Стремена для Пегаса

Эдуард де Боно, известный английский психолог, давно уже думающий над проблемами творческого мышления, издал как-то некий «Атлас изобретений», некий исторический обзор ряда изобретений, сделанных людьми.
В этом атласе меня привлекло такое его замечание:
Стремена появились с опoзданием в восемьсот лет после изобретения седла!
Почему?
Нечто схожее произошло и с телескопом. Он появился через сотни лет после того, как люди уже освоили «очки».
Почему? –  вновь спрашивает де Боно.
Ответы разные.
Очки, и это люди сразу заметили, хоть и исправляют дефект зрения, но «искажают» реальность. Поэтому, – пишет де Боно, – соединение линз, «искажающих» реальные образы,  в некую оптическую систему, заняло столько времени.
Препятствовала «доминантная идея»: Линзы искажают объект зрения!

Но на первый вопрос ответ был совершенно иным:
Езда на лошади считалась некой привилегией «избранных» и они НЕ ХОТЕЛИ, чтобы каждый, кому не лень, тоже мог войти в эту «элиту». Стремена же сильно облегчали возможность не только ездить, но и проявлять физическую активность, например, сражаться, сидя в седле.
Вот эта «избранность» и тормозила внедрение стремян у наездников.
Меня привлекло такое объяснение де Боно тем, что оно очень точно учитывает «рабский характер» мышления людей. 
Сидящий на лошади – не ровня пешему!
Я, всадник, не подобен какому-то перебирающему нижними конечностями смерду, к тому же, не способному развить такую скорость и на долгое время, как я на скакуне!
Так, ЗАЧЕМ мне – верхнеступенному всаднику – облегчать этим низким «пешеходам» возможность тоже сесть ВЫШЕ???

Как водители проносящихся шикарных машин смотрят на идущего по тротуару пешехода?
Типичное стадное мышление рабов!

Это длительное вступление предназначалось для одного – показать, что сегодняшние двуногие НИЧЕМ не отличаются от тех самых чванливых всадников.
Возьмите для примера любого «специалиста». За редчайшим исключением у всех у них явно выпирает чванливая надменность по отношению к «нижестоящим» специалистам и уж подавно к неспециалистам вообще!
Врачи носят белые халаты с «небрежно» перекинутым через шею стетоскопом. Что это?
Ритуал, призванный СРАЗУ отделить некой ступенькой «врача» от пациента или от любого другого «неврача». Есть ли некая профессиональная нужда в этом халате? НИ МАЛЕЙШЕЙ!  Ни о стерильности, ни о чём-либо другом, сугубо «медицинском», здесь нет и речи!
Лишь СИМВОЛ, РИТУАЛ!

Замечали когда-нибудь взгляд математиков или физиков-теоретиков?
Когда они смотрят не на равных себе специалистов, а на «рядовых» граждан? Взгляд снисходительно-презрительный. А как же иначе???
Ведь я –  такой же «всадник», взобравшийся на спину очень строптивой лошадки, называемой «высшей математикой», на которой и усидеть-то нелегко БЕЗ СТРЕМЯН.
А по сути – это всё ТЕ ЖЕ стадные рабы, ухитрившиеся залезть на чуть-чуть более высокую ступень стадной лестницы.
Самое забавное, это та, глубоко спрятанная, причина  чванливой надменности!
Парадоксально, но факт: Причина этого не в том, что этот «патриций сидит на коне», а в том, что он сам понимает -- особенно-то «джигитовать» на нём ОН НЕ МОЖЕТ!!!
Глубочайший и как червь гложущий его изнутри КОМПЛЕКС НЕПОЛНОЦЕННОСТИ!!!
И чем более надут такой «спец», тем безусловней  ест его душу этот комплекс!
Ходить за примерами недолго:
Альберт Эйнштейн и Лев Ландау.
У Эйнштейна НИКОГДА не было ни малейшего проявления этой чванливости и надменности. Он был прост и доступен для любого человека! Все, кто с ним общался, это сразу замечали.
Почему?
Да потому, что при всём своём могучем таланте НЕ было у Эйнштейна вот этого комлпекса неполноценности, потому и раздувать свою «значимость» было ненужным. Он не переносил малейших попыток создать «культ его личности». Даже могилы его НЕТ! Он указал в своём завещании, чтобы его прах был кремирован, а пепел РАЗВЕЯН ПО ВЕТРУ!!!  Его сын согласился на сохранение его мозга, при условии, что он будет использоваться лишь с чисто научными целями. Как мы знаем, это условие было грубо и по-идиотски нарушено.

