Часть пятая. Шатун

Деревня стояла у маленькой речки,
Мороз по утру лютовал.
Медведь приподнялся на задние лапы,
И с жадностью воздух вдыхал.

Он чувствовал дым что из труб поднимался,
И чувствовал запах людей.
Но больше всего его привлекал,
Запах разных домашних зверей.

В глазах безисходность,
Лишь ярость и злоба, а голод покой не дает.
И вот он решат спустится в деревню,
Не важно уже что там ждет.

Проходит тихонько вдоль ветхой избушки,
В ночи только звезды горят.
Собаки с ума будто все по сходили,
И лают, и воют, рычат.

Собравши все силы что только остались,
Увидел сарай не большой.
И ринулась эта громада как пуля,
Оставив лишь след за собой.

Сугробы не чувствуя, фыркая громко,
Он кинулся в этот сарай,
Но тут же застыл как услышал что сбоку,
Из будки доносится лай.

Медведь подошел, а собака скулила,
Но он компромисс не искал.
И только она успев высунуть морду,
Как лапой её разодрал.

По чавкал и бросил, корова мычала,
В сарае к которому шел.
Хозяева в помощь идти отказались,
Ведь знали кто в гости пришел.

Под утро из дома выходит старушка,
И дед волочась с бадажком.
Она зарыдала-Кормилица наша!!!
Увидя разгром весь кругом.

Кровавые пятна весь снег застелали,
И след волочился к тайге.
Охотники ружья уже все достали,
И быть только видно беде.

Андрюха с отцом тоже стал собираться,
Но тот неожиданно встал.
-Сынок в этот раз по будь ка ты дома,
Медведь тот опасен! Сказал.

Уже за воротами сани скрипели,
И лай раздавался Ольхи.
То Витькина лайка во всю раззорялась,
Идти нужно было идти!!!!!

То взвизгнет подпрыгнув,
То лай безумолку, то крутится тихо скуля.
Хорошая партия девки была бы,
Хасана он вспомнил любя.

На площади в центре деревни собрались,
И начали план обсуждать.
Как лучше, быстрее и чтоб безопасно,
Медведя в ловушку загнать.

Решили тогда мужики разделиться,
Собак не рискнули спускать.
По следу отправился Виктор с Иваном,
И стали по лесу петлять.

А вел этот след по знакомой тропинке,
Туда где бывали ни раз.
Увидев что сталося с ихней избушкой,
Иван прошептал:-Вот атас!

Но тутже внимание белая куча,
К себе в этот миг привлекла.
Шубейкой отбросил он снега не много,
И Витьку окликнул тогда.

Ольха верещала и дыбилась холка,
И пена из пасти летит.
-Да что ты дурная!! Ну все успокойся,
Ты видишь он мертвый лежит.

Как вдруг мужики меж собой оглянулась,
И поняли что за герой,
Поднял из берлоги медведя и видно,
Свалил восвоясе домой.

Тем временем лютый медведь удалялся,
Он шел по холодной тайге.
Ведь лай доносился буквально повсюду,
И брел он на встречу судьбе.

Фырчит, озирается, нюхает воздух,
И знает по следу идут.
Набив требуху плетется  он в чащу,
В надежде схоронится тут.

Ольху отпустил, по следу помчалась,
К берлоге людей привела.
Иван посмотрел что за бойня творилось,
Вздохнув прошептал -Да... Дела.

Два тела укрыты как простынью белой,
Телами то трудно назвать.
Останки из снега местами торчали,
И некому их собирать.

Мурашки по коже от этой картины,
-Ну что мужики? Как дела?
- Потрепанный вид, так уж вы извините,
Такая у нас вот тайга.

Уже вечерело, ночлег был развален,
Мороз начал сильно крепчать.
Пришлось возвращаться в деревню родную,
Про гибель людей сообщать.

На следующий день началася облава,
Вертушки, полиция тут.
Дружки этих двух объявилися тоже,
Никак ничего не поймут.

Мы только в деревню за водкой сгоняли,
Ну там задержались чутка.
Приехали только что, нам рассказали,
Какие творятся дела.

Медведь же с рассветом все дальше и дальше,
В тайгу от людей уходил.
Наверное чувство и зверя настигло,
Каких он там дел на творил.

Прошло пару дней, и стихла шумиха,
Ушел и теперь не сыскать.
Хотя может скоро опять объявится,
Как только захочется жрать.