Поэма Человеческий попкорн

                1
Крючок удочки впился в нёба,
металлический острый крюк.
Я на крючке у дьявола и Бога --
прогуливаюсь по раю
и горю.
 

Ну вот же! Какая бескультурщина!
Я, -- одолённная сомнениями,
босая, без стука
врываюсь к голому и мелкому будущему,
уверяя его, что являюсь буквой!


Ну а мне будущёнки кричат:
"Ты нота! Ты точная цифра! Ты краска!"
своими тонкими и писклявыми голосочками юных девчат,
пока я растворяюсь в траурных плясках.


А у меня! У меня сердце-ёжик!
Все в иголках! В иголках!
Скукожилось, и не показывает своей сентиментальной рожи,
ну, может, хоть покажет потомкам.


Приятели! Я должна вас увЕдомить.
Я взвываю! Взвываю!Взвываю!
Смерти нет!
"Верить ли?",
ДА!Верьте!
Даже мёртвые души не умирают.


                2

Сегодня,
обделеннная чем-то нужным,
я приняла гнева дары
Истерически разбивая кружки
о одесские полы.


Мое "сегодня" такое длинное,
повторяющееся, постоянное.
Словно девственные губы жадно высосали бочки виннные,
и я на всю грядущую жизнь останусь пьяная.


Но нет.


Завтра я стану трезвой печальной женщиной,
окруженнной могущественнными широкими горами,
и как сад умершего садовника
безответственнно
обрасту сорняками.

                3

Я -- волна.
или
ма-а-а-а-ленькая волнишка,
что способна смыть лишь легкую пластмассовую бутылку,
волна-малышка,
волна-коротышка,
волна, не бьющая, а гладищая по затылку.


Я -- волна, усмереннная горами,
волна-роковая ошибка,
волна-порок.
Я когда-нибудь точно  стану цунами,
жестоко затопившим весь родной городок.


А ПОКА ЧТО,
мои
кристально чистые воды омывают лишь собственные стихи.
Я лечу черным инвалидом-пегасом
своей выдуманнной чепухи.

                4
Душа сопит,
прыгают на батуте большинство судеб,
ну а я --
озверевшая на вид, и уставшая чувствами,
предсказываю, что будет:


Однажды,
моё снежное тело заклюют тысячи крупных ворон,
поклоняясь привычному бесчувственнному рвенью
есть меня кусочками,
мол "Человеческий попкорн"
с сыром, солью или карамелью.