Пифагор. Встреча с йогом

Предыдущая глава  http://www.stihi.ru/2018/05/23/5014

Начало поэмы  http://www.stihi.ru/2018/01/26/2095

                311
После тяжёлой и долгой дороги
Инд обозрил Пифагор пред собой:
«Там где-то есть просветлённых чертоги,
Вон, за горами в дали голубой!
Трудно придётся, но только для тела!
Главное, чтоб воспарила душа! 
Принадлежать буду знаньям всецело,
Многому вновь научиться спеша.

                312
Мне б перебраться сейчас через реку –
Вижу, как бешено мчится она!»
И повезло любопытному греку –
На берегу он узрил два челна.
Рядом с водою трудились индусы –
Воздухом полнили шкуру быка.
Их не пугали москитов укусы,
Коими славилась эта река.

                313
Тут же стояли гранитные чаши,
В них находилось немного монет.
«Это такие обычаи наши —
Здесь ни воров, ни мошенников нет!»
Так объяснили туземцы пииту,
Ловко готовя к отплытию плот.
Самосец пальцем провёл по граниту,
Молвя: «Индийцы – прекрасный народ!

                314
Видеть хочу ваши дивные горы,
Встретиться с йогами там для бесед.
Слышал, у них широки кругозоры,
Равных на свете им в мудрости нет».
«Брось в эту чашу монетку любую 
В лодку садись и плыви напрямик!
Там потяни за верёвку тугую,
Лодка вернётся! – промолвил старик. –

                315
Мы же на шкурах, надутых эфиром,
Вниз поплывём по могучей реке.
Встретишься ты с удивительным миром,
Тем, что лежит за рекой вдалеке...»
Лодка пошла удивительно ходко,
Этим пришлец был весьма поражён:
Тонкий канат, закреплённый за лодкой,
В воды текучие был погружён.

                317
Вёсла работали мерно и ровно.
Самосец грёб, как умелый моряк,
Волн нападенья сносил хладнокровно —
Он не боялся любых передряг.
Берег далёкий приблизился вскоре,
Яркую зелень увидел гребец
На обозримом равнинном просторе,
Юношу с дудкой и стадо овец.

                318
В галечник ткнулась послушная лодка
И потянул за канат Пифагор,
Он улыбался блаженно и кротко:
Ловко прошёл через водный простор.
Тут же,  размяв онемевшие ноги,
Двинулся он к пастуху и стадам,
Думая, что говорить в диалоге,
Будет ли понят в беседе он сам?

                319
Знал языков он не меньше десятка
Так как отдал им немало ночей,
Не нарушал много лет распорядка,
Чтоб заменить мог собой толмачей.
Он подошёл к пастуху молодому,
Задал вопрос, выбирая язык,
Знать он хотел, как направиться к дому,
Где проживает мудрейший старик.

                320
Смуглый пастух улыбнулся несмело,
Понял пришельца разумную речь
И пояснил, что священное дело —
Мудрых от всех любопытных беречь.
А Пифагор рассказал об ученьях,
Что он узнал от других мудрецов,
Напоминая о тех исключеньях,
Кои давались в  словах праотцов.

                321
Как говорили в  древнейшие годы,
Если желает познаний юнец,
То не жалейте добра и свободы,
Чтоб заслужил он от Феба венец:
«Пусть я не юн, но изведал науки:
Путь мой – Египет, Сидон, Вавилон…
Вот посмотри на могучие руки –
Кровью я не был нигде обагрён!»

                322
«Верю, пришелец, открытому взгляду,
Чистой руке и разумным словам,
Зрить мудреца можно только в награду,
Тем, кто готов угодить божествам...
Будешь ли чтить ты богов Индостана,
Правду узнав о могуществе их?»
«Ими даётся великая прана –
Ранее ведал я силу других...»

                323
Добрый пастух указал направленье
В сторону леса и низкой горы:
«Там получает мудрец в исступленье
Высшего мира познаний дары!»
Лес поразил осторожного грека
Мощью огромных ветвистых дерев,
И, ощутив малый рост человека,
Шёл он в чащобу, слегка присмирев.

