Маяковский Кришночке

    Дым благовоний воздух выел.
    Комната
    храма в шафрановых дхоти.
    Вспомни -
    за этим окном
    впервые
    Готовить учил меня роти.
    Сегодня сидишь вот,
    плачет гармонь.
    День еще -
    больше не встретишь меня,
    Старое имя заброшу в огонь
    сломанной дрожью рукой.
    В пламя,
    Бросаю охапку зерна я.
    И заново,
    Будто,
    Родился за час.
    Карма моя,
    дорогая,
    хорошая,
    дай же простимся сейчас.
    Каждая привязанность -
    тяжкая гиря ведь -
    на сердце висит,
    куда б ни бежал я.
    Так, Гурудев, обещаю вам впредь,
    Никаких оскорблений и жалоб.
    Если быка трудом уморят -
    он уйдет,
    разляжется в холодных водах.
    Кроме Премы теперь,
    мне
    нету моря,
    а у любви Его и плачем не вымолишь отдых.
    Захочет покоя уставший слон -
    царственный ляжет в опожаренном песке.
    Кроме Бога любви,
    мне
    нету солнца,
    а я и не знаю, где Он и с кем.
    Если б так поэта измучила,
    он
    любимую на деньги б и славу выменял,
    а мне
    ни один не радостен звон,
    кроме звона Его любимого имени.
    И в пролет не брошусь,
    и не выпью яда,
    и курок не смогу над виском нажать.
    Надо мною,
    кроме Господа взгляда,
    не властно лезвие ни одного ножа.
    Завтра забудешь,
    Всю прошлую жизнь,
    Как душу цветущую камой ты выжег,
    и суетных дней взметенный карнавал
    растреплет страницы божественных книжек...
    Мантры как листья застелят ковром
    Дорогу до Бога,
    Я жадно ища..
    В руку вложил павлинье перо,
    С пеплом на лбу
    Ускоряю свой шаг.