Люблю и помню. Лидия Черенкова

Автор стихотворений,
Лидия Черенкова,
человек глубокий и
светлый, стихи - от бога.
Жаль, но это весь мой архив её
произведений...



***
Я живу на далёкой окраине,
где сливается жёлтый покос
с полосою домов неприкаянных,
с белоствольем высоких берёз.

И, бывает, под вечер почудится
в одинокой моей стороне,
что стоит наша ветхая улица,
как грибница на прелой стерне.

А блеснут светлячки под берёзами,
дружно вспыхнут росинки во мгле, -
превратится мой дом в подберёзовик,
благодарно склонённый к земле…

И нахлынет вдруг радость безмерная,
будто вновь мне четырнадцать лет,
и старинное слово «блаженная»
не летит ещё камешком вслед.

Будто вновь мне за теми покосами,
в голубой приозёрной тиши
умываться целебными росами,
тайно верить в бессмертье души.

И, пока наважденье рассеется,
чистым сердцем почувствовать вновь,
что опять за берёзами светятся
мои вера, надежда, любовь…


***
Приходит время, мы приходим
туда, откуда нет тропы,
и с Богом разговор заводим,
как будто с ним давно на «ты».

Не знаю, близко ли свиданье
души бессмертной со Творцом.
Прими, мой Боже, покаянье
сейчас, сегодня, не потом.

Прости меня, Господь Всевышний,
за имя, втоптанное в грязь,
прости за срубленные вишни,
что за окном стояли в ряд.

За все просчёты и потери,
за скорбь, вошедшую в мой дом.
Прости за тайные вечери
с иудой за одним столом.

За всё, что враг мне плёл на ухо,
чтоб оболгать, затем отнять,
прости за нищую старушку,
так вдруг напомнившую мать…

За всё, что сладостно манило
и забирало душу в плен,
за не отпетые могилы
и ожиданье перемен.

За то, что в мире зла и злата
мы научились бить сплеча,
прости всех, любящих когда-то
и ненавидящих сейчас…

Прости крушенья и обвалы,
братоубийство, недород.
Благослови дворцы, подвалы
и власть, распявшую народ.

Даруй нам веру и надежду
сберечь любовь в аду измен,
одень нас в белые одежды
на чёрный день, на судный день.


***
Ах, как хочется покоя!
Рвать калину у пруда
и шагать межою поля
ниоткуда в никуда.


***
Поэт писал о Лукоморье…
А я в транзитных поездах
Пишу о доме и бездомье
В родных российских городах.

А за окном стволы мелькают,
И троп заснеженных не счесть…
Тому, кто старое помянет,
Особая в России честь!

Пишу и вижу – дуб зелёный,
Под ним всё та же суета,
И что ни кот, то весь учёный,
И что ни цепь, то золота…


***
Баба Варя, в платочек из ситца
аккуратно сложив пятаки,
вечерами ходила молиться
в церковь около Томи-реки.

Что шептала она, что просила
в полутьме у молчащих икон
знала только святая Россия,
с четырёх подступая сторон.

Со двора запах прелых озимых
воскрешал в ней голодные дни
и смертельно недобрые зимы
на висках уцелевшей родни.

Доносились звенящие звуки
с лесопилки у края села…

Возводить ей к Угоднику руки
не мешала электропила,
не мешала возня на пароме.
где вершились свои чудеса –
билась рыба в сетчатом капроне
на тяжёлых колхозных весах.

Баба Варя молилась красиво,
и теплела сырая стена,
и не раз удивлялась Россия,
как виниться умела она.

И не раз, на усталые плечи
опуская желанный покой,
по-сибирски загадочный вечер
догорал вместе с ней над землёй…


***
Прости меня, «новая русская»,
За то, что сегодня с тобой
Мы пьём нашу старую «Русскую»
И топим в ней женскую боль.

То исповедь, то откровения,
То старые песни слышны…
Прекрасны такие общения,
Как мы говорим: «Для души...».

