ног рады, не преграды им ограды.

   Рады-рады ого! роды, вам пахать и огороды.
   Закапаться вам по роды, но не изменить породы.

   И чем меряны миряне? Не считаем мы их раны.
   Не поднялись видно рано и забыты ветераны.

   Под звучанье канкана показалось зло капкана.
   Под сияние экрана – докурились до Корана.

   Правдой вы и не сияли, получали нагоняи.
   Правду вы-то осмеяли, вот такие негодяи.

   Было крепких рос сиянье, вновь кругом там россияне,
   Всё играют на баяне, отмечаются в бурьяне.

   По земле народ рассеян, россиян-то род рас сеян.
   В ресторанах рычит зверем, а без денег он умерен.


                Нам о розе

   Расскажите нам о розе, как та вянет на морозе.
   Нам ясны и те азы, нет и танцев егозы.

   И замерз-замёрз угрозыск,  от большущей той угрозы.
   В мороз горе моросит – много там, у мора сит.

   Нет и ясности в вопросе – розы шип сидит в опросе.
   Лоботрясов мор разит, гробовщик от мора сыт.

   Анекдотом ум рази и, чтобы рот отвис у мрази.
   Крик зимы все в прозе мы. Взять терпенье, где в займы?

   Мы сквозим-сквозим сквозь зимы и дни тьмы невообразимы.
   Не поют уже клесты – ветры бьют, ну, как хлысты.

   В чём же суть сообразим мы?  Серостью и мы разимы.
   Чёрту на душе скрести – зло зияют там кресты.

   Дни темны-темны и мглисты, ищут страх криминалисты.
   Разгребают те пласты, ну как ужасов листы.

   Что такое он сморозил? Пой же пой ума та роза.
   Им марать-марать листы, ну, а правда, им хлысты,

   Шли ли авитаминозы, тьмы в душе сидят занозы.
   Страх, не знают те  азы! И раздали им  призы.

   Позы-позы зла прогнозы, позы то самогипнозы.
   Босса полились басы – то позёрство для красы.

   Свет. Испуг – двух позы – то для их же пользы,
   То искусство вам реклам, как не нужный из рек хлам.

   Глянь-ка уж! И за раз дело вышло-то за грань раздела.
   Стар уже и лыс, и ты, отпевают день ксендзы…

   Ишь, мелькают там салазки – припорошены в снег глазки.
   И звенит в ушах их смех, это вовсе и не грех.


                Напрячь

   Ну, несчастный злобу спрячь, ты не знаешь о чём речь!
   Ты мозги не выбей ночь! Эй, оракул иди прочь!

   Взгляд, какой вам освещать: – Кто заставил ос вещать?
   Хочет сжать нас как лимон, он по дури чемпион.

   Не изжит их тот порок – дурень просто их пророк.
   От порока гнила плоть и  на ладан дышит гость.

   Кто умами, движет в ад? Им целуете вы зад
   И умишко сжат в кураж, при заходе на вираж?

   Что аж черти там визжат? Знать, почувствовали раж.
   Может, то у вас кураж,  дежавю – от страшный рож?

   Что там пахнет, что разит, что за гадость реквизит?
   Да нас видно поразит: наводнение – рек визит.

   Кто кого там поразит, эта вот пора, визит?
   Матюгом, увы, разит,  этот дядя паразит.

   Нахлебались и вы лжи - это там, чьи виражи!
   И кругом тут миражи – вот такая мира жизнь.


                Нар козы

   С ней троны – с нейтроны, с ней тайны с нейроны.
   Ясней! Я с ней трону ту звезду с нейтрона!

   И свергну с ней троны, с ней раны как страны!
   Увидишь не троны, а ядер нитроны.

   О, страны, о, странны! О, боль остра раны!
   С дождём ноют раны. Закручены краны.

   Беда, по Корану, несёт пока рану.
   Болит как, ох, рана – свихнулась охрана.

   Рассказы про страны, уж очень пространны!
   О, жуткие страны вы дуростью странны!

   Наносит уроны властитель Ирана.
   Наносит нить раны и то нить тирана.

   Ушла тьма в нейтроны – смещались в ней троны.
   Тому, нет, урону! Сказал он не трону,

   Цвели вам и кроны от солнца короны.
   И нам кара рана, закон от Корана.

   Скакали нар козы – приняли наркозы.
   Неврозы не в розы! Стерв азы – стервозы.

   Прогноз дал отказы, ушли на рок асы.
   Кому и быль грёзы! Росли там берёзы.


                Народный художник

   О, мужики! Долой печали! О, женщины! Я рад за вас!
   В искусстве важны не детали: Палитрой исписав уж лица,
   Намажут, виден один нос. На что вам только дали краски?
   Не лица вышли там, а маски. На губы наложили ваксу,
   Мужчинам до любви? Вопрос! Они ГОСТ красок изучали,
   Скребли и мыли вас часами И, реставрировали вас.

   Но понимают, что мужчины, В искусстве росписи лица?!
   Важнее нет на то причины, Пройти бы только мук пучины,
   Терпенья гаснут уж лучины И вытерпишь ли до конца?!
   Но вот лицо горит дивчины – Вид ослепительный – холста!
   И удивит мазня такая. Мартышкин зад твоя краса!
   И экстра платье – виды мая... Кикимора! Да вот не та!

   Что и сказать, не знают, сами! Вы может против или за.
   Ведь те бассейны со слезами, В погоне лишь за чудесами,
   Напоминают лишь частями, Что это женские глаза.
   И восклицают губы сами: Где синяки добыты вами?
   Что изменили цвет лица!? Что восклицать. Здесь правит мода.
   Синяк – престиж своего рода! Творит здесь мода чудеса.

