Из недавнего московского быта

Как превозмочь себя под утро:
заснуть, как - будто бы без снов,
зависнуть в неге зависанья,
с самим собой играя плута:
моноспектакль хоть бестолков,
но отдаляет миг врастанья

в разбуженный сварливый мир.
Опять под утро он взбодрился,
вломился в окна и нахрапом
жарой у жирных топит жир,
а, кто не жирный, испарился
или обуглился арапом.

Ползти приходится от стенки,
но стенка, как магнит, влечёт
все металлические части:
в часах концы подняли стрелки,
с кровати шишки бьют в плечо
и Бродский неулыбчивый отчасти

с портрета хмурится лицом;
замки, ключи и шпингалеты-
все повернулись на зюйд-вест
и поршень, двигая шприцом,
и даже старые штиблеты,
что служат молотком замест

из-за их кованых набоек.
А день, меж тем, всё бронзовел,
вгоняя в бронзу всё живое,
и тень, не принимая боя,
бежала. Воздух пОтом прел,
своё ли прело, ли чужое-

неважно. Пучило асфальт,
он прилипал к ногам прохожих,
подошвы жадно целовал,-
витийствовал и его фальшь
как на обман, была похожа,
что эта тень ещё цела.

К окну дотронуться нельзя
и от стекла легко обжечься:
оно, как лупа, выжигает
на всём, что видит, вензеля
и до того может увлечься:
огнём себя воображает.

Бежать в прохладный коридор.
Там поселилась коммуналка,-
горшки, матрасы, раскладушки,
и жители Кавказских гор,
как прижились здесь по нахалке,
так и не съедут от старушки.

Квартира - форменный вокзал,
а туалет, как Ниагара,-
шумит вода который час,
в шумах воды поёт вокал
безостановочно "шизгара",
а у дверей творят намаз;

у кухни бабушка лежит
на надувном большом матрасе,
приехавшая "погостить":
и бабушка блюдёт режим
и причитаниями красит
жилплощадь: "Как здесь жить?!"

Здесь пара-тройка ребятёнков
проносится по животам,
лежащих на полу с Ташкента;
найти стараются котёнка,
но ищут всё они не там -
катают дыни из Чимкента.

К окну склоняется звезда
с высот Беклемишевской башни,
похожая на цаплю в профиль,
прямо с кремлёвского гнезда,
но под квартиры хрипы, кашли
происходящее - мне по фиг.
09.07.2018 г.