Адюльтер

- Мы ведь завтра увидимся, да, же? – она обвила своими руками мою шею, чуть привстала на цыпочки и приподняла левую ножку, нежно целуя меня в губы. Я ухватился за её талию, почувствовав влажное платье от нашего вечернего купания в океане. Солнце пробегалось оранжевым цветом по вымощенной дорожке среди пальм, стук её сердца громко и ласково отдавал мне в виски, мы подошли к корпусу, в котором был её номер.
- Да, думаю, что да. – сказал я, прижимая свои губы к её щеке.
- Думаешь? Хм, ладно, до завтра.
Она выпорхнула из моих объятий словно дикая и гордо красивая птица, которая если любит, то любит свободно и слащаво чудесно, но никогда не будет клевать корм с твоих рук. Я посмотрел ей вослед, лёгкое кремовое платье щекотало её изящные ножки там, где оно заканчивалось, много выше её загорелых колен, волосы, завитые природой, колыхались, вторя каждому её воздушному шагу и ласкали своей сексуальностью мой взгляд. И я, будто змея, скользко и горько развернулся, и пополз своими чувствами обратно по приятной узорчатой тропе. Дневная жара уже отдавала вечерней прохладой и позволяла дышать полной грудью. Солнце, ох, уж это солнце, так изящно и мечтательно попадало в мои глаза, ослепляя своим уходящим закатом. Я двигался в сторону своего номера и чувствовал, как любовь наполняла меня до самых краёв, стекая хрустальной струйкой по душе и вонзаясь пламенной стрелой в самое сердце. Я присел на скамью у бассейна, уже под манящим светом холодной Луны. День закончился, а я так влюбился. Перекурив, поплёлся в номер, ещё храня внутри жаркое пламя томительных желаний. Змеёй просочился в комнату и всё-таки разбудил Диану, свою жену. Холодно и по-дружески безразлично она посмотрела в мою сторону и сквозь вновь забирающий её сон прошептала: «Не разбуди детей».
Я разделся и уснул, теребя свои грёзы глупыми и несбыточными мечтами. Утро всколыхнулось и вбежало в наш номер через большой балкон. Завтрак, пляж, и глупые беседы с уже давно нелюбимой женщиной, а другом. И в этот момент я так завидовал пеликанам, что дерзко пролетали над самыми гребнями волн и свободно касались крыльями их пенистых верхушек. Томительный вечер прижался своим тёплым и прохладным воздухом к моим мыслям.
- Дорогая, я в бар. Пойду прогуляюсь.
-Хорошо, но постарайся никого не разбудить на этот раз.
Света ждала меня у крайнего волнореза нашего отеля. Белый купальник, что маняще контрастировал с её молодой, бронзовой кожей от загара, влёк и манил меня бесконечным желанием. Губы, наши губы сливались в блаженстве касаний и проветривались приятным бризом, отрывисто и нежно бегущим со стороны океана. В такие моменты не имеет смысла содержание разговора, а гораздо значительнее встречающие друг друга взгляды, лёгкие касания и сахарные улыбки.
- Мы же увидимся завтра, да? – молвила Света, когда уже фонари синим светом падали на дорожку, что вела к её номеру.
-Да, думаю, что да.
- Хм, думаешь…
И она упорхнула, растворившись своей красотой в безмолвии очередного чудесного вечера. И весь отпуск я колыхался чувствами, настоящими дикими и необузданными чувствами. Уже давно мне не было так приятно встречать рассвет и провожать закат, давно не кололо меня что-то изнутри так остро и дерзко, что хотелось жить и любить.
Дни на отдыхе мелькают огоньками гораздо чаще, чем наши рабочие понедельники и пятницы. Десять дней сверкнули и исчезли, оставив мокрые пятна на огромных крыльях пеликанов. Забыл, я почти забыл, или, быть может, постарался забыть Свету, но одним обыденным утром, Диана, моя жена, положила аккуратный белый конверт крупного формата на стол рядом с моим завтраком.
- Я развожусь, дорогой. Есть человек, которого я очень люблю, извини, я устала и так жить больше не могу. Да, дети останутся со мной, как и большая часть твоего бизнеса. Можешь судиться сколько хочешь, но шансов у тебя немного, Лена сделала всё великолепно. Посмотри сам – и она подтолкнула конверт в мою сторону. Я молча и испуганно его открыл, белый купальник и кудри нежных, когда-то любимых волос забрызгали горечью в мои глаза. Наши поцелуи лежали так откровенно прямо передо мной, что я осклабился, извернулся ужом и вышел.
Господи, спускаясь в лифте, подумал я, как же я хочу быть тем пеликаном, что так свободно и искренне касался гребней волн и летел к падающему Солнцу в ожидании восходящей Луны.
SH