897-900. Леонид Губанов

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . с. 897–900

ЛЕОНИД  ГУБАНОВ
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – 
1946, Москва – 1983

При его жизни мне удалось напечатать в «Юности» лишь  12 строчек  этого  поэта,  сразу  вызвавшие
бурю издевательств.  Мать этого скандального поэта, попадавшего в отделения милиции и психушки,
чаще  чем  на  печатные  страницы,   по  иронии  судьбы  была  чиновником  ОВИРа.   От  него  пахло
канавами, забегаловками, мятежом.  Он организовал  СМОГ  –  самое молодое  общество гениев,  или
Смелость, Мысль, Образ, Глубина. На одной из афиш СМОГа было написано: «Сегодня в библиотеке
такой-то  состоятся  общественные  похороны  Евтушенко,  Вознесенского,  Ахмадулиной,  Аксенова,
Казакова,  Гладилина».  Комсомольские  бюрократы  хотели  использовать  смогистов  против нашего
поколения.   Но   они   не   сразу  заметили,   что   дальше   следовало   мелким   шрифтом   на   афише:
«... поскольку все остальные давно похоронены».  Начались  травля,  покупка,  провокации.  Губанова
втягивала хлюпающая  воронка  пьянок,  слежки,  доносительства,  не  исключая  самодоносительства.
Умер, как пишут его товарищи, «при неясных обстоятельствах».  Талант  его напоминал управляемый
только собственной неуправляемостью горный поток, несущий и мусор, и самородки.