                324
Вскоре дошёл до широкой поляны,
Что расстилалась пред плоской горой,
Видел: поодаль стоят обезьяны,
Были бананы у каждой второй.
А у открытого зева пещеры,
Ноги скрестив, восседал человек,
Был он худой, загорелый без меры,
Грязен, как  будто не мылся вовек…

                325
Спутаны были нечистые пряди,
Низко свисала его борода,
И Пифагор, на несчастного глядя,
Сразу подумал: «Случилась беда!
Видно, что делать не может движений
Этот больной и голодный старик,
Много же он перенёс унижений,
Коль неспособен издать даже крик!

                326
Как же дошёл он до сильных лишений? –
Рядом присев, размышлял Пифагор. –
Ясно заметны следы ухудшений –
Кожа – папирус, и каменный взор,
Ногти бедняги длинны и ужасны,
Взять ничего не сумеет рукой,
Будут старанья индуса напрасны,
Скоро умрёт он от жизни такой»!

                327
Тут Пифагора смутило явленье,
Коего он не видал никогда:
Шли обезьяны, неся угощенье,
И соблюдалась зверьми череда…
Сложены были бананы на землю
Возле иссохших и скрюченных ног,
«Значит, живёт  он, подарки приемля,
Но почему он настолько убог?»

                328
И вопросил Пифагор  с интересом:
«Тайну открой, о, почтенный старик,
Как ты сроднился с пещерой и лесом,
Иль ты изгнанник и жертва интриг?»
Поднял сидящий тяжёлые веки,
Взгляд устремил он учёному в лоб:
«Слышал я добрые вести о греке,
Том, что по жизни своей —   филантроп.

                329
Вот ты какой, помогающий слабым
И не боящийся гнева богов!
Добрый к медведям, орлам или жабам,
Встать на защиту животных готов!
В наших краях ты познаешь иное —
Тайны незримых витаний души,
И состоянье её неземное
В новых мирах иль в небесной тиши.

                330
Многие знанья — тяжёлое бремя,
Люду простому их ведать нельзя…
Знаешь ли ты, соискатель, что темя –
Это для солнечной праны стезя?»
Был удивлён Пифагор словесами,
Темени быстро коснулся  рукой:
«Плотно прикрыто оно волосами.
Где же канал там особый такой?»

                331
Йог улыбнулся сухими губами:
«Ты удивлён, иноземный мудрец?    
Знанья приходят не только с волшбами,
По волосам шлёт секреты Творец…
Не оскверняю я темя водою,
Нож не касался седой бороды –
Тело у мудрых должно быть худое,
Кожа – прозрачней и тоньше слюды…»

                332
Не проявил умный грек восхищенье,
Думал, что жизнь мудреца — пустота,
Мучить свои телеса – извращенье,
Здесь непонятны ни цель, ни мечта.
«Плоть истязать – разве это ученье? –
Йога спросил удивлённо пришлец. –
Это – несчастной души заточенье,
Тощий и слабый адепт – не боец!»

                333
«Битв не ведём мы, мудрец из Эллады,
Главное, это —  свобода души.
Только такой мы желаем отрады,
Тело своё умерщвляя в глуши!
В этом сиденье с питанием скудным
Жаждем найти избавленье от бед,
Будет деянье твоё многотрудным,
Если вдруг дашь ты аскезы обет.»

                334
А Пифагор вслух повёл рассужденье:
«Пользу какую приносит аскет,
Если от добрых людей отчужденье
Определяет аскезы обет?
Если вся жизнь – череда медитаций,
Значит, аскетам и плоть не нужна?
Это – дорога земных деградаций!
Разве для этого жизнь нам дана?»