   Да! Титул "Народный художник",  Достойна женщина вполне.
   Она у моды  "первый стражник",  Разбив оковы красок прежних,
   Лицо взыграло безмятежно,  В комичной яркой новизне:
   Пестреют румяна безмежно,  У глаз голубеет подснежник –
  "Фрагмент иконы сатане",  Иначе сказать невозможно,
   Ведь лица словно насмешка,  Что может присниться во сне.


                Настурция

   И те, к зэку лисами, вились за кулисами.
   Выли с окультистами, что акул тех тискали.

   Рвали наутёк жилы, как покажут те жало.
   Ах, они негожие, на чертей похожие.

   Лоно дев утюжили,  девочки пригожие,
   С бугаями дюжими, водочку ох, сдюжили.

   Выбрана позиция – то от секса порция.
   Ей нужна протекция, на пути коррекция.

   Порно, то проекция, вот гарем и Турция.
   Там цветёт настурция, СПИДа, глянь, инфекция,

   Водка до кондиции – идиотов дикция,
   Что ни сводка фикция. И кому петиция?

   Фраеров амбиция, шаек коалиция –
   Куплена полиция – нам ясна традиция.

   Спецы вы по специи, негодяев секция,
   Слабая селекция – объясняет лекция.


           Нахальство - второе счастье
      (или почему нахалы размножились)

   Слава деньгам слава!  Стали их рабами.
   Сладкая отрава – совесть, честь продали.

   Мы не паникуем!  Прочь, дорогу пьянству!
   Вдоволь по шикуем – напоим начальство,

   Хамство и нахальство миром овладели.
   Залили пространство  пьяные метели.

   Хамство и нахальство – сильная натура.
   Плюс сюда же пьянство,  вот и вся культура.

   Водка мозги клеит у нахала,  с лестью,
   Вами овладеют – уши поразвесьте,

   Женщина в объятьях пьяного нахала.
   Им она подвластна: деньги, водка, пьяна.

   И нахал всё ближе, ближе станет к телу,
   Гены его вихрем   рассадили семя.

   И сейчас всё чаще  смотрят в изумленьи,
   Что нахалов больше – растёт их поколенье.


                Нацикомые

   В душе я слышу зов Руси. А может, может-то, заврусь я?
   Ты сущность свою яви Русь.
   Скажи всем-всем: – "Я злобы вирус".
   Пыль словесную не труси, Что их душа, лишь льда торосы.
   Остался только вид Руси. И люди разве то россы?

   От этой грязи вытрусь я. Остались там одни отбросы.
   Что нет Руси, то нет Руси, Все перегрызлись,  как барбосы.

   Как я в твою среду вотрусь? Ах, хорошо бы выпить квасу.
   Мне говорят: – "Гляди вот Русь!" Там хорошо лишь лоботрясу.

   Мне говорят: – "Иди не трусь!" Но я боюсь муллы фугаса!
   И я о грязь не трусь, о, Русь! И не подобье я-то асу!

   Там слышен в давке костей хруст. Ах, очередь наверно в кассу.
   То смертную наводит грусть. Там выжить можно только асу.

   Туда не прусь, ведь я не прусс. Опять порвали гады парус…
   Ведь русский дух – душком оброс И каждый коммнацист – отброс.
   То "новый русский" «нувориш»...
   Так мне кричат: – "Башкой не варишь!
   При них укатишь ты в Париж. Ведь главное теперь навары.

   И вы растёте как колосс, Любую вам откроют трассу…
   На вас молиться? Вот вопрос. Подобье вы иконостасу?

   Не мало было там угроз – Несите тут же труп на вынос…
   Там выжил только виртуоз. В твоих застенках Русь я вырос.

   Жульё к жулью – нац.комм.колхоз, Как жил я там, теперь я каюсь…
   Там выживет лишь кровосос. Распространяете вы вирус.


             Начни с начала

   Вот пройтись Души бы дебрями!
   Разобраться, как вы мыслите,
   Разобраться с мысли вервями –
   Чепуху чего вы месите?

   Ведь поют вам лести хорами!
   Но не выйдет грязь душ порами.
   Не выходит дурь с укорами!
   Ну, пришпорьте Душу шпорами!

   Жили до поры-то с драмами,
   С дуростью, гульбой и ссорами,
   Бурями, ветрами, храмами,
   А глаза закрыты шорами.

   Эти шоры были рамами,
   Для Души-то были ранами.
   Разрастались дни тиранами
   Канули во тьму, просторами,
   ***
   Да в порту, бордель ну, Аттика,
   Где кнутами, вам экзотика,
   И проделки то наркотика –
   Кнут – садистская эротика.

   Ротиками – эра тиками.
   И затюкали дур тюками,
   А под люками с подлюками,
   Улюлюкали псы ютами.


                Начхала

   Была так ночь холодна – и на ночь начхала одна.
   То начало было дна, нечисть вышла – голодна.

   Очень уж она чудна, очень уж она вредна.
   А дороженька трудна и на доброту скудна.

   А луна она бледна, в голове то белена
   И летит эхо-луна, от такого бодуна.

   Логики точи ты слог – то не слово, то число!
   Верно байт, таков итог и имеет знак чело.

   Где же мысли тот чертог – да и где его исток,
   Как нащупать тот поток, как рождается пророк?

   Полежу ещё чуток, но ушёл сон за чело,
   Не поймать его виток, сон ушёл ну, как назло.

   Не одеть на сон чехла – мысль роилась как пчела.
   Мысль всему и вес, и смысл, ведь зачала время мысль.

   Хохочи там веселей – от долгов и векселей.
   Вещь такую потусклей, прямо, в их поту ту склей.

   В заблуждений юбилей: лей на мир нулей, нолей.
   Кисе лей ей киселей. Вихрями мети рублей

   От волшебников ролей, мяв, залей и в мавзолей.
   Асом блей средь ассамблей, жалость лезет со щелей,

   Среди трупов штабелей,  у кого там штаб белей?
   Схлопотали строгалей,  кару лей на королей.

   Случай-случай жалость лей, на наветов юбилей.
   Общество взрослей-взрослей,  выходи же из яслей!


