Tsangyang Gyatso

Бодхисаттва опять воплотился
После прошлой молитвенной Жизни,
Ибо он к Воплощенью стремился,
К новой Яви, к Паденьям и Выси,

Ибо знал: Просветленье сквозь Формы
Раскрывается к Сути Нирваны –
Вновь сошел он в Долины, что Горы
Охраняют от Зла неустанно…

И родился он в Теле Поэта,
В Духе Юноши с Нравом орлиным,
С Сердцем Барса и Яростью Ветра,
Что в Чантанге гуляет по Льдинам,

И к Страстям устремился весенним,
Воцарившись над Снегом и Пылью, –
Во Дворце неприступном, но бренном,
Средь Монахов, не склонных к Насилью…

Он томился в Тисках Ритуалов,
Задыхался в Парах благовонных:
Его Рука Объятий искали,
Его Очи искали бездонных

Полных Тайны и Сладости Взоров –
Призывающих, смелых, манящих –
Но вокруг были Стены и Горы,
Мир Забвенья, что Вешнее прячет…

И восстал он – Восстанье не пряча,
Ибо в Страсти само Просветленье, –
И, вкушая Любовь и Удачу,
Посвятил себя Танцам и Пенью,

И Вину, и Друзьям, и Веселью,
Отвергая Ученье сухое,
Сделав Опыт Познания Целью,
И в Познанье уйдя с Головою…

Он шокировал всех, – примиряясь
Одновременно с тем, кто Достоин, –
И, по Улицам Лхасы слоняясь,
Пел, шутил, увлекаясь Игрою.

Он дружил, презирая Формальность,
И построив Дворец, жил в Палатке:
Вместо Роскоши чествуя Малость,
Отовсюду сбегая украдкой…

Но того, кого любят Страдальцы,
Палачи ненавидят от Века:
Так закончились Песни и Танцы,
Вместе с Пламенем Гласа и Смеха.

Низложением Юности вольной
Старой Завистью, подлой Интригой:
Опустело все, бывшее Полным –
Роскошь Празднеств сменили Вериги…

Воплощенный на Севере сгинул…
Но Архата убить невозможно:
С Содержанием Формы едины –
С тем, что равно над Правдой и Ложью.

И в Литанг Журавли улетели,
С Кукунора неся Дух весенний:
Если Дух есть – найдется и Тело,
С Кармой новою – благословенной!..