Ордынка - Храм

ОРДЫНКА – ХРАМ

1

Зря чернь по серебру не очертит Незримый –
Морозной дрожью краток иероглиф –
Рисунок нарезной цветущим крином
Раскроется в уме твоём, художник.

Он нарисует перья, рёбра, крылья
Небес, земель – всё в новых очертаньях.
Единство тяжести и света станет былью,
Горючая земля – простынной тканью

Из этой храмины будь изгнан, острый угол,
Кругленье женственно и полнота нагая
Восцарствует, нас разожгут, как уголь.
Не станет стен: прозрачность – радость Рая.

И жрец, резцом здесь проводя безбольно,
Достигнет кривизны всесовершенства,
Своей любимой нежностью созерцая

И губ поющих вещее блаженство.
Нет, несравнима ты ни с кем, я знаю.
Чтоб богом стать – в тебя войти довольно!

2

Если чуть повернуть камень,
Чтобы искоса свет ниспадал, слабея,
Стаивал снежно, зло растворяя,
Я б не терял никогда надежды,
Никогда бы в глазах – соли кристаллы,
И на пальцах чутких – изморозь смерти.

Кто повернёт стылый камень к свету?
Не молчите, руки. Смелее, глаза, пойте.
Вы читали, что можно сдвигать горы??
Вы читали, что зёрна взрывают скалы?

Если б искоса свет ниспадал, слабея,
На живую неправильность сверхзаконно,
В шелковистый сумрак стеклянный –
Здесь цвело бы пространство святое,
И три радуги – три органа –
Пели б голосом чисто белым.

3

Где же просохнут слёзы,
Радуя ум прозреньем?
Борозды в пропасть сердца
Резью вскрывают глаз.
Неистощимый воздух
Соль выпивает быстро.
Пьёт же земля жадно,
Глотками, сухо, как пёс.
Слёзы свечам подобны,
Огне-вода слитна.
Помнишь, сказал павшим:
«Принёс на землю огонь»,
И пред народом плакал?
Кто помнит про эти слёзы…

Счастья дары и боли,
Беззвучного крика знак,
Открытые жёнам больше,
Детям, реже – мужам,
Венчаны русские храмы
Золотом ваших плачей…

В час прощанья с землёю,
Душа, поклонись свечам –
Тебя полёту учили.
Помнишь новое пламя
В ночь субботы последней?
В каменной тьме непременно
Плачущий встретит свет.

Пусть же над нами Китеж
В отзвуках сна и звона
Зазеркальным дыханьем
Сдержит над зыбью слезу –
Купольной влаге легче
Выплеснуть русских стоны,
Плачущим – ближе в небо.
Не гасите слезу!

4

Архитектура – уроки дыханья,
Вздохи и выдох молящего молча.
Шаг твой и мысли да будут размерны –
Руки тогда безмятежно свободно
Время приручат и лягут прохладно,
Будто бы времени больше не будет.

Так записал он на острове Патмос
Книгу, которую ты не раскроешь,
Если тебя не коснулось крылами
Дрожью от темени… и улетело…
След их касанья – тревога и пенье,
В них растворяются боль и пространство.

Архитектура – слепящее явно
Обнаруженье прозрачного слова,
Умного шёпота в каменных сводах,
Страха и трепета арочный кремень,
В нитях стеклянных – негаснущий ветер,
Шалью покрывший озябшее утро.

Вспомни, как шар восходил над Синаем:
Плоское небо жарою свивалось,
Дабы избыть изнывающий пепел,
Зноем прославить сокрытое Солнце.
В сердце нисходит Незримый, чтоб строить –
Там, в тишине предначертаны планы.

Руки на грудь крестославно положишь,
Вспомнишь, что будущее умолчало.
Павел, протри полутёмные стёкла,
Всё, что гадательно, мы раскрываем,
Если не свыклись с сердечною болью,
Если падаем со слезами…

5

Свет переверни в камни,
В гул музыки нерождённой.
Рукою размажь страхи
По стене известковой.
Семьдесят два цвета
Радуги утончённой,
В чане слившись, единство
Выявят в гимне белом.
Музыка как строитель –
В капле сверкает море.
Стену выстрой слезами,
Собирай, что незримо:
Память возьми и счастье,
Трезвость и пробужденье.
Зернословью с бумаги –
Воплощенье земное.
Только не повторяйся:
Архитектура – познанье.
Дух напряжённо ищет
В разум войти новый.
Мастерство – в неуменье,
Откровенье – в незнанье.
Выбрось руки навстречу
Нисходящему свету!

6

Зачем мы режем эти строки,
И разворачиваем камни,
И ловим растворённый звук?

Я знаю – мучится Незримый
Неявленностью проявленья,
И сам дрожащими губами
Ловлю Его немую весть.
Он, сотворивший мир без края,
Созвездьями засыпал вечность,
Покорно служит сотворённым
И прорастать желает в нас
Прозрачной резью чистых строчек,
И светом нежным в камне белом,
И песней, от слезы горящей –
Незримый звуком входит в нас.