                Наши рады

   Чему наши-наши рады – ох, лихие на шарады.
   И летят там шары адом, где те правят шариатом.

   И кто крутит шары датам, не живёт он в мире пятом.
   И летит ша! ария там, где уж шарит-шарит атом.

   Шла заря, шла этим адом и оттуда был он родом.
   И нас бьёт его зарядом, ряд падёт, опять, за рядом.

   Шарит атом шариатом, правит атом обормотом,
   Может, он стучал копытом, лишь бы он был в месте сытом.

   Ум зарядим, суть зародим, бьёт заряд им из-за родин.
   И не нужно нам уродин, от религий тех ехидин.

   Довод их так сумасброден – им у родин считать уродин.
   Шариата двери ада, и для знаний то, преграда.

   И сомнения зародим, отомстим мы сумасбродам.
   Зло, во что мы злобой рядим – и пускаем им заря дым.

   Ошарашат шариатом и ты зло-то шарь-шарь адом.
   Врежь шарманка, на шар-манка, а рабы они арабы!

   Побеждают – наши рады, вот ответы на шарады.
   Мир шарадами искрашен, очень даже ошарашен.

   Мир от распри красен-красен, что от рас прекрасен – красен.
   Совестью он сразу крашен – лицами он разукрашен.


                Наши раки

   Кто там катит шары дат, он не дал нам шариат.
   Шариат расширит ад,   давит чушью он шарад.

   Донесёт чушь до широт.  Вот террор открыл в ширь рот.
   Роты ставя у ворот – ада то водоворот!

   Открывают наши рот и вопят со всех широт.
   Что у них жирок широк и у них тут жира рок.

   Так заказывай гробы. Раскрывай же  шире ад.
   Бесы шарят тут шалят – широко вздел шариат.

   И идут шара дымы, и решаем шарады мы.
   Открывают наши рот и вопят с наших широт.

   Шариата лепота, для религий широта.
   Не откроешь там ты рта, то религий та черта.

   Искрошен искрою сон. Зло с Ираком в унисон.
   Не кати ты шары в ад,  исламский дурень – шариат.


                Наяву

   Всё бурим мы, всё бурями, Став бурыми с сумбурами.
   Врёт мнение: нет времени. От бремени затмение.

   Дай веры мне и времени. И темами по темени.
   Вне времени незнание – Знамение сознания.

   Сознание – со знания, Создание создания.
   Слой вещего, зловещего У вечного увечного.

   Вселенные все ленные... Сонм мнения – сомнения.
   Вселенная вот здание! Всевышнего создание.


                Не басни мы

   С ними видим неба сны! Шли кругами прочь сыны.
   Сини узоры той сини.   И пусть будет небо с ними!

   О том  фильм с ними сними. Видно, что не басни мы.
   Неба синь, ведь не для басен. Горит небо – восход ясен.

   Трупами путь устели, это ада устье ли?
   Крест-то к папскому костру ли, к мясу жертв нужны кастрюли!?

   Блажи виснут кисели – там сожженные косы ли!?
   Беса в душу выпустили.  В котелке том вы пусты ли!?

   Стали-то  мозги пустыми. И вопим: – "Пусти!" и мы.
   От того умы пустые, что в них папская пустыня.

   Путь костями устели, это в небо костыли!?
   Украшенье ли кость стелы? Режут небо зла костёлы.

   Дни застыли у черты – то их главные черты.
   У касс тело – указ тела – всем собраться у костёла.

   Ты молчать учи и рты, ты ей чёрта не черти.
   И сошли с указки Леты, и вопят о том скелеты.

   Хруста ли то хрустали – люд карали короли.
   Кости ли трещат в костёле, придавили у касс тело?

   Врут там бежево, ого! Пожирает плоть огонь.
   На крестах жгли кость тела, а калымы для костёла.

   Вот где длинные «рубли», молви правду не юли!
   Как народу отомстили! Говоря им о том стиле.

   У кого – то, те рули и чьи это патрули?
   Храм-то дьявола постели, где секут кресты по стеле.


                Не деля

   Как бы вам не надоели, ну, те наши дни недели,
   Их на злыдни не дели, проверяй ты дни на деле.

   Паранджу там дни надели и свихнулись дни на деле!
   Добротою оскудели, то не дни, а канители.

   Дни их смыслом надели, не смотря, на зла наделы!
   У дела, где удила! Не ищи ты зла уделы.

   Докажи же ты на деле,  где те злобы цитадели…
   Опыт шёл, на дело ли!? И терпенье на пределе.
   Там в приделе все в при деле.
    ***
   И вот дни, что беспределы, и несут они неволю,
   И то наши дни наделы, и даны они на долю.

   Нам бы дали – дали – волю, чтоб пожить там в свою волю.
   Миражи нам надоели. Миражи - лихие дали.

   И закрыты нам, и дали, хитрецам  дают медали,
   А тебя скоты предали! Нажимай же на педали.

   Да и толку дням не дали. Миражи закрыли дали!
   Крики совести съедали. Всё по воле рока-доли.

   Мы там пленники юдоли. Странная страна, не та ли?
   На троих слита неделя.   Между нами, не деля, ля!


                Не ждали – нож дали.

   Тот возле реки воз ли? Рак, лебедь, щука возле.
   И общество лежит во зле. На вас везут навоз ли?

   Всё здесь для вас загадкой. За маской, кто за гадкой?
   Посеяли вы год вот – ушли вы прочь от выгод.

   Ушли за годом годы – за гадом ползут гады.
   И гады, что наг рады – охочи до награды.

   И ты на плечи груз взвали! Чтобы силачом звали!
   Смотри! как люди взвыли! Идёт беды там вал на вале.

   Ну и кого – то волновало – куда летит та волна вала?
   И не ищи ты дурь на воле! Чтоб не оказаться в неволе.

