Лабваржи - имение Александра Жемчужникова

Фото (слева направо): Александр Жемчужников – один из создателей творений Козьмы Пруткова. Лабваржи (неск. км. от Резекне, Латвия): усадебный дом в 2002 году. Оборотная сторона надгробной плиты младенца Владимира Жемчужникова

ЛАБВАРЖИ - ИМЕНИЕ АЛЕКСАНДРА ЖЕМЧУЖНИКОВА*


     – Что означает  «Лабваржи»? – спросил  у моего вожатого**.
     – «Лабс», в переводе с латышского, добрый… А «варжи»? Нет, не припомню...
     Что ж, достаточно и «доброго». Зато мой гид приоткрыл мне «маленькую лабваржскую тайну».
     – Думаю,  вас заинтересует, – сказал он, подводя к сокрытой в кустах груде битого  кирпича, поверх которой лежала массивная плита серого мрамора.  Я прочёл начертанную на ней надпись:

Церковь сiя устроена
в память младенца
Владимира Александровича
ЖЕМЧУЖНИКОВА
родившегося
1 апреля 1870 г.
скончавшегося
27 декабря 1873 г.
и в церкви сей
под престолом погребенного

ТОЙ НЕ ВОЗВРАТИТСЯ КЪ НАМЪ
НО МЫ ИМАМЫ ИТИ КЪ НЕМУ!

