Стал твёрже томный женский взор

   (предыдущая глава из романа «Миледи и все, все, все»
            «Как мог я Афродиту не сберечь?! Гасконец»
                http://www.stihi.ru/2018/07/12/6603

...Страдая от оравы англичан,
уместно угрожать ораве местью
за то, что та    напала    сгоряча...
…Его преосвященство вправе мессу
служить в Париже, вне же – он рычал
в бою грозней турецких янычар…
…Прелат рад Афродите, что уместно
для кардинала даже по ночам,
хотя ему она и не метресса.

Прелата навестила агентесса –
всех женских обладательница чар.
Близ моря, даже с видом на причал,
с мадам бы кардинал сошёлся тесно.
Она попутно, словно невзначай,
впитала (и душою, и телесно)
успех Парижа против англичан.
Связать себя с успехом шефа лестно.
Ужимки дамы – шаг к её речам…

…Жив в море флот не    вспаханной    бороздкой,
а тем, что славен каждым молодцом.
Французский флот, пусть с виду и неброский,
бесстрашно Смерти мог смотреть в лицо.
От брандеров, направленных геройски
настроенной элитой храбрецов,
неся неисчислимые потери
и просто уж от ужаса потея,
вспять обратился вражий контингент,
хотя, конечно, не в один момент.

Кровавая нешуточная драка –
кому-то смерть, кому – лишь передряга.
Казалось бы, прелат – интеллигент.
Воякой герцог  знатным  был, однако.
На том и  ставим  в битве мы акцент.

Шеф (триумфатор, но не задавака)
рад Афродиту видеть был двояко,
мол, видишь, Ла-Рошель и острова
мы отстоим – врага жгли, как дрова!
Смешались в бурных возгласах вояки

восторг и  удивления  слова.
Не просто шеф, а вождь и победитель,
в аффекте кардинал расцеловал
милашку, перепачкав Афродите
одежду и лицо. Весь прокопчён
в дыму пороховом, шеф нипочём
не отказался б всё ж от фамильярных
объятий с Афродитой. Хуже сальных
копчёные прелатские лобзанья.

Но дама словно сделалась стройней,
а томный женский взор стал  твёрже,  в стиле
всесильной фаворитки… и, врозь с ней,
Атос страдал невольно в стороне –
его в интимный круг не допустили.

Красотка с кардиналом шу-шу-шу –
ряд сетований высказала споро:
– Поклонников пригреть – глядь, их уж свора!
Избавьте, ваша светлость, вас прошу,
меня вон от того вот ухажёра!

Была моя бы воля – под откос
его спихнула я бы с дамбы в море!
– А! Вижу-вижу. Господин Атос?
Он ночь провёл в бою или в дозоре?
Он с вами был бестактен? Вы в раздоре?

– Не то чтоб он меня взял на испуг,
но знаю дел за ним немало мутных.
Сказать, что мы с Атосом в контрах лютых,
ещё нельзя, но он совсем опух!

И тет-а-тет, и на собраньях людных
я от него любых могу ждать штук…
– Я, знаете ли, не навозный жук
и разбираюсь не в дерме, а в людях.

Могу недооценивать  чуть-чуть их…
Смотрю на них скорей уж, как паук.
– По-вашему, он кто? Пустой бамбук?
– Атос? И не дубина, и не прутик.
Замешан в политических был плутнях.

История с  подвесками  одна
чего уж стоит! Сам – не из распутных…
Друзья ему дороже, чем родня,
хоть д‘Артаньян, к примеру, из приблудных…
Атос угрюм. Не то, что ребятня.

Способен на один, весомо два
дня тяжкого запоя в чёрных буднях.
Бывал он и в запоях беспробудных.
О нём гуляет громкая молва.

Рождён для авантюр и для сражений.
Не вырос габаритами со льва,
зато он – лев в душе…                – Да неужели?!
  Мне в ночь он    операцию    сорвал
  по взятию беспечной Ла-Рошели!
   Я в  шоке  от нежданных поражений!

Прелат милашку выпустил из рук
и немо в  столбняке  застыл. Не жук,
а лишь одушевлённый знак вопроса.
Алмазную, наверно, вспомнив россыпь,
он, хмуро покосившись на Атоса,
вновь спрашивал и сам же отвечал:
– Надолго  ль ла-рошельская угроза?

Теперь уж это даже не мечта.
Коль еретик, то значит нелюдь, особь.
Падёт не от огня, так от  меча
гнездо еретиков! У вас свой способ?
Давайте по порядку. Кровь из носа,
а город взять нам нужно, не мыча

о том, что мы забыли слово «просо».
Что толку повторять: «Сим-сим, откройся»!..
И что ж Атос? Ужель так измельчал,
что стал совать уж палки нам в колёса?!
Не знаю, мне на радость иль на слёзы,

проспал я что-то из-за англичан.
Таить всё от меня – у вас потребность?
Тогда в ваш адрес спит моя хвалебность.
У вас был  план?                – Я ж не рублю с плеча.
По принципу  такому,  ваша светлость:
задуманное с  истинным  сличай.
Я на своих ногах, а не в    седле    пусть,
ворота заняла… но, как свеча,
в бою чуть не  сгорела  сгоряча.
– Вы, не сочтя сей план свой за нелепость,
пока я отбивал флот англичан,
на блюдечке хотели сгоряча
преподнести мне занятую крепость?!
– К воротам д‘Артаньян повёл на редкость
трусливую орду. Как саранча,

на город шли козаки. Шарль – соавтор
моей задумки – вёл ко мне их в ночь.
Я у ворот ждала их, как куратор,
чтобы с проходом в город им помочь.