   И те стяжали, и не жали – нет, у людей любви, ни жали.
   Природу те уничтожали и показали своё жало.

   И люди мирно там не жили, тянули вы с них жилы,
   А люди во зло жили, а зло то с лужи или?


              Не остановиться

   Что там стенали! Стала стена ли,
   Злобы страница.
   Мало вины? Слёз вот лавины,
   Серые лица.

   Ложь что при чине – наша причина,
   Прёт из-под глянца.
   Боль причинит, эта кручина.
   Взять, что с упрямца?

   Это юдоли! Входят с ней боли.
   Боль не сестрица!
   Вот атрибуты – отрепья путы.
   Рада столица.

   Те дни, как тени, уши  антенны,
   Слякоть мокрицей.
   Нервами тянут мерзкую тину,
   Боли сторицей.

   Выйдешь ли с тени – мощные стены,
   Что псих больницы.
   Людские стоны за приказами тонут.
   Где счастья крупицы?

   Чью душу тронут?! Глухи к стонам троны.
   Правят тупицы.
   Юность стенает, там за стеною
   Хищны станицы.

   Вышли приказы смерти заказы –
   Люты казаки…
   Сказы к приказу, слили заразу.
   Жми до отказа!

   Жми до отказа, но совесть зараза
   Зарежет волчица.
   Ум там за разум, гробят там сразу –
   Полные шприцы.

   Гиблые души, давит удушье.
   Гнёт – не светлица!
   Гнить-то гангрене, на этом крене.
   Париев лица,

   Кружатся рьяно – плесень со дрянью –
   Тьмы единица.
   Вышло за грани, чтят – зла Кораны,
   Зла вереница.


                Не плети и плети

   А ты злая жизнь плети эти гадкие нам плети.
   Мир, за немочь грешной плоти, ты плоти-плоти-плоти!

   И плывут судьбы плоты, не нужны там им пилоты.
   И полёты на пол Леты, вот так низко пал и ты.

   И на радость быстрым водам и весёлым хороводам,
   Строить-строить нам свой дом, под лазурным вешним сводом.

   Но не знаете вы дом! Тот, который страшен видом.
   Но я путь к нему не выдам, я не стану в пропасть гидом.

   Собирались вы на сходы – искать к верящим  подходы
   И богатые приходы – все другие, то отходы.

   Поп по году ткал погоду – искажал он суть по ходу
   И считал он там доходы, бесноватых взошли всходы.

   Спятил, ибо! И вот пятым побежал он за отпетым.
   От усердья вспотел потом, но то было уж потом.


                Не рвы

   Что верно – тень коварна! Назад кого вернёт?
   Кого и ковырнёт. И верить ей неверно.

   Дошёл и до растленья, проверив раз – тень я.
   Отдался раз стене и стал я как растенье.

   Весь мир сидит в дерьме, весь мир в беды ярме,
   Закрыт в коварной тьме, в её трясётся ритме.

   Со злом наедине, как нить в веретене,
   Запутались. Верите не!  Про то не врите тьме!

   Ведь тьма ворьё те-те, и любят варьете,
   Сыграть на срамоте, хомут там в хомуте.

   И верьте вы, не верьте, как задом не верти,
   В рай – схему от пути, не принесут в конверте.

   Запрёт нас там запрет. Кричи ему: «Привет!»
   Катился ката ком бы – в мозгах там катакомбы.

   С похмелья его рвёт и нам он то привьёт.
   Пора кидать нам камни!  И ты об этом помни!

   Газет вода крем ли? Уж наминай крем – мни!
   Вода там моет кремни и омывает кремли.

   Ох, весело элите – там жить на клевете.
   Урвут на бедноте, те на башку калеки.

   Там грязи полны рвы и нервы ты не рви!
   Как мысли отмести от злой и подлой мести.


                Не те нити

   Вышли-вышли и мы с тени, натолкнувшись там на стены.
   И сгрузив там сора с тонны, не стони ты, не стони!

   Те нули назад тянули. Те нули... и вы тонули.
   Всё под зад, под зад акуле, всё вокруг одни нули.

   Тени ли их те тенили и те ныли, что темнили.
   Кем себя, уж, те-то мнили? Ну, а зады мыли ли!?

   Не те нити не тяните. Тени те, ну, не те нити.
   У, тенета тени нету. Крикнут: – Видите, не ту!

   Ниточки те – тени точки, наболтали стоков тачки
   И не видят злобы кочки,  в розовы глядя очки.

   Не форсируй злые тоны.  Не тащи помоев тонны.
   Ведь утонут в них и страны, в ужасе пропав войны.

   Не те нити не тяни ты, не тяни их под граниты,
   Эти грани, словно путы, не ищи по ним пути.

   Кто расставил рока клети? Нас секут там рока плети –
   То видать ума палаты! Там интриги не плети!

   Вырвешься ли ты из тины? Там огромные пучины,
   Давят вас все те теснины, радуются-то чины.

   Нас пугала тень на стенах. Нас пугали в тенях тайны.
   Мы стенали, что там стены. Вышли тайны из тени.

   Шорохи, пугали  стоны, и глухие полутоны.
   Ну и тайны эти странны – как любимой зло страны.


                Небо с ней

   Я снов не вижу – основа основ,
   Не вижу выхода – сюжет не нов,
   А слов не слышу. Ну, их ослов!
   А всё ж хотелось красивых слов.

   Скажи ж ясней, сойдусь ль я с ней?
   Когда б я с ней, утро было б ясней.
   – И день прекрасней! – так объясняй.
   До поры пори же ты басни ей.

   Паришь... А мне б в Париже небо с ней.
   Там басен нет и неба сей бассейн.
   На радость закулисных Дульциней...
   Страдальцы! Сквозь-сквозь пальцы дуй сильней!

   Пропала ночь! Ночь от темпа темна,
   Тот недотёпа отбивал с тем па.
   Юна компания, шумна, хмельна.
   С деньгами спеют страсти семена.

