Июльский ноктюрн

Свёрла галактик в пиксельном представленьи.
Взгляд — апофема. Выкрик — апофеоз.
Всюду прорехи. Есть ли в моем варенье
Что-то помимо высушенных берёз?

Сердца не тронут мёртвых цветов корзины.
Ценность стихов завышена. Ведь уже
Проза — реальность — вовсе не карантины
Злых вдохновений, это — лишь дань душе.

В мире, где всё — тела, где повсюду внешность
Нет выгоранья, есть только холод уст,
Есть только миг. Попавшие под погрешность
Вечностью дышат сквозь обнаженье чувств.

Быту открыв границы, не ждёшь миграций,
Но зараженья — внутренний болен мир
Стёртостью внешней. Стены, как папарацци,
Ждут компромата — кожа скрывает жир

И ничего другого. Лишь слышу рокот
Станций в окне — лишь звук: горизонт стыдлив,
Лишь в коридоре редкий, но гулкий топот,
Настежь окно и мокрый насквозь отлив.

Есть только плоть, под плотью — мозги и печень.
Я размышляю много на этот счёт:
Нет идеальных, всякий характер клетчат.
Вечность внутри — снаружи не вечно всё.

Значит, сосуд не пуст, и не в колбе смыслы,
Значит, стекло — лишь вход в зазеркальный свет,
В город вест-индский. Вкус новых истин кислый,
Запах свободы — всех купажей букет.

В кожных слоях тенденция к уменьшению.
Разность высот: весь космос у наших ног.
Бытность небесных тел подневольна пенью —
Значит, в их ядрах тоже струится вздох!