От Бога ранимы и жертвенны,
Ввязавшись в мужские дела,
Зовём себя «сильные женщины»
И воем ночами без ласк…

А днём всё казним или милуем,
Стремясь настоять на своём.
Не женской ли силой постылою
До нитки наш быт разорён?

А сердце – галопом под блузкою,
Что кто-то в трёх соснах кружась,
Какую-то дуру аукает…
Давай, моя «новая русская»,
За жизнь, за любовь и за нас!


***
Золотые мои сентябри,
сколько вас надо мной пролетело,
процвело, прогремело, пропело?

Не меняю ваш звон на рубли,
золотые мои сентябри…

Не копила я жёлтый металл
в полутьме отсыревших подвалов;
сквозняками дорог и вокзалов
ветер душу мою пеленал,
не копила я жёлтый металл…

Но грешила, живя второпях,
обожая далёких и близких;
проглядев журавлиные низки,
я синицу держала в руках
и грешила, живя второпях…

Я молилась, не зная молитв,
пробираясь словесною чащей
к Сверхзвезде, голубой, настоящей,
что бессмертной любовью манит;
и молилась, не зная молитв…

Были ночи мои то темны,
то светлы в соловьином убранстве;
я искала в любви постоянства,
что ж на сердце похмелье вины -
были ночи мои так темны…

Спешной жизни моей канитель
всё тесней и тесней обвивает,
половодье забот прибывает,
и сентябрь мой глядит на апрель,
грешной жизни моей канитель…

Но не плачу, а щедро плачу
чистым золотом бабьего лета!..

Соловьиная песня не спета,
ангел мой крепко держит свечу;
я не плачу, а только плачу…


***
Жила я, была,
над землёй не парила;
два белых крыла
мне судьба подарила.

Над скорбью земной,
над горчайшей полынью
во мне и со мной
безопасные крылья.

Моё оперенье
дороже всех акций,
хмельное цветенье
двух белых акаций;

И я вся в делах,
пока держат на свете
два крепких крыла –
мои взрослые дети…


***
Целую внука в темечко,
Целую, им не узнана…
Жаль, что не время, времечко
Мне на любовь отпущено.

Замотанная грешница,
С рассветом, встав тихонечко,
Уеду, не потешившись
Голубоглазым солнышком…

А дочь умна, не хмурится,
Что я не стала нянею,
Ведь так безумно любится
На дальнем расстоянии!.. 


***
Как чисто в дому и как пусто…

Ушли навсегда старики
от грядок, где мёрзнет капуста,
от лодок у спящей реки.

Неужто играя судьбою,
я солнца касаюсь лицом,
чтоб дрогнул дымок над трубою
избушки с тесовым крыльцом?

Неужто в счастливом смятеньи
носило меня на ветрах,
чтоб, в сеном пропахшие, сени
вошли разоренье и мрак?

Не верю. Не верю! Но всё же
подспудное чувство вины
внезапным прозрением гложет
меня у могильной сосны.

Стремясь в толкотне неизбежной
себя примирить с суетой,
мне некогда было быть нежной
для тех, кто под этой сосной.

Как горько теперь и как грустно;
простите, родные, меня
за грядки, где мёрзнет капуста,
за печь, где не стало огня…


***
Мудрость сердца, не ума -
Удержать родную руку…
Белым лебедем - зима,
Чёрным лебедем - разлука.

К своим бедам и от бед
Я сквозь снег плыву, мой милый,
Белым лебедем – к тебе,
Чёрным лебедем – к могиле…

Ты кормил меня с руки
Тёмно-синими ночами,
Лёд был хрупок у реки,
Слово крепким, как вначале:

«Утоли мои печали…»
Аминь!


***
Прекрасен мир! Покуда живы,
Возделан сад и мёд пахуч!
И даже, если рвутся жилы –
Восходит солнце из-за туч…
Лаская тело лучезарно,
Как добрая для сердца весть,
Как неразгаданная тайна –
Откуда и зачем мы здесь?