   Уйдёт тот вечер, А утром бы он –
   От радости задул, как слон, в тромбон,
   В ушах от шума заплясал тампон,
   Слона, верно, ведут на полигон.

   Ах, были-то какие Времена!
   Кому нужна без денег тишина?
   А кто-то заработал типуна.
   Кампания уж слишком нескромна.

   И до утра там пляски колдуна…
   Они напьются юности с полна.
   На утро только вспомнят бодуна,
   Но эта уж вам фраза «мудрена».


                Небылица

   Ходит всюду небылица, Что возносят к небу лица.
   Ну а пьяная столица Воротит от Неба лица.

   Алы лица – багряница, Заманила баловница,
   Ну, а может, то блудница. Ой, пригожи кабы лица!

   Может всем грозит больница, Но стоит та вереница:
   Там и  прихвостни, и вице, Там наверно жар-девица.

   Где той подлости граница? Или всех сожрёт гробница
   И страна ей, что должница? Всех зажала эта жрица.

   Аж, взбесилась заграница, Сплетен вспыхнула зарница.
   Кого носит там землица? Смерти то императрица.

   Веселится вся столица Зла и злобы чаровница.
   Раскраснелись эти лица, Как базарная телица.

   Передралась вся темница. Жизнь у них, то не теплица!
   Их судьба она шутница, Иль последняя тупица.

   В грех, без Бога, прёт землица, С нею церковь клеветница –
   Выкрутасов кружевница, Злобы зависти криница.

   Гибнет с ней души частица. Чести канула крупица:
   На пасквили мастерица, Всякой пакости певица.


                Неве даль

   Неве кто дал даль? И это удаль.
   И студит тут день, та слякоть студень.

   Скажи беде: – Нет дребедени!
   О даль ты ода ль? Модель эль моде ль?

   То Бог подал, аль? А ты поодаль.
   И жми педаль в даль – увидишь падаль.

   Купалась зорька в платьице алом.
   Следили зорко за идеалом.

   Заведовала она-то валом.
   И узнавала, что уз навалом.

   Шла дева в алом, то карнавалом?
   Шлёт строки валом – токарь навалом.

   Ту песню гордо все спели с бардом.
   И песенку бодро поют за кадром.

   Поют и с чадом, под райским садом,
   Считают вкладом и с казнокрадом.

   А с сумасбродом – пройдёт и с смрадом.
   Пойдёт и с гадом за виноградом.

   Все сели рядом и вертят задом,
   А тот с докладом берёт закладом.

   Клепать пора дом, идти парадом.
   Песнь зоосадом распалась каскадом,

   В душе с надсадам над променадом,
   Пошла распадом  за маскарадом.


                Неве зло

   Вот облако нависло и стало серо кисло.
   Тумана навис слой, он верно на нас злой.

   Разверзлось грязи сусло, разбушевалось русло.
   Народ ну не герой – слов мечет плоских слой.

   Летит на вас взвесь слов, его лицо уж скисло.
   Твердит на мозг ослу: – Созрел от нови слух.

   Сказали: – Не везло во! Что много в нови злого.
   Что вам и не везло, что плыло в Неве зло.

   Играет чернь словами, что избранны, то вами.
   Наглядно со рта висло – то языка весло.

   Так в путь с хорошим словом, так повезёт вам с ловом.
   Даёт что вес словам, слова весло ли вам?

   Слова те не вино, ведь слово тут невинно.
   Доска – весло ли вам?  Вы верьте же словам.

   Вот сплетня и то вес ли? Всё переходит в если.
   Того везло не вам – не верили словам.

   Особый сорт вы зла!  И сплетня зоной висла.
   И грязь та хлябь разверзла, и это эра зла?


                Невезучий

   Противно слышать судьбы упрёк:
   Да ты ведь парень да "молоток".
   Но не сложилась твоя судьба,
   В том  мире где, кругом борьба.

   А ты бороться да не хотел
   И был всегда ты, да, не у дел,
   И не сложилась твоя судьба
   На свете где, кругом борьба.

   В борьбу, вступая, ты наглым будь!
   Про совесть,  честь ты да позабудь!
   В том мире, где ты, так одинок,
   Зубами щёлкай ты, как волк...

   И тот, кто наглый и одержим,
   Достигнет высших  в стране вершин.


                Невеста не весть та

   Ты как хочешь-то, завись. Может, в небе ты завис.
   Это злая, злая зависть, Всех благодарю за весть!
   Ей поклончики отвесь.

   По надёжнее навесь, От потока слов навес.
   От продажных тех невест, Убегай куда не весть,
   В этом тайный смысл-то есть.

   Нам мосты не навести, Как же жить в ненависти?
   Наши мысли не невесты, Проверяй слова на вес ты!
   А язык, знай, на посту, Всё мусолит напасть ту.

   Поднимаешь завес ты. Ой, спасибо за весть ту,
   Что не пустишь за версту К нам пустую зависть ту.
   Не пускай и клевету.
   ***
   Говорите, что за совесть, Сделанный-то, как на совесть,
   В зла темнице засов есть, Там вам быстро осоветь.
   Вспоминаются Советы.

   Уж поклоны им отвесь ты. Что висишь, ну, как отвес ты?
   Вот бы горе отвести? Денешься куда от вести,
   Что замешено зло в тесте?

   То ошибка была в тесте? (тест)
   Может, совесть была в тесте? (тесть)
   Может козни лютой мести? Мы в том месте все-то вместе,
   Раз бить будут вас за вести.

   И что нам-то взять от мести, Уж, когда в одном мы месте!?
   Вот и не надо сор мести Тост не доверяй невесте!
   Быстрей шторочки завесьте – Сотворите невесть что!


                Неделя

   Ой! Как жалко нам минут, те которые минут.
   Я хорошую неделю благой целью наделю.
   Ведь любую я неделю  на дни злые не делю.

