живое

Вот ты плывёшь по течению и река
мягко качает тебя, младенца, как колыбель;
Мадонна боится, Мадонны дрожит рука,
Но не исправить уже ничего теперь.

Ноги дрожат, но ты входишь в Эдемов сад –
Старый, больной, обнищавший и весь в рванине;
Хрипло смеётся Пётр – тебе не в ад,
Но и в Эдем мы не пустим таких отныне.

После Харонова лодка плывёт сквозь море –
Море бушует, над морем свистит гроза;
Где же ты, где же ты, где же ты, Иешуа,
Чтоб успокоить проклятые небеса?

Вот и закончилось. Вынесено на берег
Слабое, слабое, слабенькое звено,
Пахнет землёй и над телом пахучий вереск,
И бузина, и трава какая-то зацветёт,

После прогнившей кистью ты вырвешь сердце –
С кожей и мясом, не как позабытый Данко.
Глянешь ещё, прежде чем навсегда стереться
С собственного лица. И чужая самка

Грубыми пальцами нежно его поднимет,
И отнесёт на большую, большую площадь
Города, где отныне, поныне, ныне
В тёплой воде слегка его прополощет

И отнесёт на продажу куда-то в центр,
Где среди громких хабалок, узбеков, чурок
Маленький мальчик за пару потёртых центов,
Бросит на землю изжёванный свой окурок,

Бросит подругу, родителей, расстреляет
Всех президентов, сообщество мировое,
Чтобы река донесла младенца, волну сменяя,
Чтобы младенец знал, что оно – живое.