Путешествие в долину гейзеров часть 14

     По условиям путёвки «Путешествие в Долину Гейзеров» пешеходный маршрут №264 начинается от посёлка Жупаново. Теплоходом не так далеко и долго, утром будем на месте. От Петропавловска до Жупаново заранее решено плыть третьим классом. Мы с Валей оказались в каюте на шесть мест, представляющих собой шесть деревянных полок на трёх двухъярусных сооружениях. Отсутствие матрасов и постельного белья, кажется, никого не смутили. Тоже мне, причина для расстройства. Конечно, это, даже на минуточку, не 2-ой класс, которым мы плыли на «Николаевске». Но впереди 14 дней ещё более жёсткого походного аскетизма. Привыкайте, господа-товарищи!
 
     Наши попутчики, сплошная неунывающая молодёжь, девушки и парни, 18-20-ти лет навскидку, две гитары и пополнение подтянувшихся из соседних кают. Тесно, как на насестах, все расположились, сидя внизу и наверху недавно свободных ярусов. Мы с Валей вошли первыми на много раньше и потому успели занять положение лёжа на полках своего двухъярусника, прижатого к стене сразу направо у входа. В изголовья примостили рюкзаки.
 
     Проявить любопытство и узнать из каких краёв эти ребята не удалось. Гитаристы ударили по струнам и понеслись популярные песни Высоцкого, Окуджавы и, вдруг, на смену бардовской философии неожиданно, крылато и раздольно зазвенели слова песни Лебедева-Кумача: «А ну-ка песню нам пропой, весёлый ветер…», и воскресла музыка Исаака Дунаевского. Я чуть не прослезилась. Весёлый ветер! Песня детства и юности! Это чудо! Где же они успели так ладно спеться? Может быть, студенты или рабочая молодёжь? Из каких мест и краёв?

     Едва, зазвучав, песня разлилась и стала рваться на простор, пытаясь найти выход из тесной каюты, но тут неожиданно один из гитаристов, прервал её:
- Послушайте, ребята, смотрю, не выросли вы из коротких штанишек. Может, хватит для начала. Давайте-ка, вернёмся к серьёзному материалу.

- Ну не скажи, Фёдор! Ты далеко не прав, - не согласился второй гитарист. – Песня эта не имеет возрастных границ. Помню, была она в репертуаре нашего детского хора, в котором пел я мальчишкой. И стоило ей зазвучать на концерте, как в ту же секунду, насколько мне было видно со сцены, лица зрителей озарялись особенной улыбкой. Когда же мы заканчивали пение, все в зале, от мала до велика, стоя аплодировали нам, не скрывая восхищения. Да ладно, Федя, не выдумывай, что нашло на тебя? Спор здесь точно не уместен. Присоединяйся к нам!

     И песня благодарно полилась, словно и не прерывалась: «Кто привык за победу бороться, с нами вместе пускай запоёт, кто весел, тот смеётся, кто хочет, тот добьётся, кто ищет, тот всегда найдёт!».

     Моё сердце ликовало!
 
     Песням и балладам не предвиделось конца и края, если прерываются, то лишь для того, чтобы начаться новой. Порой срывается смех, оживлённые короткие разговоры и снова перебор струн открывает какую-нибудь песню. А нас не приглашали присоединиться. Однако, если по правде - на самом деле мы без обид. Хорошей песне душа всегда открыта. Поют ребята даже очень прилично, быть их слушателем одно удовольствие.

     Разошлись и притихли, наверное, после трёх ночи. Мы тотчас провалились в глубокий сон, сквозь который тихо и ненавязчиво доносилось размеренное рабочее урчание судовых двигателей, да чувствовалось за бортом в округе убаюкивающее колыхание на удивление смиренной нынче океанской волны.
   
     Утром, часам к десяти следующего дня, собравшиеся на палубе, увидели в курчавой зелени предгорий недалёкий берег Кроноцкого залива, усеянный жилыми домиками и производственными строениями. Это был рыбацкий посёлок Жупаново, конечный пункт нашего плавания. Теплоход стал на рейде.

