Бессознательная соната

Прищепка на венах спасёт мне рассудок –
Спасётся бездушность прогнившего тела.
Эй, врач, затуши моей жизни окурок. 
То слёзы – вода, застоявшись, зардела.
 
Гуманность твою я молю о пощаде,
Прерви мою боль среди мира удушья,
Не дай испытать одиночеств в палате,
Где на пол пролил сотни раз себя душ я.

Где тушью я мазал по мрамору строки
Предсмертным письмом в окровавленных титрах,
Но фильм продолжался – все сцены убоги:
Лишь чёрный и белый в смеси на палитрах!
 
Один мезальянс на двоих, для немногих,
Меж грустной тоской, что таскаю под маской, 
И миром бесплотным для чувства безногих,
Что рад я замазать сверх-чёрною краской!

Хотя, знаешь, нет, умереть я успею,
Мне гений прогрыз уже плешь новой рифмой,
Я жив, я так полн, притворившийся ею,
Ласкаемый музой, изысканной нимфой.
 
То бич для поэта – спастись иллюзорно,
Когда в грудь вонзиться перо как стрела,
В инцесте с собой, быть ли с музой зазорно?
Но как устоять? – так нежна, так мила!
 
И сцена фантазий в прожекторах ламп
Составит мне сказку, ей буду я пьян,
Играются роли, актёры – талант,
Здесь нотой великих дрожит мой орган.
 
Я здесь безграничен, уродливо-вечен,
Как слог мой, что бы иногда безупречен.
Здесь всё – иногда, как и в жизни, – я прав? 
То был бог богов, а теперь дрянь и раб.

Живём все сегодня, но в каждой секунде 
Мы мрём вместе с ними, сгорая во тьме,
Нас время песочит на атомы будня. 
Эпистолы смерти украдкой в зиме.
 
Последнюю, жаль, получить не успеем: 
Сознанье растает в кривой ерунде,
Когда по ошибке, по глупой затее
На пропуске штамп нас лягнёт по спине.

Поставит ни ангел, не бес и не Бог,
Но лишь беспустотность всего – без тебя
Изречься точнее, к несчастью, не смог.
Сравни два конца и почувствуй восторг,
Без повода в счастье вонзи якоря.