Как мог я Афродиту не сберечь?! Гасконец

       (предыдущая глава из романа «Миледи и все, все, все»
           «Бой, пламя и любовный треугольник. Леди»
                http://www.stihi.ru/2018/07/05/4728)

...Мозги совсем покинули орбиту.
Быть может, всё увиденное бред?!
Случайно подвернулся, или нет,
в ночи Атос, влюблённый в Афродиту?

Рукой махнув Атосу, мол, вернись,
Шарль услыхал в ответ кусками фразу:
«Прорвёмся… с нами Бог… ты не гонись»!
И тут заволокло всё дымом сразу…

«…Когда же, Бог, с тобой мы запретим
кошмары на земле?! Сгорю – остыну…
…Какой же я законченный кретин»! –
метался Шарль, утратив жизни стимул.

Повсюду    пламя!   Это не камин,
где яр огонь,    прикормленный,    вестимо.
Шарль исступлённо дёргался, как мим.
Беда пришла, как Рок, неотвратимо.

Поступок графа был необъясним.
Гасконец задыхался не от дыма –
от ужаса случившегося с ним,
когда один остался на    один    он

с истерзанною совестью «кретина»:
«Как мог я Афродиту не сберечь?!
Завяз в огне… но обо мне ли речь,
когда похитил крошку граф-скотина?!

Гасконец огляделся: ни души,
живой по крайней мере, не осталось.
Но   сделай   что-то! И к чертям усталость!
Мчи в Ла-Рошель иль шляпой  луг  туши,

иль бошку от пожара прячь, как страус.
Гасконская душа не растерялась.
Закрыв платком от дыма нос и рот,
пошёл за Афродитой Шарль в обход

бушующего пламени обратно
в козачий лагерь, растеряв весь пыл.
Сорвался штурм! Даётся сыр бесплатно
лишь в мышеловке!   Истину забыл?!

Атос, наверно, нажил паранойю,
влюбившись в Афродиту.  Граф не прост...
...Огонь, смолой питаясь и травою,
едва ли не хватал коня за хвост.

Тряпичной куклой на коне у графа
мадам повисла, рук не подобрав.
«Похоже, без сознания от страха, –
сочувственно приглядывался граф. –

Но про неё не скажешь: баба с возу»…
Один лишь раз   вдруг вскинулась она
и повернула голову к Атосу.
Взор злобою сверкнул… всего одна

секунда – и потеря вновь сознанья…
Граф вспомнил, как бесился д’Артаньян.
Ну, да плевать теперь на притязанья
гасконца! Ишь, додумался, тиран,

жизнь дамы подвергать такому риску!
Когда бы граф не оказался близко,
чтоб даму по наитию спасти…
Огонь гудит, свистит. Свисти-свисти!

А конь надёжный пламени быстрее!
Всё, вот и вал, траншея… Спасены!
Рука мадам ударилась о стремя.
Мадам очнулась. Ну, теперь все дни

до смерти будет свято благодарна
Атосу за спасение.  Чревато
при этом отвергать его любовь.
А вот уж ей знакомый полукров-

полуконюшня, где в достатке сена.
Недолго оставался граф в седле.
Возможно, поступил он с Шарлем скверно,
зато привёз красотку не к себе,

а к Шарлю на конюшню. Славно место!
Уютно и безлюдно тут вполне.
Нет, всё же он привёз сюда в отместку
за прошлый раз. По чьей Атос вине

страдал так долго и невыносимо?!
В любви безумства полного достиг
давно из-за  гасконца  он, вестимо!
От ревности в мозгах опасный сдвиг!

Граф даму снял с коня. Шум канонады
был с духом женских страхов заодно:
– Хочу я знать, что от меня вам надо.
   Вы, сударь, не представились мне, но,

   я допускаю, просто не успели.
   Вы, верно, королевский мушкетёр?
   Когда бы вы несли меня к постели,
   я предпочла бы, всё-таки, шатёр

   и ложе лейтенанта д‘Артаньяна.
    Ответьте же хоть на один вопрос!
Граф криво улыбнулся: – Я – Атос.
   Кто я на самом деле, знать вам рано.

   Но д‘Артаньян не    ровня    мне совсем.
   Сударыня, не бойтесь! Вас не съем!
   Но если отказать мне, хоть отчасти,
  умру я от неразделённой страсти!

