Пост-драма

Я куда-то приду, если долго - поверить бы/можно ли/.
Солнцестойкому льду в зарифмованном имени ножиком
на прощанье оставить себя и привычку прощаться бы,
чтоб от носа до пят, чтоб по швам затрещали несчастные
каноничные архи-комедии, въевшись за титрами.

Я живая
трагедией,
хламом,
чужими квартирными
полуночными снами, истерикой,
ссорами пьяными.

Я живая.
Цунами.
Так брось меня ядом ли, якорем,
утопающим за борт. Крестись - не крестись, померещилась?

На ладонях твой запах, застывший по комнатам-трещинкам.

Солнцестойкому льду не живётся-не мрётся-не тается.
Я в бреду. Я бреду на борту звездолёта-Титаника.

А пластмассовый бог заливается смехом в пробирочной:
и какой там отбор, ты своё прочитай-ка на б и р о ч к е.

И пластмассовый мир заряжает меня во вселенную.

Я просила. Прими. А не можешь - прими внутривенно и
и вот тут-то прими.

Чертит лезвие тоненьким грифелем,
не попросишь "уймись",
если море оскалилось рифами.

Человек человеку - причал и невидимый маятник,
Пустоте не кричат, пустоту принимают отмаявшись.

И наполочный Бог смотрит волком в глаза цвета пластика -
....ты куда-то пришла,
пережив себя
старым
фломастером.