Кн. царств Гл. ВI 

     Странно было видеть Бог весть как сюда занесённый обломок «умершей цивилизации». Ведь кроме церковных кирпичей (да и церковных ли?), ничто не указывало на то, что надгробная плита причастна месту сему. Ни о Жемчужниковых, ни о церкви жильцы бывшего усадебного дома не ведали, как говорится, ни сном, ни духом. А когда их спросил о кладбище, они указали на заросшее травой захоронение советских воинов.
     По возвращении в Резекне я встретился с латгальским историком Владимиром  Никоновым, который рассказал мне о своём «археологическом открытии»:
     – Когда проводил в Лабваржи изыскания, один мужичок «по секрету» сообщил, что в соседском хлеву он видел «чудной» порог. Я поспешил взглянуть. И в самом деле, необычный: приступком служила надгробная плита из фамильного склепа Жемчужниковых! Я тотчас к хозяину, мол, как вы, любезный, посмели использовать исторический памятник. За это будете отвечать по всей строгости закона! Не знаю, всерьёз ли он принял мои слова, однако на следующий день плиту из хлева вытащил.  Вскоре её перенесли на место, где когда-то стояла церковь.
     Отсюда и начал я знакомство со старинной усадьбой. А поклонился, как оказалось, не только усопшему младенцу, но и его родителям, Александру Михайловичу (+1896) и Наталье Сергеевне (+1913), обретшим упокоение здесь же, под спудом церкви св. Владимира: имамы ити к нему!
     – А когда разрушили церковь? – спросил я историка.
     – Она сгорела в войну. Оставались лишь стены… Правда, в 1940-м году её хорошо пограбили. А в послевоенные годы хуторяне и стены растащили на кирпич. Впрочем, стоит сказать, что и в 1917-м местная голытьба, исполненная «революционного духа», учинила здесь погром. Был вскрыт и склеп. Я разыскал старика, который приводил порушенные могилы в порядок. По старости, он ничего не помнил, а может, и не хотел говорить. Позже лишь самую малость вспомнила его престарелая дочь («папа рассказывал»), как старая барыня ежедневно спускалась к гробам, ставила живые цветы и заводила находящиеся там часы – символ поступи жизни!
     После смерти Натальи Жемчужниковой имение перешло к её дочери Марии Александровне Вощининой. Отзывчивая в мать, а от отца унаследовавшая характер общительный и деятельный, она во времена так называемой буржуазной Латвии превратила Лабваржи (его называли и «Лоборж», и «Лоборжи») в своеобразный центр русской культуры. Здесь любили гостить такие видные деятели культуры и церкви, как архиепископ Иоанн (Поммер), настоятель режицкой церкви Рождества Богородицы протоиерей Григорий Сченснович, художники С.А.Виноградов и Н.П. Богданов-Бельский, издатели рижского журнала «Перезвоны» братья Белоцветовы… Побывал тут проездом из Печор писатель И.С.Шмелёв (в сентябре 1936-го), сюда приезжали из Риги артисты Русского драматического театра, а в 1931 году здесь состоялся Съезд русской христианской молодёжи.
     Всё это, несомненно, не может не заинтересовать историка культуры. Однако, сколь ни любопытны «исторические факты», а упомянутая выше «самая малость» многого стоит! Иногда человек лишь обронит «странное» словцо или выкинет, как говаривали в старину, какой-нибудь фортель, так этим весь и скажется. Если и не чудил Александр Жемчужников, увлекаясь лошадьми и экзотическими растениями, то уж Козьмой Прутковым (один из его создателей) – непременно! И всерьёз. Он и похоронить-то себя завещал зело чудно. Сохранилось предание, что его положили «во гроб стеклянный». Во всяком случае в этом уверяют резекненские старожилы.  Заводя «гробовые часы», чудила и «старая барыня». А быть может, лишь выполняла мужнин завет?
     Мы беседовали с Никоновым в 1989-м году, можно сказать, на изломе эпох. И вот уже в новой эпохе (в 1995 году) я снова посетил и Резекне, и Лабваржи. Теперь это для меня заграница. Пробираясь к усадьбе – а места там чу;дные: рощицы, холмы, озёра! – я видел недавно воздвигнутые особняки. С островерхими крышами, с башенками из розового кирпича. Миниатюрные замки! И невольно подумал о Лабваржи: неужто никто из новоявленных богачей не «положил глаз» на усадьбу? Где ещё сыщешь такой роскошный парк-дендрарий? Да и дом  совсем не трудно превратить в чудесную виллу «под старину». А быть может, отыскались наследники?..
     В этом я не ошибся. А вот в остальном… Иные разрушенные, но уже пленённые природой людские жилища чаруют «поэзией запустения». А тут? Стены выщерблены,  железная кровля наполовину ободрана, окна выбиты… Внутри дома – развороченные кафельные печи, горы штукатурки да «лианы» выдранной с корнями электропроводки.
     Зашёл я на запущенное кладбище павших воинов. Поклонился и потаённым могилам Жемчужниковых. Лишь тем и утешился… И даже порадовался, найдя старую знакомку из серого мрамора в целости и сохранности. Впрочем, радость была весьма условной. У смерти-то на пиру,  на таком чрезвычайном беспамятстве!
     И тем удивительнее, что из беседы с наследницей имения Лабваржи я вынес совершенно другое чувство. Вот у кого бы поучиться стойкости и ясности духа! Да разве научишься Божьему дару? От этой седовласой красивой женщины я не услышал ни одного упрёка судьбе. А ведь немало довелось ей помыкаться, да и горя хлебнуть, ох, немало! Екатерина Владимировна Загорская – жена репрессированного «врага народа». Нужно ли ещё пояснять, какие испытания пришлось ей пройти? Однако ни духом она не упала, ни чести не уронила, ибо «так была воспитана сызмальства и на том стояла!»
     Екатерина Владимировна вышла замуж за Константина Алексеевича Вощинина, будучи выпускницей Режицкой русской гимназии.
     – Когда это было? Вот, пожалуйста! – она протянула мне карточку-приглашение.
     Долго я рассматривал этот изящный атрибут ушедшего быта, счастливую веху на чужом жизненном пути. Украшенное орнаментом приглашение гласило: «Просим пожаловать на наше бракосочетание в Режицком соборе в воскресенье 29 августа 1937 года, в 18 часов». Как всё ясно и просто, а в то же время так непохоже на то, чем жили мы долгие десятилетия!
     Листаю увесистые альбомы с фотографиями. На каждом снимке неизгладимая духовная патина того времени. Художники, артисты, писатели, служители церкви…
     – Да, конечно,  имение тех лет, – подтверждает его хозяйка, – было своеобразным… но не только центром, а скорее очагом, у которого русские интеллигенты собирались погреться душою.
     – Как Вы думаете, – спрашиваю Екатерину Владимировну, – обретёт ли имение былую славу? Станет ли вновь таким же очагом?
     – Об этом пока говорить преждевременно. Вы ведь знаете, в каком оно состоянии. И даже не за восстановлением дело стало. Сколь ни трудно, а восстановить его всё же можно. Куда труднее (и возможно ли?) возродить ту духовную среду! Но и унывать грех. Видит Бог, есть и нынче прекрасные люди!
     На сих словах Екатерина Владимировна взглянула точь-в-точь таким же взором, каким она смотрит с довоенных фотоснимков. То гимназисткой, то молодой хозяйкой усадьбы… Вот она верхом на лошади, вот – в балетном платье, стоит на пуантах… У Ивана Алексеевича Бунина есть рассказ, в котором юная героиня говорит подруге: «Послушай, как легко я вздыхаю!». Рассказ называется «Лёгкое дыхание». Так вот у Екатерины Владимировны – «лёгкий» взгляд. Может быть, это качество (ведь глаза, как известно, зеркало души) как раз и помогло ей выстоять.
     А испытания начались с 1940-го года…
     – Однажды Костя прибегает домой, – рассказывает Екатерина Владимировна, – и чуть ли не со слезами на глазах кричит: «Катя! Я видел русских солдат! Слышал русскую речь!». Что бы ни писали о Совдепии, а ведь солдаты из России, русские! Однако  восторг развеялся очень скоро. Начались аресты. Арестовали и Костю. А вскоре его, как и многих других «недобитых буржуев», отправили этапом в Сибирь. Только недавно я узнала, что Константин Алексеевич Вощинин был расстрелян 10 марта 1942 года в тюрьме №5 города Енисейска.
     – Царство ему Небесное! Простите, Екатерина Владимировна… Ну, а Лабваржи? Что стало с усадьбой и другими её обитателями?
     – Родители мужа – Мария Александровна (дочь А.М. Жемчужникова – Г.К) и Алексей Константинович вынуждены были уехать за границу. Понятно, что и мне пришлось покинуть имение… Во время войны (в конце её – Г.К.) в нём располагался госпиталь. Видели в парке скромный обелиск и плиты с именами? Там хоронили умерших от ран солдат. После войны была школа, а потом – общежитие кирпичного завода… Сейчас там царит разруха. Смогу ли восстановить Лоборжи? Всё, как говорится, в руцех Божиих. А на прощание скажу: надежды не теряю!
     Как сложится дальнейшая судьба этой старинной дворянской усадьбы? Отсюда, из России, трудно чем-либо помочь в её восстановлении. Но хочу, чтобы знали и помнили о ней русские люди, которым дорога память «отечественных гробов». Имею в виду не только могилы Жемчужниковых, но и русских солдат, павших за отечество. Сколь бы ни были скромны их могилы, а ведь и они составляют пантеон русской славы.
     На прощание открою до конца «маленькую лабваржскую тайну», в которую меня посвятил мой первый сопутник Игорь Луциянов. Он перевернул плиту с могилы младенца Владимира, и глазам предстала выбитая на ней надпись: «ВЕЧНАЯ СЛАВА ГЕРОЯМ». Видать, хотели  установить плиту на воинском кладбище. Можно, конечно, осудить за такое намерение. Но ведь что-то же и помешало осуществить задуманное! Что? Памятная надпись о Владимире? Может быть… Откровенно говоря, судьба этой плиты с могилы чистого сердцем младенца мне представляется явно промыслительной. Она напоминает всем нам, что было время разбрасывать камни, а теперь пора их собирать, или иначе – время обретать память!

