Конец Дон Кихота

                Н. Пиковской               
                .
             О Дульсинея! Я угомонился,
             и жар в груди, естественно, угас,
             хотя, казалось, что я вновь родился,
             когда-то встретив на турнире Вас.

             Забыты богатырские утехи:
             охоты, маскарады и пиры.
             Снимаю я помятые доспехи,
             навеки выбывая из игры.

             От серенад я вновь вернулся к прозе,
             а вместо вин пью гадкий самогон,
             мой Санчо стал известным мафиози,
             а Вы, я слышал, рветесь за кордон?

             Давно на свалке сапоги и шпоры,
             а шлем - в сортире (перевёрнут, и не зря).
             Копье, враги дрожали пред которым,
             идёт на черенки инвентаря.

             В чулане искарёженные ножны –
             не выхватить заржавленный булат,
             и с мельницами битва невозможна:
             куда ни глянь – компьютеры стоят.
 
             Клич боя я издал бы, как бывало,
             но слышен лишь какой-то хриплый вздох,
             дырой зияет ржавое забрало,
             а Россинант от голода издох.

             И у меня болезни без просвета:
             то анемия, то сердечный спазм.
             Какая уж любовь в такие лета!
             Ведь это просто старческий маразм!

             Уйду в деревню и куплю кобылу,
             чтоб от безделья вовсе я не скис –
             она б себя на пастбище кормила,
             а мне б давала иногда кумыс.

             Кончаю я, собрав остатки силы,
             последнее послание мое –
             совсем засохли в принтере чернила,
             а ручка тяжелее, чем копье.

                Иллюстрация Сергея Мишкина