Горбун выгуливал кота

Однажды вечером багровым, в закатно-солнечном тепле,
В сибирском городе суровом, забытом Богом на Земле,
Когда народ идет с работы, и на проспекте суета,
На непостриженном газоне горбун выгуливал кота.

Сиамский кот сидел, вальяжен, небрежно щурился в астрал.
И, кажется, ему неважно, в какое время он попал.
Спокойный, сытый, с гладкой шкурой, как император не у дел,
На нашу суету людскую он снисходительно глядел.

А что – горбун?.. Поджавши ноги, сидел на корточках, курил.
И знал – нет в мире человека, который бы его любил.
Мальчишка – зол и обижаем, подросток – сумрачный изгой,
Стократно бит, неуважаем – и принят в общество… тюрьмой.

Прозвать пытались Квазимодой, но стал он просто Горбуном.
Он думал – я другой породы! – но вот пришлось забыть о том…
Кривые синие наколки сплели узоры на руках.
Воспоминанья – бОльны, колки, и сердце выжигает страх.

Пришлось тому, кто был сильнее – служить шестеркой и шутом.
А он – смеяться не умеет… А он – свиреп и зол, как гном…
Не раз пришлось жестоко драться – костяшки сбиты, нет зубов,
Предпочитал обороняться, но к драке был всегда готов.

Отбыв свой срок без послаблений, он вышел – только что с того?
Есть комната – но в запустеньи, и в целом мире – никого,
Кто был бы рад ему при встрече, кто б слово доброе сказал…
И вдруг в осенний мокрый вечер Горбун котенка подобрал.

Тот ярко-синими глазами смотрел как будто сквозь года.
Дрожал во внутреннем кармане – зачем несут меня? Куда?..
В пустом, невымытом жилище, где грязен даже потолок,
Средь старых тряпок и вонищи нашел укромный уголок,

А ночью выбрался наружу и стал искать себе тепла.
Нашел – вблизи горба пригрелся, и лапка шею обняла.
Горбун лежал, дышать боялся, а на душе была гроза,
И неожиданная влага вдруг набежала на глаза…

Так и живут. Котяра вырос в тепле и ласке. А Горбун
Почти забыл всё то, что вынес, хотя по-прежнему угрюм.
И больше им никто не нужен. В квартире – чистые полы,
Есть шторы, плед, горячий ужин, известкой белены углы,

Ну, а хозяин знает точно: ему в тюрьму – никак нельзя.
И нафиг посланы досрочно его тюремные «друзья».
«Могу украсть, могу подраться; вот сяду я – и что потом?
Ну, я-то выживу, привычный; что станется с моим котом?..»

А кот - сидит, не убегает без шлейки и без поводка.
И кажется, что он-то знает, кто тут – хозяин, кто – слуга!
…Но под закатными лучами из тени, брошенной листвой
И разукрашенной цветами, сложились крылья за спиной.