Крайности. Благодетель

Аргументация закончилась на дне стакана,
Ночь покрывает головы неверующих.
Я упадаю в объятия танго и пьяных,
Ты припадаешь к губам блаженствующих.
Через ключицы до рёбер, до живота стекают,
Ночь открывает заслоны для бедствующих.
Течёт вино по коже матовой и румяной,
Искать во всех тебя - безумно и крайне ответственно.
Хватает за руку резко и крепко неизвестный Сантьяго,
Его безумная страсть мое убежище.
Не обязательно, но желательно в танго быть сильно пьяным,
Чтобы проснуться к утру на чужом не укрытом лежбище.
Томно поёт девица, чьи губы синие не от вина,от поцелуев,
Грустная католическая для последующих:
Сколько спасённых душ на улицах старой Генуи,
Столько мужчин - мясников сердца девам режущих.
Ветер в тоске гуляет по сну Италии и утихает,
Много ли неоправданных но надеющихся?
Я проводила последних пьяненных и знаю-
Ты -горизонт, в другой стране хладеющей.
Вечер сгущает краски для моря и старики засыпают,
Плечи покрыты шёлком худеющим.
Сотни молитв Сан-Лоренцо взлетают, порхают, падают,
Женщины подпевают шепотом нервно-блеющим.
Мир в атмосфере сна, молитва в ритме ночного танца,
В этом храме довольно скрывающихся.
Если бы я была сильна, то не пряталась бы в стенах Пьяцца,
А защищала бы всех испугавшихся.
Я бы тебя обняла, защитила первее всех других,
Чтоб понять для чего отворачиваешься.
И исцеливши, истомно к морю подкинув крик,
Я рассмеюсь, понимая, за кем ты прячешься.
Взгляд остановлен на свете в глазах распутных женщин,
И благодетель в рядах ошибающихся.
Каждый из нас хоть на небе, но с кем-то венчан,
Каждый находит себя в глазах отражающих.
Тихо молИться в сумерках, ночью пить и петь,
И оголяя ноги вступать в ряд танцующих.
Утром будить кого-то, лить кофе в медь,
И дожидаться сердца-души связующих.