Когда враги к нам повернутся задом. Гасконец

  (предыдущая глава из романа «Миледи и все, все, все»
            «Коварство женщин притча во языцех. Леди»
                http://www.stihi.ru/2018/06/15/4073)
              *           *           *
...Сдавала ночь позиции. Побудку
горнисты продудели вразнобой,
ведь лагерь был велик. По первопутку
гонец умчался к штабу, словно в бой...

...Дозорные мели всех шустро – веник!
С утра примкнул к дозору хор сорок…
…«К рассвету весь людской наш муравейник
готов уже будить меня не в срок!

Мне снилась Афродита в откровеньях,
и близость нам Господь уже предрёк,
и кровь моя уже кипела в венах,
а тут меня вдруг будят! Но предлог

оправдан, ведь доставленный продрог,
а я его допросом-то согрею!
Однако, что за рожа! Я фигею!
Такое ожирение – порок!

Такого бы на хлеб и воду в келью!
Зачем к нам сей кабан ночных дорог?!
Такие не заходят по безделью,
пусть путь от Ла-Рошели недалёк», –

не рад де Ришелье был пробужденью,
хотел уже качать свои права,
но   «языка»   лик (зелен, как трава)
прелат воспринял без предубежденья:

«Ого, какая жирная дрофа!
По сытости и виду не кретина
далёк гуляка от простолюдина
и в ночь гулять пошёл не по дрова».

Взбодрившийся его преосвященство
успех дозорных взором превознёс.
Руками он развёл, но разве жеста
достаточно,    чтоб снять любой вопрос?

Прелату стало вмиг не до зевоты
при виде перебежчика. Хорош
на фоне блеклых и несытых рож!
Вопросов пара:  кто ты, от  кого  ты?

Вельможа гладил кошек – предпочёл
сомнительному гостю милых скромниц.
С порога трясся (тот ещё посол!)
отловленный дозором незнакомец.

Прелат вопрос задать не утерпел
(доставленный одет был весь со вкусом):
– Спеша из Ла-Рошели к нам теперь,
   вы    явно    не ошиблись, сударь, курсом?

   Заверили меня, что д'Артаньян
   прислал с посланьем личным порученца.
    Ночной патруль прочёсывал бурьян, –
вдохнувши смачно уксусной эссенции,

вельможа отошёл совсем от сна, –
   где восседали вы в орлиной позе…
– Я безо всякой для солдат угрозы
  сел по нужде. Какого же рожна

  хватать им было путника за жопу?!
  Ну, не  успел  извлечь я белый флаг...
  Но д'Артаньян в напутственных словах
  мне твёрдо гарантировал заботу,

  которую проявят обо мне,
   едва я окажусь в расположенье…
Прелат пришёл отчасти в раздраженье:
– Ну, всё, не будем больше о говне.

  Вы разодеты под аристократа
  и зрелище роскошного наряда
  смутило, как солдат, так и меня.
  Знакомясь, называют имена.

  Себя вам называть я счёл излишним.
  А    вы    при задержании своём
  бойцам назвались сходу скромно личным
  и тайным порученцем.  Что ж, соврём

  друг другу оба. Я – король Людовик.
   А    вы    как назовётесь на сей раз?
– Ах, монсеньор, нет ни малейших толик
  друг другу врать, поскольку де Барас

  меня хотел казнить как де Бриенна
  за то, что я теперь – кардиналист.
– Ну, то-то показалось мне мгновенно
  лицо знакомым! Физиономист

  я славный, но порой подводит память
  на лица, если видел их лишь раз.
  Так  чтО  вы, де Бриенн, хотели впарить
  мне, будто вас  слуга ваш де Барас

   казнить хотел за перемену веры?
– О бывших подчинённых я и сам
  не знал, какие это изуверы!
  А де Барас-то, мой вчерашний зам,

  держал меня в темнице на соломе.
  А я ведь – генерал и ветеран
  и много чем ещё я славен кроме…
– А спас вас из темницы д'Артаньян?

– Не то чтоб сам, да это и неважно.
  Но медлить с поручением грешно.
  Суть в том, что я доставил вам отважно,
   рискуя жизнью, это вот письмо.