                335
«Чтобы достигнуть небесной нирваны,
Надо отринуть желанья телес –
Так уверяют веками брахманы –
Только в душе заключён интерес!
Дух должен править рассудком и телом!
Именно в нём смысл всего бытия,
Так понимается в возрасте зрелом…
Всё ли доходчиво высказал я?»

                336
«Мне непонятно нирване служенье,
Ради которой жизнь станет такой –
К плоти земной проявлять небреженье,
Чтоб обрести малоясный покой!»
Не ожидал йог такого ответа:
«Вижу, пришлец, ты не понял меня,
Иль не желаешь ты жизни аскета,
Ради души суету хороня?»

                337
«Был я ниспослан на Землю богами,
Чтоб после смерти оставить свой след,
И познаю этот мир я ногами,
А не скрываюсь в чащобах, аскет.
Часто и долго бродил я по миру:
Видел равнины, леса и моря,
Я покорил сладкозвучную лиру,
Много наук изучаю не зря!

                338
Ценят другое в прекрасной Элладе:
Силу и крепость красивых телес!
Люди себя не уродуют ради
Призрачных мыслей о мире Небес.
Все мы живём по велению рока —
Им обозначен для каждого путь,
Судьбы предписаны точно до срока,
В этом сокрыта великая суть!

                339
И недостойно стремиться к Аиду
Раньше, чем явится грозный Танат –
Надо принять благодарно планиду,
В жизнь не вводя самовластно разлад!»
Йог призадумался, кудри ероша:
«Путник, задача твоя непроста
Многие знанья — тяжёлая ноша,
В этих словах велика правота!

                340
Индия наша — влекущая тайна –
Люди друг другу у нас не равны,
Это различье совсем неслучайно,
Важно оно для огромной страны.
Ты не спеши  в обученье к брахманам,
Не устремляйся в леса, как аскет,
Лучше пройди по стране с караваном —
Многим вопросам найдёшь ты ответ.

                341
Так ты узнаешь на варны деленье:
Кшатриев встретишь в больших городах,
Вайшьи окажут тебе уваженье,
Шудр ты увидишь в тяжёлых трудах.
Судеб вершитель и бог наш великий,
Этих людей создавал из себя,
К ним обратил он прекрасные лики,
Слабых созданий душою любя.

                342
Брахмы уста породили брахманов,
Воинов-кшатриев сделал из рук,
Вайшьи, как стадо прекрасных баранов,
Вышли из бёдер без боли и мук.
А из ступней, что ходили по  пыли
Бог, что велик беспредельно и мудр
Создал таких, чтоб прислугою были
Низких душой и сознанием шудр».

                343
Был Пифагор удивлён разъясненьем,
Сморщив в сомнениях греческий нос,
И, побуждаясь своим устремленьем,
Задал почтенному йогу вопрос:               
«Ты, проживающий в дивной природе,   
Честно поведай, лесной чародей:   
Кто для наук наиболее годен
Из перечисленных этих людей?»

                344
«Много брахманов — жрецов и учёных,
Трудятся честно на благо страны,
Есть назначение «дваждырождённых» —
Быть выше прочих брахманы должны.
Кшатрии мир защищают веками,
Могут занять государственный трон,
Истинно служат народу руками,
Только в науках никто не силён.

                345
Вайшьи несведущи в сложных ученьях,
Любят торговлю и «труд» без труда,
Не утопают в ненужных сомненьях,
Страстно к достатку стремятся всегда.
Низшая варна – убогие слуги –
Созданы были для грязных работ,
Им неподвластны к наукам потуги,
Шудры живут, как общественный скот...»

                346
«Молви мне, йог, как дорогу к брахманам
Мне проторить, коль они мне нужны?
Жизнь их окутана плотным туманом,
И чужакам к ним пути не видны…»
«Стать невозможно брахманом другому —
Вырасти надо в высоком роду,
Верность хранить и устоям, и дому,
Чтоб не накликать случайно беду!