Москва – Резекне – Лабваржи.

1995

* Это последняя (3-я) глава эссе "От смешного до великого... О Козьме Пруткове" - http://stihi.ru/2009/05/19/1406

**Первый секретарь резекненского горкома комсомола Игорь Луциянов.
Он показывал мне Лабваржи осенью 1989-го года. 


POST SCRIPTUM

     8 сентября 1914 года в газете «Панорама Резекне» был опубликован очерк Елены Власовой «Поклонный крест в имении Лабваржи». Он заканчивается такими словами: «На сегодняшний день усадьба находится в аварийном состоянии. Грустно наблюдать, как разрушается и зарастает один из красивейших уголков Латгалии. В настоящее время структура застройки поместья практически не сохранилась. Фундамент и развалины прежних жилых, хозяйственно-производственных зданий заросли дикими деревьями. Из всех зданий поместья сохранилась лишь усадьба, построенная в стиле эклектизма в середине XIX века. Не уцелел также и домовой храм-усыпальница рода Жемчужниковых-Вощининых. На его месте 2 августа сего года стараниями благочинного Резекненского округа протоиерея Виктора Теплова, краеведа Владимира Никонова и владельца поместья Райтиса Райбайса был поставлен крест в воспоминание о том, что здесь когда-то была церковь, и как свидетельство того, что история святынь нашего края его жителям небезразлична».
     Честно говоря, не знаю, выведена ли усадьба «Лабваржи» из аварийного состояния. Улита едет – скоро ли будет! Ведь мой очерк «Лабваржи» (в виде последней главы статьи о братьях Жемчужниковых) был опубликован более 20 лет назад (Журнал  «Культурно-просветительная работа» («Встреча») №11, 1995.).
На Стихире: http://stihi.ru/2009/05/19/1406