   Слёзы зря не надо лить, в эту мира канитель.
   Вам дни мыслью наделить, править днями всех недель.
   Глупости, зачем наделал? Не на ту давил педаль.

   Чем ты дни то наделял? Не нашёл ты идеал.
   Хорошо, что ещё цел, не найдя свою ты цель.
   Чем же суть определить и найти той жизни стиль,

   Их чем жадность утолить? Уж спихнут вас на утиль,
   По желанью простофиль, чтоб задуть житья фитиль.
   Их мозги ну что костыль, а для смазки их бутыль.

   Нам бы доли зла учесть и начальству дарить лесть,
   Их хвалить, из кожи лесть, позабыв про свою честь.
   Дураков, то ведь не счесть!  Им бы счастья урвать часть.


                Недомерки

   Обмарались демократы, Нашипелись до мокроты.
   У! проклятая работа, Мимо нас плывут щедроты,
   А вокруг одни банкроты  Там хула до хрипоты.

   Осадили бы напор тех! Спали ведь оба на парте!
   Сны лились о Бонапарте... Зад им слабо не на парте.
   Не кроить вам поле карты. Открывайте бесы рты.

   Недомерки – недомерки! Всех не мерьте одной меркой,
   Не построили дом яркий, Перессорились доярки.
   Ваши видятся помарки, Все ушли в свои мирки.

   Вы ушли в пучину оргий, Или просто в дело – торги.
   Не спасёт святой Георгий. – Не пугают ли вас торги?
   – Ой, люблю-люблю восторги. Морги-морги лишь моргни.

   У невест в почёте турки. Эти гниды – суки юрки,
   Хороши у них фигурки, Но получат фигу урки,
   Если денег нет в тужурке. Посиди и потужи.

   Наша эра плодожорка, Не спираль, а этажерка,
   Словно морга этажи... То знобит их, то им жарко.
   А начальница «овчарка!» Вот такая эта жизнь.

   Не нашли вы вот помарку И идёт вся жизнь насмарку.
   Нам и солнышко померкло. Каждому дадут по мерке,
   Уже видно морга арку, Приглашают санитарку
   Всё согласно номерку.


                Недра Чили

   Мы о Чили стих учили. Расскажи же нам о Чили!
   Репутацию подмочили, видели то очи или?

   Нас учили – фальшь всучили. Шла война на всю ту Чили.
   Гнойные сочились речи, а начальство было в Сочи.

   Вот утерянный носочек, от бычков рябит песочек.
   А где камни там медузы, лучше не найдёшь обузы.

   И под елью на сочельник поздравляет нас начальник.
   В понедельник с ним подельник, вырубил он в Сочи ельник.

   Напророчили нам Чили! Едет крыша напрочь, или?
   Всё успех им прочили и пищали во все щели.

   Но надежды отощали – залили страну печали.
   Много гадкого прочли. Шли бы вы, все прочь ли!?

   Затуманили нам очи – вы про Чили, нету мочи!
   Жили вы, все, не тужили,  но тянули не ту жилу.

   Приняв Чили за мечту ту, но проехали ту-ту-ту.
   Руки кровью намочили, наплели нам-то о Чили.


                Недра

   И в душу лесть готова влезть, Тебя влечёт. Вот те чёрт!
   То чья черта: кеб ни черта!  Мат нечисть рта, тьме не чета!

   Мосты горят. Всё дело зря! Кому позор, кому узор.
   Ночная мгла песок мела,  Убить могла из-за угла.

   Права судам, всем по счетам... Про вашу там. Права шутам.
   Про вашу власть, наелись в сласть,
   Нельзя их клясть, в рот палец класть.

   Но жизнь течёт, тебя влечёт,  Таков расчёт... И вот те чёрт!
   Вся жизнь течёт и тычет счёт. Тупых учёт – за жизнь расчёт.

   Перечит чёрт про пересчёт. Лелей внучат – Европы чад.
   Дымок, где вис – полно девиц, Таков девиз: – Всё рухнет вниз.
   И я дрожу. Да в недрах жуть. Как в недрах жить, чем дорожить?


                Нежил

   Что за ноты ниже «ля», ни забавы, ни жилья.
   Ещё жизнью не жил я. А кого ты нежил, ля!

   Ты об этом не жалей, может, пальчик нежил ей.
   Борозду, что не жал ей, не дарил и шали ей?

   Не говори, что подло жил, не выкручивал ей жил.
   Ты подашь надежду ту – скажешь-скажешь Наде: «Жду!»

   И с надеждою жил я – пользовал всё для жилья.
   Как надежду нежил я, но с ней вовсе не жил я.

   Не глупи ты лютой злобой, ведь-то даст там вам зло бой
   Ангел же труби-труби и концов нам не руби.

   И напрасно не груби, под свою ту негу бы.
   Ты за то их не губи, что – то будет впереди.

   Зла трубой ты не гуди! Тянут вожжи те вожди.
   Зла растут там этажи, раз дошли там до межи.

   И шептали во сне губы: – Ох, насыпало бы снегу бы!
   Пусть опишут там дугу, пригласят бабу- ягу.

   И уж литься смеху бы,  прыгнуть в снег с размаху бы!
   В прихоти не приходи! Всё там, на волне беды.


                Нёс честь

   Очередь не стоит чести. И на лицах зла печать.
   У той пограничной части, чести, потеряешь часть.

   Разве почести те лестью, эта лесть ну словно плеть,
   Воздают ли право чести?  Иногда, та честь, как клеть.

   Людьми люди помыкают и скоро будет всем каюк.
   Все в дерьмо друзей макают, видно, это злюки трюк.

   А там идиотам к раю, путь прямой не сделав крюк…
   Не пройти у бездны по краю – средь подлюк, среди подлюк.

   Шайка числилась крутою, первой была среди злюк,
   Занималась ерундою – переправляла тайно тюк.

   Говорят, там временами, среди гневных пантомим,
   Правит-правит время нами. И проносит панты мим.