Как раритет из древнего салона,
Жан подал свиток. Герцог стал читать
и брови тут же вздёрнул изумлённо.
– Прожекты все фантазиям под стать,

  но писано рукой… я знаю чьею.
  Тут пишется, что Ла-Рошель вот-вот
  сама к ногам Людовика падёт.
  Уподоблюсь тупому книгочею,

  поверив. В чушь я верить не горазд!
  Ох, женщина! Желаемое сходу
  вам выдаст за действительное. Оду
  напишет и на блюдечке подаст!

  Ну, нет! По-свойски выполнить намерен
  всё с точностью я до наоборот!
  Я – полководец, а не старый мерин,
   что позабыл, где омут, а где брод! –

воскликнул кардинал не без досады. –
   Вы, де Бриенн, теперь – мой референт
   при штабе до скончания осады.
«Не верю, что мадам – двойной агент,

но странно ведь ведёт себя. Без страха?
Активно? Да. Но вот кому во благо?! –
серьёзно призадумался прелат. –
я прозорлив, но, жаль, что не крылат.

Как там на самом деле, не проверю,
поскольку не пройду земным путём,
не то, что ларошельцы – взял манеру
народ проситься в королевский дом»...
            *          *          *
Ночь обещала выдаться горячей.
Превратностей Фортуны не боясь,
равно как и горячности козачьей,
рейд на маяк возглавил де Барас –

он был любой опасности достоин.
Объектом на нейтральной полосе
могли прельститься абсолютно все.
Отряд Бараса шёл походным строем.

На море наблюдался лёгкий бриз…
Маяк был никому неподконтролен,
но до него попробуй доберись!
В отряд Бараса был Хосе пристроен

всевластной и расчётливой женой.
Не талисман муж, но в миг затрудненья
мог оказаться картой козырной.
Всё шло спокойно, но Судьбы глумленье

от облачного в небе замутненья,
когда не видно было вовсе троп,
противников столкнуло вдруг лоб в лоб,
причём исход зависел от уменья

прикидывать во тьме, где что почём.
Сержант из королевских мушкетёров
был, очевидно, тёртым калачом:
приказы выполнялись без повторов

команды и в итоге де Барас
шёл под прицелом многих дул и глаз.
– Стой! Назови пароль! – категорично
сказал сержант. Он службу знал отлично.

– Привет, земляк! – вперёд шагнул «Хосе». –
   Меня вдруг не узнать чудно и сложно.
– Чудно, что по нейтральной полосе
   мы шли от пунктов противоположных!

– Понятно, отчего ты ошалел.
   Я – д'Apтaньян!  Разведкой Ришелье
   командовать мне в рейдах не  впервой уж.
   Мы много суток в рейде. Ты проводишь

   меня с людьми во тьме до маяка?
   Как хорошо, что я на земляка
   сейчас наткнулся. Помогай, дружище!
   Да поделись едой, ведь мы без пищи

   давно уже обходимся, а нам
   задание и то не по зубам.
   Настолько гугеноты осторожны,
   что наши к ним приёмы ненадёжны,

   но выполнить заданье, хошь не хошь,
   а надо.  Кардиналу невтерпёж
   от нас узнать всё-всё и даже больше.
   Нам очень нелегко, сержант – с тобой же

   Всё  легче  будет, хоть и не навек.
   Потом я доложу, земляк, наверх,
   что ты помог спецназу кардинала,
   когда сил оставалось крайне мало.

– Да ладно, лейтенант! И без того
   сейчас до маяка вас  провожу я.
   Не унывайте! Будет всё в ажуре!
    Но сухпаёк наш съели мы давно.
 
Оказанным доверием польщённый,
сержант совсем мушкет свой опустил.
«Ловкач вы, дон Хосе! Отличный стиль! –
шепнул Барас, развязкой поражённый…

Барасу стало не до маяков,
когда другой патруль возник внезапно,
затребовав пароль без дураков.
Сержант назвал. Прошло всё импозантно…
              *          *          *
Что стоили бы планы, не успей
Барас зазвать английский    флот    любимый?!
Бриенн не  съел  почтовых голубей...
Когда услугой  почты голубиной

британцы получили некий план
совместных действий в части деблокады,
один матёрый флотский капитан
воскликнул: – Лишь тупые ретрограды

   способны потерпеть от нас разгром,
   но красный герцог, острый, гад, как шило,
   найдёт  такой  тактический приём,
    которым спесь собьёт с нас очень живо!