Ландау же был очень талантливым математиком, нашедшем применения этим способностям в теоретической физике. Но его снедал комплекс собственной неполноценности. Он видел, что при всём блеске его математических способностей, ЕМУ НЕ ХВАТАЕТ ТОЙ ГЕНИАЛЬНОЙ ИНТУИЦИИ, которой обладали Эйнштейн, Бор и другие физики высшего класса.
НЕ МАТЕМАТИЧЕСКОЙ, а Интуицией Другого Измерения!
Отсюда и его пренебрежение и надменность по отношению к любому, «ниже стоящему по знаниям и математическим способностям».
Как-то на семинаре, который он вёл присутствовал один академик, тоже физик. Ландау стремительно писал на доске математические формулы и, благодаря своей мощной математической интуиции, «перелетал» через некоторые звенья логической цепочки. Академик чего-то не уловил из быстрых рассуждений Ландау. Задал ему вопрос.
Ландау презрительно бросил своему ученику, Марку Азбелю:
«Марк, ОБЪЯСНИ ему!»
Сколько чванства и хамской надменности скрывают эту гложущую самого Ландау неполноценность!
В другой раз Артём Алиханян, тоже физик и тоже академик, попросил Ландау сделать некий расчёт, который ему самому показался трудным.
Ландау ответил:
«Не буду! ЛЕНЬ!»
Вновь, сколько презрения к «недоумку» Алиханяну! Мол, я, конечно же, могу это сделать за пару секунд, В ОТЛИЧИЕ ОТ ТЕБЯ, АРТЁМ, да мне просто ЛЕНЬ утруждать свой великий ум такой мелочишкой!

Ученики Ландау быстро уловили его неистребимую страсть к интеллектуальному  снобизму и всячески ей подражали и льстили самому Ландау. Одна «дружеская карикатура», нарисованная  его учеником, живописует класс, где на кафедре вещает нечто САМ ДАУ, с чуть ли не «нимбом» вкруг его головы, а за партами сидят ОСЛЫ!
Весьма охотно создавал и поддерживал «культ его исключительной личности», а, по сути, культ его интеллекта.
Откупилась эта бесчеловечность самому Дау сполна, когда он попал в тяжелейшую автокатастрофу и, по словам одного же его «любимого ученика и соавтора» мгновенно стало известно всем этим «высокосидящим на математических лошадках» ученикам, что:
ДАУ УЖЕ НЕ ТОТ!
Нет больше блестящего интеллекта, а ничем другим он превосходить или пленять своих выкормышей НЕ МОГ!

Когда Нильс Бор приехал в Советский Союз, ему была устроена торжественная встреча и последующий семинар. Один из слушателей спросил Бора, как ему удалось создать такую блестящую школу физиков, многие из которых стали Лауреатами Нобелевских премий?
Бор ответил:
«Я никогда не боялся показаться дураком перед учениками»
Переводивший с английского Евгений Лифшиц, соавтор знаменитого курса Ландау-Лифшица, перевёл слова Бора:
«Я никогда не боялся показать своим ученикам, какие они дураки».
Знавшие английский в аудитории указали Лифшицу на ошибку и он, извинившись ЗА ОГОВОРКУ, перевёл точно слова Бора. Сидевший в аудитории Пётр Леонидович Капица, знавший английский, ибо работал годы  у Резерфорда в Кавендишской лаборатории, заметил, что это НЕ оговорка, а принципиальное отличие школ Бора  и Ландау!
Не было у него и крупицы той ЧЕЛОВЕЧНОСТИ, которую излучали Эйнштейн или Бор!

Вся эта писанина – лишь аналогия тех же ВСАДНИКОВ, «не нуждавшихся в стременах».
13 VII 2018