   Закрывает путь стенами, может, нужно так самим,
   И пугает нас тенями. Мир на глупость, неутомим.


                Неси меня

   Прочь от земли неси меня! Где люди в церковь семенят.
   Чтоб в сердце зло осеменять – растит в них церковь семена.
   Семена то   разности.

   О, как же, как же ты смела! И ты бледна, и ты бела.
   И мысль твоя была светла – не липла веры та смола…
   Семена то дерзости.

   Гремела там твоя хула  про ложь попа – того трепла.
   Про церкви ложь, её путла, про страшные её дела.
   Семена то резвости.

   Забыли все про те края!   Сказав, что с краю хата моя.
   Пришла плохая смена и злобы сеет семена.
   Семена то мерзости.


                Несуразность

   Видят ноты вокалисты, пели лихо те солисты –
   И крутились там стилисты, и сверкали журналисты.

   Даже были скандалисты, там, в почёте исламисты,
   И теисты, и нацисты, финансисты и артисты.

   Подлость там, то сети лести, что расставила зла клети.
   К клети зависти зла вести – от них эта жажда мести?

   И там ложь язык тесала, словно режут вот те сало.
   (словно пели, вот те соло).
   И  она нас всех  достала – ложь там ждала пьедестала.

   Широтою дозы стала,  шла та смерть – страною стали.
   Угасала мысль их верно – это ясно достоверно.

   Слышите! И в несуразность – я внесу, внесу, уж, разность.
   Что не делают то крайность, или просто безобразность.

   Хорошо на шаре злости – перемоют ей вам кости.
   Отпевают на погосте – вот тебе-тебе и краткость.

   А раз краткость это ясность, там была для нас опасность.
   Над страною нашей странность, не для нас Души сохранность.


                Нет  тьмы доброй

   Сгнил день в ярме,  В коварной тьме.
   Зла дань. Верь мне! Дерзнём ныть мы.

   Браду добрей! Нет тьмы добрей.
   Кто стал добрей, Средь тех зверей?

   Та где дверь мне? Сам в том дерьме.
   И то крем ли? Течёт в кремле!
 ***
   Зубы – гряда, Хищна орда.
   Дней чехарда, Смерть – ерунда.

   Зла города,  Полны всегда,
   Блажи звезда, Тьма – тамада.

   Стянет узда,  Не до стыда.
   Бреда среда – Ада беда.

   Горя страда:  Виснет нужда.
   Бреда бразды – Годы вражды.

   В главах бурда – Вы господа,
   Вышел бардак И всё не так.

   Шёл покос там,  Шёл по костям,
   Вот пакость тьмы! То пакость – мы.
 

                Ниже лают

   Ложь средь лож изображала – выпустила подло жало.
   Руку всем под ложь лож, жала и не сеяла не жала.

   Гнили выпустила желоб – без конца летящих жалоб.
   Только тем она и жила, что пульсировала жила.

   Уж давно за вором жила – грезила и ворожила.
   Чёрным вороном кружила, током била её жила.

   Псы же лают, псы же лают.  А хорошего ль желают!?
   Песнь бы петь и нам утру бы! Пойте вы фанфары, трубы!

   Музыкант труби-труби и,  не читай лихие требы.
   Наполняй надеждой кебы – зачем рушить небоскрёбы!?

   Печи ли от той печали были ли в дерме  вначале?
   Времени вошло точило: черноте по злу течь ила.

   Набралась и мразь же ила, напряглась от злобы жила…
   То мешок того пошива, что не утаят те шило.

   Что познают всуе те, где расставлены зла сети?
   Все живут там, в суете, голову куда суёте?

   Эти дьявольские соты или городские Сити…
   И меня вы, не про Сити, рассказать и не просите.

   И у лика есть улика. И ты всех там не хули-ка!
   А то выйдет его клика… не вяжу, со страху, лыка!

   Ведь при нём отбросы клики, и слышны их злые клики.
   Недалёко – недалёки, всё забрали у калеки.

   И стоишь как столб у трасс ты, и считают зелень трасты.
   И где высшие посты, там сплошные слышно тосты.

   Ну, не спи и отзовись ты! Вот, слышь, зов, ну, где завис ты?
   Ну и гад! Хоть утопись ты – все давно здесь утописты.


                Новь Элла

   Как рыб не ловят в Неве лам. Скуку навела новелла.
   И на след злобы навела, и знает чётко новь Элла.

   Уж называют на вы лам. А мир-то сплетен навил вам.
   А он там выкурил кальян и сдуру плюхнул в ил ям.

   Не называйте на вы лом, не говорите вы – вилам,
   А называйте на вы лам, за то песни я навыл вам.

   Это видно был пробел их – текст про красных и про белых.
   И тексту быть с пробелами, ведь верны той пробе ламы.
   ***
   Просидели сколько вы лет и проглядели свой вылет,
   Вот ищи волей не волей, что там новое в навое?

   Вал и мы от лих валимы. Делим мы и их дилеммы,
   И начальством мы хвалимы? Потому что подхалимы.

   И мы всеми уж хвалимы, мы почти что херувимы,
   Боги мы и властелины, хакеры мы анонимы.


                Ной

   Плыл рекою узкой Сеной. С лихорадкою сенной.
   Что попахивала псиной, даже юною весной.

   Ной когда-то был иной, век иной там за спиной.
   И тёк нервный тик, тёк с тиной, текст иной – подтекст иной.

   И носил тогда шаль Ной и был от выпивки шальной.
   Да не вой, да ты не ной. Ты не Ной, ведь ты иной.

   Дал публичный выход Ной, в свой желанный выходной.
   По причине той одной, не прошёл в проём входной.

   То забыл и о вселенной, тогда был в селе ли Ной,
   Знал, основу основ Ной – сила – закон основной.

   Пар нас взносит на Парнас.  Моет вод напор и нас.
   Изобрёл, для бань пар Ной – еле вылез он с парной.