Но тут луг загорелся: пламя, крики
и паника. В момент неразберихи,
откуда ни возьмись, возник Атос,
схватил меня и прочь верхом унёс.
Виниться он не стал, мол, что за   дрянь   я:
повадки позаимствовал в орде.
Глаз положил он на меня заранье
и вот  подсуетился  в чехарде.
– Не подобрать для выходки названья.
– Атос меня достал и вот уж где!

– Без вашей просьбы или приказанья,
видать, по обстоятельной нужде…
– Морального за-ради истязанья,
из боя вынес, чтоб держать в узде?
Зачем в бою объятья и лобзанья?
– Зачем?                – Ну, явно не от замерзанья.
Жар доставал от пламени везде,
тем паче при сомнительной езде.

Не в кайф ведь было мне и осязанье:
меня он поперёк  седла  зажал.
Последнее, что помню я – пожар.
Лишь в лагере пришла опять в сознанье,
с вопросом: я трофей иль госпожа?
Рассказываю это не со  зла я,
но многое теперь я твёрдо знаю
о роте мушкетёрской наперёд:
бывает много шерсти в ней и лаю,
зато на ум случился недород.
– А д‘Артаньян?        – Не с худшего в ней краю.
Сочувственно заглядывая в рот,
шеф ведал: Афродита не соврёт.
Прелат всерьёз на Афродиту-кралю
мог сделать ставку больше, чем на флот.
Имел в её лице он тайный фронт.

Сложившийся уж образ был так светел,
что шеф скорей бы сам к чертям на вертел
полез бы, чем поверил, что та врёт.
– А где же д‘Артаньян?                – Был у ворот.
С привратником сражался он при свете
пожара на лугу. Помочь никак   
он ни по долгу чести, ни за так,
уже мне не успел.                – А в Ла-Рошель-то
сумел    прорваться хоть один козак,

стремительно настырный, как сквозняк?
– Ни прямо не влетел, ни рикошетом.
Кому была нужна такая жертва?!
Козаки удирали на глазах.
Пожар всех разогнал – их было б тщетно

кому-то зазывать вернуться вспять,
ну, а меня саму Атос конкретно
схватил без спросу, как простую б_дь.
– Не будем мушкетёров оскорблять,

но знаю: перехваливать полк вредно.
Нелепо  сожалеть лишь об одном,
но ваш провал со штурмом лёг пятном
отчасти и на вас. Мне непотребно

сейчас сердиться. Пушечным ядром
я нынче учинил  такой  погром
на вражеском фрегате – чисто подвиг! –
в пороховой всадил я, видно, погреб!

Отбрил их, как заправский брадобрей.
Отхлынули  британцы – бой был жаркий.
Отряд их уцелевших кораблей
ушёл весьма потрёпанный и жалкий.

Сраженье в ночь – сплошная чехарда!
Британцы подготовились солидно.
Их парк артиллерийский с нашим слитно
без пауз грохотал, превосходя
нас очень долго плотностью огня.

Сначала их напор, такой сплочённый,
заставил нас бояться их всерьёз.
Со страху мы  разбили  их. Курьёз!
Наверно, я от копоти весь чёрный?

Мы б с ними не управились и в год,
веди их Бекингем, вождь утончённый.
Шучу. В два дня. Но через кровь и пот.
– А если в деле был не весь их флот?
– Бог с вами, моя милая! О    чём    вы?!

У вас ко мне что срочное? Нутром
я чую: гугенотам надерём
мы задницу и не один раз кряду.
– А разве просто так вы мне не рады?
– Ещё бы больше рад был визави,
но, зная вас, не думаю, что вы
ко мне примчались,  сетований  ради
иль просто неуместной болтовни.
Идея есть, достойная награды?
– Понадобятся лучшие отряды,

при том что и противник ни дрянной.
– В делах войны располагайте мной
в любое время суток, в жар и холод!
– Ого, какой вы сходу заводной!

Действительно, увидеть вас – был повод.
Не всё-то лишь кумекать мне одной,
как    узел    развязать очередной.
Играть легко. Выигрывать  –     слабо     вот.

У тех болот, где пруд есть соляной,
местечко знаю я, где под стеной
ручей большой проходит прямо в город.
Бить в слабое местечко – как     клинком    в рот.
Ведь всё так очевидно, Боже мой!

Ну, сколько можно слепо щёлкать клювом,
тянуть осаду и терпеть облом?!
Используйте идею, как    свою    вы,
чтоб выпендриться перед королём.

– Тупик осады все давно мы чуем.
Надеюсь, это голос не ворчуньи?
– Взрываем порох, делаем пролом
и входим, как в ворота, по     ручью     мы.
И враз в войне наступит перелом,

поскольку город сразу сдаться должен.
– Пока что все, блюдя свой интерес,
сдаваться отказались наотрез.
Источник информации надёжен?..

              (продолжение в http://www.stihi.ru/2018/07/18/7790)