Коллеги возразили:    – Мы хитрей.
    И к чёрту ересь ваших устрашений!..
Уж с вечера десятки кораблей
подтягиваться стали к Ла-Рошели.
             *          *          *
Барас стоял задумчиво в дверях.
С вершины прокричали: «Здесь пустынно,
но есть запасец дров, так что не стыдно
соврать, что небо жёг на всех ветрах»!

Дозорные прощались с д'Apтaньяном,
столпившись у подножья маяка:
– Успехов, лейтенант! И... всем    ура   нам!
Опять луну закрыли облака.

– Успехов вам, сержант! О нас не надо
  вам никому докладывать пока.
  Послали нас сюда не для парада –
  нам тайна рейда очень дорога.

  Коль закосите вдруг под репортёра,
   то мне потом устроит шеф скандал, –
запанибратски хлопнул мушкетёра
Шарль по плечу и тихо прошептал

сержанту втихаря, но не без риска. –
  Свет маяка – сигналом для английских,
  ну и для наших, станет моряков.
  Плотину атакуют! Вот таков

  доклад мой через вас для кардинала.
  К нему залезьте хоть под одеяло,
  но тайно чтоб и срочно с моих слов
   сенсацию узнал он вместо снов.

Сержант за время паузы напрягся.
Потом, поняв, кивнул: «Не премину»...
От полноты доверия к нему
он мог бы прослезиться, будь он плакса.

Приблизился Барас, позвал наверх,
а в спину уходящему сержанту
сказал: – Нет сил бродить без провианту.
  Вы – славный воин, как и человек.

  Сержант, уж проводите нас обратно!
   Постойте, не спешите нас бросать!
Плечами пожимая многократно,
сержант не стал от радости плясать…

Шарль был уже внутри, спиной не видя,
какой бойцам знак подал де Барас...
Сержант, едва ль похожий на друида,
прижался ликом к дереву, борясь

с желанием уснуть под дубом тупо.
Кинжалами сыграв не напоказ,
спецназ Бараса выполнил приказ:
сержант, как и все прочие, дал дуба...

Скреблись у Шарля кошки на душе,
но он не знал, что есть тому причина:
безвременная жуткая кончина
тех, кто живых не    известит    уже...

Огонь заполыхал. Потоку света
внимали уж  мгновение спустя
все, кто за горизонтом не шутя
готовили оружье в знак ответа...

О том, что непременно быть беде,
ловил сигналы даже кончик уса.
– А наши провожатые-то где? –
спросил герой и тут о   труп   споткнулся…

А плащ-то мушкетёрский! Боже мой!
Ну, берегитесь, гады-гугеноты!
Погибнет он в бою, так хоть за что-то!
А что же после станется с женой?!

Предчувствиями мрачными не    зря    он
терзался, да что толку-то! Теперь
Барас – неограниченный хозяин
всей сложной ситуации. Ну, зверь!

И от кого же ждать теперь подмоги?
С кем вновь отправить весточку домой?
Гасконец покосился: за спиной
стоял Барас: «Смотри, Хосе, под ноги,

а то    ещё    споткнёшься пару раз»!
Герой, схватившись сгоряча за шпагу,
опомнился, не сделав даже шагу,
с кошмарной неизбежностью мирясь.

Всё верно, у лежащего нет пульса.
А в собственных мозгах случился сдвиг.
К бессмысленному поиску живых
себе он задавать не станет курса.

Шарль убедился вмиг: кровь – под рукой!
В лучах луны Барас сверкнул ухмылкой.
Когда б гасконец горя бы не мыкал,
оскалился б в ответ разок-другой.

Нельзя позволить мимике иль жесту
прорваться на секунду или две.
Тайфун противоречий в голове
рос оттого, что месть была ни к месту.

