Меон

Электричка подъезжает  ко Мге, и сейчас я увижу за окном небольшую церквушку – домик с пристроенной над ним колоколенкой.  А когда-то давно в домике была служба железной дороги; помню, у входа стояли носилки с прикрытым телом, наверное, сбитого на путях. Точно привезенного на отпевание, которое могло бы свершиться лишь много лет спустя.

Я-то вижу за окном церковь.  Но уже несколько лет, как вдоль дороги построили гигантский забор для защиты от шума; возможно, остальные видят именно его.

Вообще, Мга – непростое место.  Однажды в утренней полутьме я вдруг принял сплошные крыши гаражей за озеро и своим вопросом: откуда?   смутил соседку напротив; помнится, она даже пересела подальше…

И война в здешних краях не закончилась… Кажется, еще вчера у соседней станции бежал навстречу мне сын в найденной им настоящей каске, - конечно, красноармейской, и с деревянным самодельным автоматом… А сегодня  он уже в «форме будущего»,  и автомат настоящий…

Только  недавно я нашел в бумагах отца расписку 1944 года. Он  то ли получал, то ли передавал кому-то мешок картошки. И было это во Мге.  Отец тогда восстанавливал придорожную технику и жил с матерью в купе пассажирского поезда, ездившего по области; я еще помню похожие поселения на дальних путях.   Так что, возможно, я – мгинский ленинградец.

Странная все-таки вещь – время, - размышлял я, следя за мелькающим пейзажем. Разные люди и, наверно,  разные народы воспринимают его по-разному.  Вот, скажем, настоящее в германских языках связано с присутствием (презенс), во французском – с действием (актюалите).  В русском имеет оттенок подлинности, неподдельности (хотя есть и оттенок присутствия, ср. с будущим: пред-стоящим). Похоже, все  названия способны отразить лишь одну из граней времени…

В греческом языке существовало два варианта отрицания. Если сущее, существующее – ОН, то НЕсущее могло звучать как МЕ-ОН или УК-ОН.  Много самых глубоких философов билось над смыслом этого различия…  Наверно, многие согласились бы с тем, что УКОН – абсолютно несуществующее и невозможное, а МЕОН – хотя и несуществующее, но как-то и при каких-то условиях возможное. К такому относили и прошедшее, и  будущее. 

И тогда оказывается, что настоящее, - «присутствующее», «действующее» – лишь малый центр того облака меона, в котором звучит единая бергсоновская мелодия нашей жизни.

Тем временем поезд приближался к станции  Саперная, откуда в Первую мировую мой отец, возрастом не более, чем у сына, отправлялся на  самую передовую, - раскусывать колючую проволоку заграждений перед наступлением.