Пишу про жёнушку мою...

               1

Пишу про жёнушку мою,
Жнею, швею, ворожеЮ.

Её, пятнадцати годов,
Втащил в седло и был таков.

 Отец бежал до зеленей,
А на коне оно верней.

Отвыкла Фёкла от села,
Гитару ввечеру брала.

Как замурлычит о цыганах,
 О кирасирах да уланах.

Последний допоёт романс, —
Зевнёт и сядет за пасьянс.

Замечет пики, трефы, червы,
 Сурьёзно действуя на нервы.

 Засим, глядишь, коклюшки в руки —
И вяжет сарафан от скуки.

А иногда — цигарку в зубы
 И выпускает белы клубы.

Напустит дым, как институтка.
 Вонючая, скажу я, шутка.

А в азбуке ни "бе" ни "ме".
Привыкла пребывать во тьме.

 Прошли-промчались семь годов.
 Былого чувства нет следов.

 Уже прелестнице не рад.
И грянул промеж нас разлад.

               2

Стоял прескверный месяц май.
 Невроз такой, что не замай.

 Мне в клабе довелось напиться
 Так, что желал опохмелиться.

 Очнулся — мне и говорят:
"Ты проиграл пять тысяч, брат".

 О, господи! Какой пассаж.
Когда смекнул, я крякнул аж.

 Однако ж, карточный долг свят.
 Где же сыскать таких деньжат?

 Продам её, бесправну тварь,
 Как нищий аглицкий эсквайр.

 Тут подвернулся Мордка мне.
 Ругаясь, мы сошлись в цене.

 Пятьсот рублей — и в дальний путь.
А остальное как-нибудь.

Её снотворным опоил,
Понёс и в бричку усадил.

Пять чемоданов с туалетом.
 Ключи запрятал в лиф при этом.

 Уехал Мордка Шляпентох,
А с ним и Фёклушка, мой бог.

 Умчала бричка в Белосток,
Я — пилигримом на восток

На фофане, к святым местам,
 Чтобы найти прощенье там.

               3

Уж минули осьмнадцать лет.
И тот же век, и тот же свет.

 От кредиторов
-янычар
Я перебрался в Богучар.

Ещё от глупых мужиков,
Дремучих, тёмных дураков.

 "Замучат приставы налогом.
 Спаси, —мол — барин, нас, ей-богу".

 Для многих воля тяжкий крест.
 Привычней курой на насест.

 Насилу убежал от них,
Рабов покорных вековых.

               4

Раз, посещая номера,
Узрел горжетку из бобра.

Такую я дарил жене
Да по макарьевской цене.

Вручил бобра забавы ради.
 Теперь он на старухе-б...и.

Внезапно, словно в скверном сне,
Гетера бросилась ко мне.

В презренную вгляделся я:
Ба! это ж Фёклушка моя!

Она рыдала, как дитя,
Меня легонько колотя.

Неловко обнял егозу
И даже сам пустил слезу.

Презент неважный для меня:
 Заместо девицы квашня.

Что сталось, душенька, с тобой?
 Скажи, несчастная, бог мой.

 Всё изменяется течёт.
Дала ей бандерша расчёт,

Двенадцать золотых рублей
 И двух прижитых дочерей.

Мы стали жить как будто встарь,
 Я, Фёкла, Милица, Огарь.

Девицы быстро подросли
И в разны стороны ушли.

А я со странницей своей
Пасу говяду и гусей.

Последний жребий, божья мати, —
В худых душонках проживати.