                347
Чистые руки и белые дхоти,
Тайны и знанья  божественных «Вед»,
Дух, неизменный в великой щедроте –
Это брахмана прекрасный портрет!
Лоб же украшен сияющим знаком,
Им отличается каждый брахман,
И называется метка «тилаком»,
А над  рисунком намотан тюрбан.

                348
Эллин, иди в города Индостана
И обращайся к  высоким жрецам!
Знанья получишь ты поздно иль рано,
Сам прозревай, что подвластно очам!»
… И Пифагор, поклонившись аскету,
Вышел из леса на дивный простор,
Вновь пошагал он по белому свету,
Коль на подъём был он лёгок и скор...

Глоссарий к главе:

Аид — старший сын Крона и Реи, властитель подземного царства душ умерших.  Его царство тоже называлось «аидом» по его имени.
Дваждырождённые,  это — первые три варны во главе с брахманами. Они проходили обряд инициации второго духовного рождения. Этот религиозный обряд, который проходили три верхних варны Индии назывался «упанаяна». В процессе посвящения на шею мальчика надевали освященный шнур, соответствующий его варне, и с тех пор он становился  «двиджа» или «дваждырожденным».
Дхоти – это индийская одежда, длина которой показывает, из какой касты ее владелец. Самые короткие, специально приспособленные для работы дхоти - у представителей низших каст. Мужчин, носящих эту традиционную одежду, можно встретить в Индии повсюду.
Инд — река в Азии. Протекает по территории Китая, Индии, Пакистана. Берет свое начало в Китае в Гималаях, впадает в Аравийское море.
Йог — (санскр.yoga – сосредоточение, созерцание) – последователь философского  учения Йога. Йо;га — понятие в индийской культуре, означающее совокупность различных духовных, психических и физических практик, разрабатываемых в разных направлениях индуизма и буддизма и нацеленных на управление психическими и физиологическими функциями организма с целью достижения индивидуумом возвышенного духовного и психического состояния.
Нирва;на, Нибба;на — («угасание, прекращение, неволнение») — понятие в индийской религиозной мысли, обозначающее высшую цель всех живых существ. Согласно буддизму, нирвана – это высшая конечная цель любого существа и человека. Предполагается, что состояние нирваны – это бытие человека, свободное от циклов рождения по причине исчезновения страданий, привязанностей и желаний.
Считается, что это конечная цель, к которой стремится каждая душа. Нирвана помогает разорвать круг перерождений и объединиться с высшим духом.
Пифагор Самосский ( лат. Pythagoras, 570—490 гг. до н. э.) — древнегреческий философ, поэт,  математик и мистик, создатель философской школы пифагорейцев. Многие называли Пифагора сыном бога Аполлона.  Аполлона  в легендах отождествляли с  египетским  богом Гором. Мать Пифагора происходила из знатного рода Анкея, основателя греческой колонии  на Самосе. Рождение сына ей предсказала Пифия в Дельфах, потому Пифагор и получил своё имя, которое значит: «тот, о ком объявила Пифия». Пифия сообщила отцу ребёнка Мнесарху, что Пифагор принесет столько пользы и добра людям, сколько не приносил и не принесет в будущем никто другой.
Прана — это универсальная энергия, проявляющаяся в самых разнообразных видах во всех одушевленных и неодушевленных предметах. Прана считается энергией жизни, благодаря которой живут и действуют тело и ум. Контролируя прану, человек способен контролировать тело и ум. Солнечная прана — это прана, содержащаяся в солнечном свете.
Тана;т  (др.-греч. «танатос» —  смерть) — чернокрылый бог смерти, сын Нюкты и Эреба, брат-близнец бога сна Гипноса. Является к людям, чья нить жизни прервана Мойрами, и отрезает острым мечом прядь волос, исторгая душу.
Тилак – специальный ритуальный знак, означающий принадлежность к брахманской варне, и одновременно, то религиозное течение, к которому принадлежит священнослужитель.Самые крупные религиозные течения в индуизме – вишнуизм (вайшнавизм) и шиваизм.

Продолжение  http://www.stihi.ru/2018/07/02/5028