  Была для вас ночь жуткой, но рассвет
  вам высветит печать любовной муки
  в моём лице. Мне горько жить в разлуке,
  в неразделённой страсти с вами, свет

  очей моих! Я жажду, Афродита,
  вас больше, чем когда-либо кого!
  Суров я только с виду, а в груди-то,
  при неком совпаденье роковом,

  для вас скопил я    нежности    избыток.
  Призна'юсь вам, что до недавних пор
  я женщин презирал, вам не в укор,
  иль избегал, но этот пережиток

  готов пред ними, в вашем лишь лице,
  я искупить, надеюсь, всем во благо.
  Я не мечтал о храбром сорванце
  в обличии богини, но, однако,

  и встретил, и влюбился. Это вы!
  Я вас хочу без всякой мысли пошлой.
  За нами целый луг сгорел травы –
  то знак сожжённой жизни нашей прошлой.

  Спасать    дам – не    моё    ведь ремесло…
– И как же  вообще-то  занесло
  меня туда, где я вам подвернулась?
– Вы ветрены, но в этом не  виню вас.

– Не помню я такого за собой.
  Жить предпочту в спокойном мирном стане.
– А чем же вам тогда казался бой,
  свидетелем которого вы стали?

– Ой, с памятью худЫ дела, беда!
  Не    помню    бой. Спросить вы опоздали.
  В мозгах моих такая лабуда:
  события,    что помню слабо, да

  мельканье незнакомых лиц и зданий.
  Откуда? Кто? Устав от притязаний
  загадок    этих, с мокрыми глазами,
  растеряна, ни капли не бодра,

  я словно бы со смертного одра…
  Вернуться вспять  –   остались    опасенья.
  И что вокруг меня за копошенье?!
  Забиться бы куда, будь я одна…

  закрыться б на    засовы    все дверные!
  Я словно бы спросонок иль хмельна.
  Как вышло, что вы    знаете    меня,
  а я вот даже    вижу    вас впервые?

  Кошмар, но я не    помню    ничего,
  что делалось со мною накануне!
  Есть в памяти лишь то, что уж давно
  со мной произошло. Вопросов – улей –

  к самой себе – сведут меня с ума!
  Хоть    часть    бы отозвать! Но    отзову    ли?
– Случается  –   досадное    весьма –
  со мной такое в пьяном лишь загуле,

  где памяти моей – сантим цена.
  На счёт одра вы…    эк    куда загнули!
  Вот там-то впрямь покой и тишина –
  не тронут ни пожары, ни амуры.

  Противник смоляных смертельных терм,
  я вовремя    примчался    к вам, не правда ль?
  Ужасно не завидую я тем,
  кто в уголь превратился или в падаль.

  Шёл бой. Не на козачий же дуван
  вас было обрекать, там оставляя.
  Опять же пламя… без конца и края…
– Ах, сударь! В голове моей – туман.

Сама  себя  не помню, а уж лица…
– Ещё бы голове не закружиться!
  Я, чай, не из  последних  кавалер!
– Но я не дичь!                – И  я  не браконьер!

  Но жизнь я приравнять хочу к блаженству.
  И чтоб при этом Шарль мне не мешал!
– Тогда везите, пусть мне вас и жаль,
  сейчас меня к его преосвященству!

– Когда б я в это даже просто вник…
  Зачем вам этот… в сущности, старик?!
– Ваш конь ещё, надеюсь, не рассёдлан?
– Не понимаю. Мало что ль  невзгод  нам?!

  Конечно, кардинал отнюдь не гоблин,
  но незачем спешить к нему сегодня!
  Неразберихой из неразберих
  попахивает. Или я вам – сводня?!
  Ведь вы устали! Я и    сам    бы дрых…

  Час-два для сна  –   хватило    бы нам их.
– Откладывать не будем ни на миг!
  Ваш конь ведь не рассёдлан?
                – Вот так натиск!
  В ночь к Ришелье?! Он что, ваш духовник?
– А    вы    о чём подумали, признайтесь?

– Нет, ни о чём.  Иначе бы я сник.
  Живёте в резиденции, в тяжёлых
  условиях контроля?                – Точно, в них,
  ведь я вхожу в его круг приближённых.

– Душа моя, я к шефу вас потом
  до дома отвезу, позднее, дабы
  вам с ним не разминуться.    Пуст    ваш дом.
  Командующий наш сегодня с дамбы

  сражением любуется морским.
  Небось, и    сам    ввязался в бой: неистов,
  опять занялся делом он мирским.
  Возможно, подменив артиллеристов,

  ведёт огонь по флоту англичан.
  Ядро – с капустный вызревший кочан!
  Впустую залп для них не характерен.
  Шанс на удачу нашу не потерян.

  Не всё ж вождю    молиться    по ночам!
  Вот и гоняет ядрами    чертей    он.
– Отрадно было б зреть моим очам,
   что только лишь флот наглых  англичан
   подвержен сокрушительным потерям…

           (продолжение в http://www.stihi.ru/2018/07/16/7201)