   И от веников, весь Ной – раннею пропах весной.
   От ста грамм в стране чумной – он теперь там водяной.

   Ним был вылечен и чин, от всех прочих величин.
   Закрепил он там почин: – Обойдёмся без личин.


                Ноли то

   Ноли той дурью налитой. Переборщишь ну и бай-бай.
   И будет май, и будит май, и налетай на лето ай?

   И слышишь, гром гремит литавр. Столами вот потёк нектар,
   И мусора на весь гектар, то празднует наш бакалавр.

   Смеялись-то от тавра ли? Собрались, видимо, врали.
   Они там были короли и ложь летит вокруг земли.

   Сверкнули века-то ноли, звенели льды как хрустали.
   И грязь текла, как кисели, балдела знать от конопли.

   Толстели с дуру кошели, толстели пошлые кремли.
   Вокруг ходили патрули, тех кормчих дня храня рули.

   А те нам весят строгали и рады, что они вдали.
   Уж, догорают фитили, на мусор выкинут угли.

   Надеется он на лото. Носил он драное пальто,
   Его карман, как решето, а мир что цирк тот шапито.

   Игра со смертью то плато, а ты уж там совсем никто.
   Почто ты к нам, так то, почто? Кого винить нам там за то?


                Нос страда мусс

   На ост рад Амос, но страх ада мост.
   Не остри дом масс, не остри дома ас.

   Нострадамус ас. У нас страда масс.
   Поток метафраз, словно метастаз.

   Лопнул зла запас, разнесло зараз.
   Вот и выбит глаз, зубы на показ.

   Взорванный фугас, всё там в унитаз.
   Прелести террас – папа папуас.

   Выпал ловелас, что там ловил ас?
   Шик там от лампас, где там кто лам пас.

   На ехидин Дин,  параграф един.
   Зол гад господин – стиль-то магазин.

   Нострадамусом, настрадался сам.
   Очень стойкий хам - в голове то хлам.

   Но подал лицу, видно, подлецу,
   Он привёл к концу, бюст там кузнецу.

   Пели соло вы, пели соловьи.
   Брак был у семьи до гнилой скамьи.

   Рыки, как со льва: – Соль, нужна соль вам!
   Словно соловьём мы с ним соло вьём.


                Ночи сто там

   Нам постылы, нам постыли, эта липа, напасть стили!
   Нам постыли, нам постыли эти квоты на посты ли!?

   И о дурости пасквили, как он тёлок пас, пасс к вилле,
   Кому буквочки по стеле, а кому девиц в постели.

   А воров, как ночь и сто там и простор там нечистотам.
   Ночь нашла грязь – вот то темы! Кличет в драку на «тотемы».

   А в час утренний то там-там, нужным отдали частотам.
   Ну, а в голове то демон, иль сплошная, уж, то темень.

   И на зло вот вам! Пусть, то, там – тёмным отдано пустотам.
   Ваши-то, какие стили? Таковы, что  души стыли?

   А в душе запас – пас тени, тот запас от запустений?
   Вот и видишь, как с поста, ты – вверх восходят супостаты.

                Ночь Лене

   Терпенья нет! Уж нет сил Лен! В терпении я не силён!
   Давай подстелем? Неси лён! Гляди и труд посилен.

   Гляди на небо ты и ной, мечтай, тебе бы мир иной
   И под сияющей Селеной, постой той части, в селе, энной,

   И каждый занят ерундой, и потому и мир дрянной!
   И под мерцающей вселенной мы беззаботны и все ленны.

   Сны в душу к нам уж вселены,  и в этом деле месим льны.
   И в этом деле мы сильны. Среди концертов сольных,

   Но полились потоки ливня, костра погасла головня
   – поток дремучих слёз солёных, теней потоки тех слоёных,

   На тех ресницах прикладных, что стали пятнами на них –
   На волосах её льняных, мы вытирали их с Алёны.

   А от любви дурь беленой, в иной и комплексы виной,
   Ведь звали девушку все Леной. Она была для нас вселенной,

   Ведь, так нежданно вселена – в селе, сейчас, жила она.
   В неё надежды все вселяли – от них те у неё все ляли.

   А он вилял хвостом как лис, ему те трюки удались.
   Любила инока и Ленка, стоит теперь и на коленках.

   Но бесы в суть её вселились. И началась страда та лиц –
   И крокодильи слёзы лились, как было прежде от страдалиц.


                Нунта (свадьба)

   Утро заревом всходило, звяканьем колоколов,
   Петухами голосило, всех сзывая со дворов.

   В захудалой деревеньке перезвон колоколов,
   Скоро будет тут веселье, топот пьяных мужиков.

   Скоро свадьбы разойдутся, скоро будет тесно тут...
   Разрастайтесь свадьбы кругом, шире, шире, шире круг.
                ...
   Деревенскому оркестру от народа похвала
   От него бывает тесно жителям всего села.

   Гром ударов, песня-птица приглашают в тесный круг,
   Будет снова периница в круг заманивать подруг.

   Лихо нунта (свадьба) танцевала от утра и до утра,
   Всех на праздник созывала у искристого костра.

   Под баян и барабан лихо ноги пляшут,
   Им не нужен звуков план, ритмом ноги вяжут.

   Кружит, кружит периница, руки за руки народ,
   Вот чернявая девица парня за руки берёт.

   На платочек, среди круга, на колени преклоня
   И целует смело друга, не стесняясь бела дня.

   Яро нунта танцевала - хохотунья весела!
   Вечность жизни восставала - нунта вечна и Земля.
                ...
   Отзвучали песни хора. Тихо утро спит народ.
   Даль бескрайнего простора. В белой дымке день встаёт.

   Голосисто с непривычки закричит ура петух,
   Захохочет гусь на речке, снова тихо всё вокруг.

   Всё кончается, проходит. Не забудется одно:
   Посветлевшее на праздник, музыкальное село.