Для тех, кто в теме

Второй курс Регентской школы, третья пара, устав. Преподаватель – одна из многих легенд Академии, протодиакон Игорь (Михайлов).
Я сижу на первой парте и, облокотившись на стол, машинально слежу за рукой отца Игоря, отмечающей в журнале отсутствующих.
– Александрович?
– Здесь.
– Григорьева?
– Присутствует.
– Дзюба?.. Дзюба? Где у нас Дзюба?
– Она на индивидуальном занятии, – говорит староста.
У каждого учащегося регентской три индивидуальных занятия в неделю: вокал, фортепиано и дирижирование. Конечно, администрация старается поставить их в неучебное время, но иногда индивидуальные уроки всё-таки приходятся на общие лекции.
– Это моё самое нелюбимое слово – “индивидульные занятия”, – делает протос страшно недовольное выражение лица. – Она там ин-ди-ви-ду-аль-но занимается, а мы тут что, ерундой всё вместе страдаем?
– Она на вокале, – спешит исправиться староста.
– Ну, это же совсем другое дело! Панасюк?
– Здесь…
Рука протоса (так зовут отца Игоря все учащиеся и он сам) доходит до последней тридцатой фамилии, журнал закрывается.
– Ну, о чём хотите сегодня поговорить: об уставе или о жизни?
Вначале все робко молчат, будто сомневаются, хотя ответ уже висит в воздухе. Потом анонимный, плохо скрывающий радость голос с задних парт придает ответу словесную форму:
– О жизни!
– Ну хорошо, уговорили, – встает протос из-за стола, хотя никто его особо не уговаривал.
Протос – личность крайне харизматичная. Один его голос, способный перекрыть целый хор из сорока человек, чего стоит! А как прикрикнет – так у слабонервных и инфаркт приключиться может. Но нашему курсу в этом плане повезло. Дело в том, что одна наша однокурсница, добрая бойкая девушка, имеет особенность: от неожиданных и громких звуков она сильно вздрагивает. Поэтому протос, жалея ее и нас, уменьшает свою громкость на пару делений. Но по шкале эмоциональности у него всегда стоит максимально высокий показатель. Увлекаясь беседой, он может размахивать руками и делать самые невероятные гримасы. “Неужели он каждый раз это так глубоко проживает?” – думаю я, прекрасно осознавая, что эти истории он повторяет из года в год в разных аудиториях.
– Вы поступили сюда, поэтому теперь вы – в теме… – неторопливо начинает протос.
Я немного напрягаюсь в ожидании какого-нибудь провокационного вопроса или подвоха. Потому что мы действительно на особой семинарской волне, в кругу особых тем. Круг этот и широк, и узок одновременно. Общий термин, которым я бы охарактеризовала всё это безобразие – церковное закулисье. За кулисами театра скрывается множество цехов: пошивочный, бутафорский, рубка светорежиссера, гримерки актеров и многое другое. За кулисами церкви, видными прихожанам и захожанам, тоже есть много секретов.
– ...теперь вы – в теме, и тема эта – …
Например, до поступления в семинарию для меня все богослужение представляло собой один неразгаданный кроссворд случайных символов. А потом ко мне в руки попала волшебная книга Типикон, которая способна ответить на любой интересующий вопрос. И ведь нельзя назвать это каким-то тайным знанием, но раньше я даже не знала, что существует такая книга, и даже не пыталась узнать. Жила себе спокойно в мире непонятностей, принимала это как должное.
–…и тема эта – …
А еще я узнала про всякие хиротонии, митры, кресты золоченые, протопресвитеров именитых, про церковные хоровые коллективы могучие. У меня дома храм маленький, откуда там взяться таким гостям? И, опять-таки, никто же этого не таит: забей в Ютубе, посмотри службу в любом соборе, что мешает? Ничего не мешает, просто ты еще не в теме.
–…и тема эта – …
А еще в семинарии все, кому не лень, любят рассказывать “церковные страшилки” о том, как всё у нас плохо. И прихожане-то необразованные и суеверные; и архиереи-то властные и сердитые; и служить тебя пошлют в Тьмутаракань, где еще не изобрели электричество и водопровод; и молитвословы печатают у нас с ошибками; и басов-то октавистов уже не рождает обнищавшая на таланты Русь-матушка; и ноги семинаристы и регентши о коврик при входе не вытирают, и здороваться их со старшими не учат, и кто вообще таких бестолочей понабрал и далее по списку, сколько фантазии хватит. Часть семинаристов эти страшилки отпугивают, а часть делают не по годам серьезными. И чем ближе к выпуску из семинарии, тем тяжелее груз этих страшилок в молодых, но уже седых головах…
– Вы поступили сюда, поэтому теперь вы – в теме. И тема эта – Царство Небесное.
… Нарисованная в воображении театральная сцена с треском проваливается в небытие. Нет у Церкви никакого закулисья, потому что и самих кулис нет. Есть лишь мы, стыдящиеся своего грязного обнажения, и есть лишь Он, покрывающий Нас своей бесконечной Любовью…
Второй курс Регентской школы, третья пара, устав. Мне стыдно и радостно. “Господи, убереги нас от привыкания к Твоим дарам. Сделай нас детьми, способными удивляться Тебе вновь и вновь”, – думаю я, смотря на икону Христа над головой отца Игоря.

январь 2018Д