И тише боль...

И тише боль, и реже стала плакать,
Но через годы убеждаюсь я:
Мне всё сильнее не хватает папы,
Ушедшего за грани бытия.

И добрую улыбку, взгляд степенный,
И голос строгий, мужественный стан…
Во всём я вижу образ неизменный,
Охотно веря в свой самообман.

Вот легкокрылой бабочки движенье,
Ее пространственные виражи…
Ну, разве это не души паренье?
Перерождённой – папиной – души!

А вот в окне играет лучик света,
То спрячется, скользнёт ли не спеша…
И это, без сомнения, приветы
Передает мне папина душа.

Стучит ли звонкой каплей дождь по крыше
(Пусть говорят мне: «Не бывает так!»),
Я в звоне трепетном посланье слышу,
Я в нем улавливаю тайный знак.
 
Он в каждом шелесте листвы опавшей
И в легком дуновеньи ветерка,
В звезде, в вечернем небе засиявшей,
И в водной глади, плещущей слегка.

Я в смерть не верю. Нет абсурдней чуши.
И эту истину ни выжечь, ни стереть.
Ведь, правда, говорят – бессмертны души?
Их можно слышать… если захотеть?