Он зримо режет эти строки,
И разворачивает камни.
Мы сами – претворённый звук.

7

Кто семь светильников зажёг перед Престолом?
Семь – проявленье высшей полноты,
Семь – отраженье полной высоты,
Умноженной зеркально чистым словом.

Здесь кто-то выдумал, что все искусства – вред,
И в порче звук, отравленный греховно,
И плоти ткань, забрызганная кровью,
Сожженью подлежит как срам и бред.

Незримый каждому протягивает крест –
И ты крестом раскрой навстречу руки.
Открытый жест – вбиранье полноты,

Защита угнетённой красоты.
Страданьем всё очистится от муки,
Все семь светильников зажгутся – здесь.

8

Собирательница печалей,
Бледных шорохов растворенье,
Ты, слеза, эликсир кристальный –
Сколько боли в тебе сгорает!
Сколько солнца в тебя нисходит!

Я ловить тебя не умею,
Ты лучи собираешь в копны –
Златошёлковые колосья
Переливами в небе тают.
Сколько боли в тебе сгорает!
Сколько солнца в тебя нисходит!

Сам Незримый нам отдал Сына
На посмешище и поруганье.
Ты забыл, что кричал Пилату:
«Отпусти же скорей Варавву!»
А теперь сам кричишь и плачешь:
Жизнь твоя – тебе поруганье,
Ты – забывчивый шаткий разум,
Ты истерзан незнаньем в страсти,
Чуда ждёшь, окружённый чудом,
И, как Пётр, себя трижды предал.

Собирательница страданий,
Слабых отзвуков растворенье,
Лишь слеза теперь исцеленье –
Зла изломы в тебе сгорают,
Утешения свет нисходит.

Я ловить тебя не умею,
Ты лучи собираешь в копны –
Златошёлковые колосья
Переливами в небе тают.
Человек, ты как солнце создан!
Сам Господь тебе отдал Сына!

9

Стеклянно Эгейское море,
А каменный Патмос слился
В свитке ясного неба
С Логосом чистых форм:

Здесь квадратура круга,
Гераклита потоки,
Пифагорово пенье
И Сократа фонарь.

Пенные шелесты Кипра
В подножье твоё, о Патмос,
Зрячим словом Гомера
Бросил Иоанн Богослов.

Чем паруса Эллады
Тысячелетья кипели,
Пигмалиона пламя –
Тебе, Незримому, в дар.

В Ареопаге Павел
Греческими стихами
Путь проложил к Омеге:
Альфа – начало начал.

Будь же, зодчий пространства,
Античному верен отвесу –
Но глазомеру-Эвклиду
Дай чудесный зрачок.

Пусть в искривлённом и гибком –
Словно в вине Диониса –
Радостно, звонко, прозрачно
Преобразуется плоть.

Вслед за Орфеем поющим
В белое выйдем пространство –
Смерти разорваны свитки,
Мы Эвридику спасём.

Жена, облечённая солнцем,
Ника – София – Афина,
Ты отражаешься в море,
Брызгами бьёшься меж скал.

Даруй нам слово как искру,
Даруй пространство святое,
Нашими выстрой руками
Второго Пришествия храм!

10

Задыхаюсь египетскими слезами:
Всё, что могло быть – было в Египте.
Но пророк не молчал – разрушены Фивы.
И над Нилом не слышен твой плач, флейта.

Что арабам папирусов мудрость?
Они слышат другого Пророка.
Берега, вроде бы, остаются те же…
Над пустым Нилом к чему твой стон, арфа?

Всё же верю писцам – не всё тленно:
Аромат твой, Фаюм, до сих пор в радость.
И бессмертны улыбки расписавших гробницы,
Солнце Правды – Сын Незримого Солнца.

Бубны, флейта и арфа, бессмертье пойте
И Единого многоявленность проявляйте!
В каждом камне незримого храма будет
Твоей веры, Египет, весёлый лепет,
Камышей твоих смех и шелест,
И танцовщиц длинные руки…

11

Достаточно шатра, чтоб Шекина во мгле
Скрывала Явного – закройте ваши лица!
Два храма скрыты – к третьему стремится
Народ-избранник. Шекина во мгле.

Чтоб строить вновь, открой свою Псалтырь:
И ты прославишь и землёй, и морем,
И счастьем быстрым, и протяжным горем
Сокрытое от глаз – открой своюПсалтырь!

София в танце воздух закружит,
И Песней Песнь сияет наготою –
Любовь и красота мглу тайную раскроют.
София-девочка наш разум закружит,

И к нам сойдёт, пылающая солнцем,
Как Третий Храм, прозрачна и чиста:
Встречай, избранник, вечного Христа –
Весь мир – Израиль, освящённый Солнцем!