Конечно, Шарль не трус и не слюнтяй,
но дёрнись он и – карта его бита!
В заложницах, уж как ни рассуждай,
осталась в Ла-Рошели Афродита.

– Всех четверых? – спросил он не своим,
каким-то отстранённо-равнодушным,
к врагу лояльным голосом – под ним
сокрыть слепую ярость как-то нужно.

– Ужель   жалеть   их?! Я не фарисей.
  Что взять с еретиков, когда паролем
  уже мы   завладели,   дон Хосе!
– И что же, мы их даже не зароем?!

  По-христиански б   надо,   де Барас! 
– Излишне  сердобольны  вы, приятель!
  Ну, ежель так, то вот вам мой наказ:
  останьтесь на    часок,    гробокопатель!

  Рискните в одиночку! Ну, а мы,
  завариваемые с общей кашей,
  уходим в Ла-Рошель. Задачей нашей
  отныне станет с носа до кормы

  нашпиговать все корабли десантом
  и по плотине нанести удар,
  когда враги к нам повернутся задом,
  ведь с моря обеспечат им кошмар

  британцы, ибо их мы известили.
  Не зря же оживили мы маяк.
  Представьте, как мы им ударом с тылу
   устроим наихудшую из бяк!

Да кто угодно, хоть гробокопатель –
герой и не  обиделся  ничуть –
всё лишь бы получить свободный путь
к своим в обход других мероприятий!

– …Но вы, похоже,    сторонитесь    драк, –
съязвил Барас. – Эй, Жак,    остаться    надо
тебе с Хосе. Он скажет, что и как.
  Дон, в маяке, я видел, есть лопата...

...Помощник для захороненья тел
нос ковырял с отсутствующим взглядом,
а д'Apтaньян уж мысленно летел
к де Ришелье, что жил отнюдь не рядом:

– Скажи-ка, Жак, копать ты    любишь    так,
  как    сам    люблю занятие я это?
– Не очень, дон Хосе, коль за пятак.
  Но если золотая есть монета...

– Ах, вымогатель! Видишь луидор?
  Он – твой. Сперва же выкопай могилу.
  А я пойду, поскольку слаб и хвор,
   ещё    добуду трупов, коль не сгину...

Герой не пробежал и    четверть    лье,
как вдруг услышал он короткий шелест
и тут же оказался на земле.
Вот также спеленали в Ла-Рошели

козаки де Жерона – их аркан
диковинкой был в ряде многих стран.
Шарль ясно опознал хохлацкий говор
и приструнил в себе гасконский гонор.

Был слышен приглушённый стук копыт.
Глаза полезли сами из орбит
от вида конской обуви из тряпок.
Ухватки запорожцев на порядок

в искусстве ратном отличались там,
где воевал, как мог, их наниматель.
Гасконец удивился: Божья матерь!
Сам Вырвиглаз с арканом!  По пятам

за всадником шли пеших два козака.
Где прятались с лошадкой, не поймёшь.
– Здорово, Вырвиглаз! Не узнаёшь?
  Уж если драка, так пусть будет драка!

   А связанный я вам, ну, вот зачем?!
Козаков не обрадовала фраза.
– Во! Д'Apтaньян! – на морде Вырвиглаза
читалось узнаванье. – Казначей

  не выдаст за тебя нам ни луара.
  Нам платят из казны за языка.
   Быть может,    ты    заплатишь нам? – лукаво
спросил козак. – За место ездока.

– Полграфства за коня! – вскричал гасконец. –
  Болтают, что вы – лучшая из конниц,
  а я у вас, по крайности, пока
  единственного    лишь нашёл конька.

  Командующий     ждёт     меня! И срочно!
  Судьба войны зависит от меня!
– Честь ратная козачья непорочна
  настолько, что хватай, язык, коня

  и мчи туда, куда тебе так треба.
  Гнедой доставит только что не вплавь.
– Повсюду успевать – вот моё кредо!
  Что не успел, то сам потом и правь!..
                *           *           *
            (продолжение в http://www.stihi.ru/2018/06/20/7267)