засохшей мухи мумиё

засохшей мухи мумиё

засохшей мухи мумиё
меж рамами, как храмами минувшего,
уже давно не жужжит и не гниёт,
не будит и меня, давно уснувшего;
та муха... она была мне Музой на сезон;
она плела свои полёты надо мной;
она по потолку ползла,
спускалася стеной -
а головой вверх, ведь, не резон...
она то лезла в рот мне,
будто говорила - меня съешь -
и выплеснусь я рвотою стихотворений...
она пыталась съесть моё варенье,
и намекала тем - что всё - враньё -
а я жужжал компьютером: а если - не?

великие поэты любят длинные стихи;
даже если они плохи;
но - обязательоо свои -
и это условие, и  это - последняя жирная точка над "и";

я, словно был её консьерж,
она мне лезла в нос: где твоё чутьё?
как критик по фамилии Эзопов
меня читал всё через зопу,
и переводчик мой старик Типун
меня переводил через трибун,
а муха снова пела, как мирей матьё:
бамбино чао сорри -
я сыпал мимо чай - соль к ссоре -
а чай... лишь лишнего насоришь...
муха вползала в уши мне, как музыка-попса,
и приходилось мне клаву бросать,
идти в клозет поссать,
там был я недоступен ей, как абонент,
к тому ж заныкивал в сортире я абсент:
на ложку пробки - бутылка водки -
поверьте, это рецепт коктейля Коктебель -
а, главное, без мух, как пиво, борщи или котлета,
- примета какого-то заброшенного лета -
дом творчества, евгений евтушенко, ещё не американец,
и творческий конец.
и, разумеется, прекрасная ма-бель
(но не чёрная моль и даже не бемоль)
со стихами и презервативами в портмоне,
и рассуждениями о малевиче, вангоге и мане (моне)
и это ещё делу не венец;
и я, как мухи-музы той птенец,
жужжал про инфлатонный края рай,
я морщмлся при слове комсомоль,
повадки клварных.кинопланетян и древний зурбаган;
словом, тот ещё бард ран...
смотрел на её бикини, как баран,
ревущий зовом на раздрай -
а в тихом и домашнем сентябре,
вернувшись из командировки к баобабам,
я с мухами дружил -
а что? - они - как бабы,
только не пристают особо -
я письма длинные безжалостно читал,
как спичка,
по крайней.мере, я так считал -
считать слога - моя нелеппая привычка;
а муха, ползая по маршрутам новых ран,
жужжала снова, как водопроводный кран:

забудь.
а как её забудешь?

и, вот, опять зима,
и снова предписание в арцыз -
уйти в бега, сойти с ума -
нет, просто взять, напиться вдрызг,
чтобы не думать о ночных прыжках -
пусть - о солёных огурцах и пирожках -
так хотелось и на этот раз вернуться,
возвратиться, с юга, словно птица,
да ещё без ран,
и насладиться лёгкостью штиблет -
они приятнее, чем берцов бутсы -
но очень может быть в один конец билет -
но приказ есть приказ...
а хочется увидеть снова мухи мумиё
хотя и здесь убого - но не стреляют, это раз,
а, главное - своё.

***