     На берегу вовсю кипела работа рыболовецкой бригады: подходили Эрбушки (РБ), подтягивая за собой прорези полные живой рыбы. Прямо у высокого берега она мудрёно, как мне казалось, по трубе рыбонасоса поднималась и перегружалась в гидрожёлоб и не менее мудрёно попадала на здесь же устроенный, ограждённый металлической сеткой от посторонних, береговой транспортёр, вдоль которого рыбообработчицы за длинным столом обитым железом, упакованные в объёмные прорезиненные фартуки и перчатки споро и ловко, каждая на своей операции, потрошили, извлекали, отделяли, сортировали рыбу, непрерывно подаваемую транспортёрной лентой.
 
     Мойщицы мыли, засольщицы солили. В конечном итоге продукт этого труда перемещался на местный рыбзавод. У берегового цеха на открытом воздухе кроме боковой сетки и навеса над головой от дождя ничего другого не было, и понятия стен, в пользу помещения, как бы за ненадобностью тоже отсутствовали.
 
     Голоса рыбаков, прибывающих туристов и базарно-крикливый гомон чаек, снующих в воздухе над зоной разделки рыбы в ожидании лёгкой поживы, в виде сброшенных в океан невостребованных промышленной переработкой рыбных потрохов, приглушали мягкий шум морского прибоя.

      Дождавшись последней ходки плашкоута с туристами, встречающие организаторы отвели нас в сторону от берега и тут же стали формировать группы. Мы с Валей подошли к инструктору-проводнику, который и по возрасту, и по манере обращения к туристам интуитивно располагал к себе. От него ощутимо исходили флюиды надёжности и большого опыта. Быстрее всех мы сформировались в группу из 25 человек и ушли на базу, расположенную в километре от посёлка.

     Нас встретили и сразу разместили по большим брезентовым палаткам, с деревянным настилом пола. Выдали спальные мешки с чистыми матерчатыми вкладышами. Накормили вкусным обедом. Предстояло переночевать на базе и утром отправиться в путь.
 
     После обеда, была предложена экскурсия в рощу пихты грациозной, в сопровождении специалиста Кроноцкого заповедника. Четыре километра, и мы в роще. Камчатская пихта-эндемик известная в соответствующих научных кругах, на нас тоже произвела впечатление, с поводом для всякого рода философских размышлений: "Надо же, тысячи лет потрясений ледникового периода и вулканических катаклизмов, а она выжила и остаётся единственным в своём роде видом на планете." Сомнения, что это может противоречить другим теориям, лично во мне не откликнулись согласием.

    Время интересной экскурсии по заповедной территории пихты грациозной пролетело незаметно. Мы спустились к переходу через речку Новый Семячик и, уже за ним, потянулись на базу. Слышались обращения по именам, разговоры, вопросы. Начало знакомству было положено. Группа объединила народ из разных регионов и городов Советского Союза: трое мужчин из Прибалтики, из Хабаровска две девушки, из Уфы одна, Пётр-стоматолог из Москвы (он так представился).
 
     Нас камчадалов было 12: мы с Валей, Тоня из Завойко, 7 ребят, елизовских школьников-старшеклассников (трое мальчиков и четыре девочки) и с ними один взрослый сопровождающий.  Совсем юный турист, худенький мальчик лет тринадцати был под патронажем инструктора и тоже камчатский. Остальные 7 (супружеская пара, три женщины и двое мужчин) из центральных городов России. Возрастной разбег членов группы от 13 до 30 лет и только одной женщине было за 60.

      Забегая вперёд, скажу, что группа наша оказалась дисциплинированной, сплочённой и нескучной, было о чём поговорить у костра. Думаю, что это в первую очередь заслуга инструктора, не массовика-затейника, но волевого, терпеливого, умного человека.

     Продолжение следует.

На моём фото, слева: я, Наташа из Уфы и туристы из нашей группы на фоне пихтового молодняка.

Кроноцкий заповедник, июль 1973 год.