(1)
. . . . . . * * *
.
Спрячу голову в два крыла.
Лебединую песню прокашляю.
Ты, поэзия, довела,
Донесла на руках до Кащенко.
. . . .
(Впервые процитировано в воспоминаниях Вадима Делоне.)
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
 (2)
. . . . . . ХУДОЖНИК
.
Холст 37 на 37.
Такого же размера рамка
Мы умираем не от рака
И не от старости совсем.
.
Когда изжогой мучит дело,
Нас тянут краски теплой плотью.
Уходим в ночь от жён и денег
На полнолуние полотен.
.
Да, мазать мир! Да, кровью вен!
Забыв болезни, сны, обеты!
И умирать из века в век
На голубых руках мольберта.
. . . .
1964
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
 (3)
. . . . . . * * *
.
Захотела вера научить Богу молиться.
Это не пройдёт, как зимой – радуга.
Кто-нибудь умоется,
                чтобы измениться...
Радуйся!
Я живу на рельсах четвертый день.
Поезда не спрашивают моего имени.
И мне с ними тоже разговаривать лень...
Вылинял.
Я найду стакан, разбитый вдребезги,
Выпью водки той, что в четвертой секции.
Люди – лепестки, а я люблю верески,
а я люблю вырезки о собственном сердце.
Мне бы любоваться на свою тень
и носить цветы к своему памятнику.
А я живу на рельсах четвертый день...
Правильно?
Ох, не надо пачкаться о столько морд,
Даже разговор приносит честь.
А если человечество перейти вброд?!
Значит, с человечеством мне не есть?!
. . . .
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
 (4)
. . . . . . ЗОЛОТАЯ ФРЕСКА ВАДИМУ ДЕЛОНЕ
           (фрагмент)
.
...  И сквозь зубы имя вора
по небесным коридорам
на коленках проползёт.
Словно сахар, спят соборы,
Их без лишних разговоров
дьявол весело грызёт.
Кто тебя теперь прославит
и набухшими устами
к новой жизни позовёт
там, где истина простая
позолочена крестами,
как Завета переплёт?..
. . . .
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
 (5)
. . . . . . ПАЛИТРА СКОРБИ
.
Я провел свою юность по сумасшедшим домам,
где меня не смогли разрубить, разделить пополам,
не смогли задушить, уничтожить ... ну, а значит, мадам,
я на мертвой бумаге живые слова не продам.
.
И не вылечит тень на горе, и не высветлит храм.
На пергамент старушечьих щёк оплывает свеча....
Я не верю цветам, продававшим себя, ни на грамм,
как не верят в пощаду холодные губы меча!
. . . .
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
 (6)
. . . . . . * * *
.
...С отвращеньем налив
в ваши глотки вина,
я – стеклянный нарыв
на ливрее лгуна...
. . . .
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
 (7)
. . . . . . * * *
.
Потухая,
Вытряхали из избы
Чей-то крик и чьё-то сломанное тело.
Всю планету избрюхатить и избить –
То ли дело.
Новосёлом было горе и обидчиком,
Шли по сёлам, как по горенке опричники,
Хохотали, выли песни непристойные,
Животами подымали столики.
Ой-люли, вдова, со печи привстань!
Полюби, вдова, мои уста,
Мои руки, мои губы, буйну кровицу.
Хватит корчить, потаскуха, Богородицу!
У берёзок были слёзы по очам
Белых баб, святых колодцев и хибарок.
Русь стояла на китах да на Иванах,
А в историю плыла – на палачах.
. . . .
1963
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
 (8)
. . . . . . СТИХОТВОРЕНИЕ О БРОШЕННОЙ ПОЭМЕ
                А. Галичу
.
Эта женщина недописана,
Эта женщина недолатана,
Этой женщине не до бисера,
А до губ моих – ада адова.
.
Этой женщине – только месяцы,
Да и то совсем непорочные.
Пусть слова ее не ременятся,
Не скрипят зубами молочными.
.
Вот сидит она, непричастная,
Непричёсанная, ей без надобности,
И рука ее не при часиках,
И лицо её не при радости.
.
Как ей хмурится, как ей горбится,
Непрочитанной, обездоленной,
Вся душа ее в белой горнице,
Ну, а горница не достроена.
.
Вот и все дела, мама-вишенка,
Вот такие вот, непригожие.
Почему она просто – лишенка,
Не гостиная, не прихожая?
.
Что мне делать с ней, отлюбившему,
Отходившему к бабам лёгкого?
Подарить на грудь бусы лишние,
Навести румян неба летного?
.
Ничего-то в ней не раскается,
Ничего-то в ней не разбудится.
Отвернёт лицо, сгонит пальцы,
Незнакомо-страшно напудрится.
.
Я приеду к ней как-то пьяненьким,
Завалюсь во двор, стану окна бить.
А в моём пальто – кулёк пряников,
А потом ещё – что жевать и пить.
.
Выходи, скажу, девка подлая,
Говорить хочу всё, что на сердце.
А она в ответ: «Ты не подлинный,
А ты вали к другой, а то хватится!»
.
И опять закат с витра чёрного,
И опять рассвет мира нового,
Синий снег да снег – только в чём-то мы
Виноваты все, невиновные.
.
Я иду домой, словно в озере,
Карасём иду из мошны.
Сколько женщин мы к черту бросили,
Скольким сами мы не нужны!
.
Эта женщина с кожей тоненькой,
Этой женщине из изгнания
Будет гроб стоять в пятом томике
Неизвестного мне издания.
.
Я иду домой, не юлю,
Пять лягавых я наколол.
Мир обидели, как юлу,–
Завели, забыв, на кого.
. . . .
11 ноября 1964.
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
 (9)
. . . . . . БЛАГОДАРЮ
                Веронике Дашковой
.
Благодарю за то, что я сидел в тюрьме,
благодарю за то, что шлялся в жёлтом доме
благодарю за то, что жил среди теней
и тени не мечтали о надгробье.
Благодарю за свет за пазухой иглы,
благодарю погост и продавщицу
за то, что я без паюсной икры
смогу еще полвека протащиться.
. . . .
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
 (10)
. . . . . . * * *
.
Как поминали меня,
я уж не помню, и рад ли?
Пили три ночи и дня
эти беспутные капли.
.
Как хоронили меня,–
помню, что солнце как льдинка...
Осень, шуршанье кляня,
шла в неподбитых ботинках;
.
за подбородок взяла
тихо и благословенно,
лоб мой лучом обвила,
алым, как вскрытая вена.
.
Слезы сбежали с осин
на синяки под глазами –
я никого не спросил,
ангелы все рассказали...
.
Луч уходящего дня
скрыла морошка сырая.
Как вспоминают меня –
этого я не узнаю!
. . . .
1977
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
 (11)
. . . . . . * * *
.
Ищите самых умных по пивным,
а самых гениальных по подвалам
и не робщите: «Вся земля есть дым,
а смерть, как пропасть около обвала!»
И в мире не завидуйте красе,
И власти не завидуйте – что проку?
Я умер на нейтральной полосе,
Где Сатана играет в карты с Богом!
. . . .
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
 (12)
. . . . . . * * *
.
Природа плачет по тебе,
как может плакать лишь природа.
Я потерял тебя теперь,
когда лечу по небосводу
своей поэзии, где врать
уже нельзя, как солнце выкупать,
где звёзды камнем не сорвать
и почерк топором не вырубить.
Природа плачет по тебе,
а я-то плачу по народу,
который режет лебедей
и в казнях не находит брода.
Который ходит не дыша,
как бы дышать не запретили.
Которым ни к чему душа,
как мне мои же запятые.
Природа плачет по тебе,
Дай мне забыть тебя, иначе -
о, сколько б смеха ни терпел
и я с природою заплачу!
. . . .
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –

                // дополнительные биографические сведения:

                Леонид Георгиевич Губанов
                родился – 20 июля 1946, (Москва)
                умер       – 8 сентября 1983 (Москва)
                прожил  – 37 лет
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . З Н А Й « Н А Ш И Х « ! . . . . . . . . . . . . . . . . .  http://www.stihi.ru/avtor/mc00001
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Сергей Мигаль Екб . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  http://www.stihi.ru/avtor/mc001
'