Андрейка - пастушок

Ай, трава-мурава, да зелёная...
Расскажу я вам сказочку, русичи.
Коль не русичи, всё ж послушайте!
Про Андрейку. Про гибель его. И про колокол.

В веке давнем - трава шелковистая,
Рожь взошедшая сама в руки просится.
Вода из колодца сладкА и пушистая.
Косарь косит полянушку, не накосится!

Соловья сменяет кукушечка,
Солнце ласково светом играется.
Русь в полОне, невестушка-душечка,
От нелЮбого вырвалась бы, да НЕ получается.

Ой, гляди: пастушок задремал-такИ,
ЖивотИну тянет в бурьян и мох!
Новая церковь - на горке вдали,
Где крестили Андрейку - воеводу коров.

Сны и запахи шутят над мальчиком,
А жалейкой его шмель забавляется,
Небеса грозят соне пальчиком.
Спит Андрейка, а бессмертие его начинается.

Жизнь Руси как крестьянская, так и ратная:
В ней и слёзы, и Христово прощение.
Из дружин собиралась рать троекратная,
Сотворить чтоб над ворогом благое отмщение.

В эту пору набегами нехристи
Разоряли градА с деревеньками,
Брали всё, что можно нести-увезти.
Откупались немногие соболями да дЕньгами.

Как гроза, приходили постылые...
Как гроза, пропадали на времечко...
Вновь отстраивались города, сердцу милые,
Прорастало вновь хлебное семечко.

Рать свою собирала Русь!
Но сокрытую до поры с глаз туманами.
Дабы вору гибелью станет пусть!
В судный день над врагами погаными!

Так гулял Андрейка с коровами,
Луга меряя ножками бОсыми.
вдруг узрел за ветвями еловыми
Блеск кольчуг, омытые рОсами.

Там, в овраге, - войско несметное!
Со славянской осанкой и лицами.
Место хитрое, неприметное,
Частоколом утыкано, аки спицами.

Хоть и мОлод пастух, а смекалистый:
То СЕКРЕТ! И МЕСТО! И СБОРИЩЕ!
Щёлкнул кнут, оводом жалящий,
Чтоб и стаду не знать потайное сокровище!

И Андрейка туда больше не хаживал,
Никому о том не говаривал!
Как и прежде, коров лишь уваживал,
Дул в свистульку и кнутом отоваривал.

ЖитиЕ пастушка - ничего, так себе:
Каша, репа и квас да и хлеба в достатке.
СКАЗКУ Я ПРИБЛИЖАЮ К БЕДЕ!
Помнишь: спит пастушок?
Сладкий мальчик на травушке сладкой.

У церквей в эту пОру творились дела!
Печи, врытые в землю, из глины.
Мастера лили мАковкам колокола,
Чтоб, со звоном молясь, с Богом были едины.

Пламя плавит поющий металл.
Тот по жолобу - в рукотворную форму.
Начинался процесс! Андрей это видал.
Сейчас спит, сняв холщовую торбу.

За благими делами профукали!
Не расслышали речь непонятную,
Посвист стрел, запущенных луками.
Не узрели опасность треклятую!

С диким нОровом, вонью и криками
Смерть неслась, в барабаны стуча.
Рубя саблями, протыкая всё пиками,
Иноземная саранча!

Мастеров у горнила жизни лишили,
Но не спешили пЕчи ломать!
Андрейку за шиворот к огню притащили.
Допросом и смертью ему угрожать!

В форме, как груша, булькала лава!
С жолоба в глину лилОсь и лилОсь!
"А, ну-ка, скажи нам, коровья забава,
Войско большое видать не пришлось?!

Ты все перелески, овраги и реки
Узрел и видишь, где сбита роса.
Не может пастух не знать, не приметить
Табун лошадей и след колеса."

Ножки Андрейки мелко дрожали,
Грудью худой он воздух глотал.
В синих глазах страх и ужас стояли!
А сухой рот пастушка прошептал.

Хрипом шептал, так, что вздрогнули кони.
И кто вопрошал, отпрянул назад!
"Доколе же, матушка, быть нам в полоне?!
Доколе Рось светлую топтать будет гад?!

Не видел я то, ЧТО вы пытаете.
Где был, меня нет. След смыла гроза.
От меня ничего вы и так не узнаете."
И слеза затуманила Андрейке глаза.

Звякнул конский кояр, и присвистнула плеть.
На рубахе холщовой - кровавый рубец.
"Жить не дам. Дам тебе умереть!
Ты пастух! Ты обманщик, урус! Не храбрец."

Вновь на рубахе - кровавые полосы!
Плакал Андрей, но не голосил.
Слиплись кудрявые русые волосы.
В час испытанЬя он Бога молил.

Тем временем лава всё так же стекала.
Без мастеров и досмотра... сама.
В новорОжденного, в кОлокол, себя заливала,
Заполняя глиняные закрома.

И маленький мальчик рукой изувера
Сброшен был в жолоб, в поющий металл.
Вспыхнул свечой! С ним - страх, гордость и ВЕРА!
В КОЛОКОЛ ДУХ ПАСТУШКА УТЕКАЛ.

Видели люди. Имя, место запомнили.
Вслед плевали: в войско проклЯтое!
Брали с этого места по горсть земли,
Потому, как и место теперь это свЯтое.

Подоспело и время не кланяться.
И дружины, доселе сокрытые,
С силой дюжею и кольчугою до лица
Гнали вон морды наглые и немытые!

СЛЫШИШЬ КОЛОКОЛ С КОЛОКОЛЬНИ ТОЙ?!
ТО АНДРЕЙКА НАШ ЗАЛИВАЕТСЯ!
ОН ОТЛиТ С ДУШОЙ ПАСТУШКА С КНУТОМ.
ВЕЧНА ЖИЗНЬ ЕГО. НЕ КОНЧАЕТСЯ.


  Картинка с сайта интернета.