Песни юности. 2010-2011

Тише

Говорить нам надо тише,
Дабы не смогли услышать
Уши деревянных крыш.
А потом нас загибают,
Родина не забывает
Коммунизм аля Париж,

Что смог в крайности увидеть,
Следом блеск усилить -
Отражение крестов.
Ваших Сталинских построек,
Социализма строек,
Чуждых для попов.

Говорить нам надо тише
С той кровавой крыши,
Что на нас глядит.
Будь всегда невидим,
Словно стаи лидер,
Что тебя воздвиг.

А потом нас награждают
Тем, чем нас пугают:
Сами пуганы давно.
И стихи свои сжигают,
В ccылки отправляют,
В дьяволо село.

Дальше только грубо,
Письма шлет - вот дура,
Не дойдут они.
В жерле соженых подвалов,
В глубине немых причалов
Гибнут, как огни.

Жесткие крови продюсcы
Забывают плюсы
Тех монарх систем.
Ведь воспитали, детки,
Вас в либидных клетках
Женственных богем.

Ночи припугнут забвено,
Намекнут морозом тленным:
"Враг, давай беги".
Но на самом деле,
Говорите в стыдной мере:
"Русские для нас враги".

Вы желаете не смерти,
А покорности, как черти
Служат дьяволу сего.
Богу молитесь, а сами
Жизнь волочите с деньгами,
Разбивая грязное чело.

03.07.10
Заполье.


Московская

Взлахмоченный, шел по дороге,
В старом изштопанном пальто.
Ему путь преграждали бульдоги,
Он шел по тропинке к метро.

Успеть бы к закрытью "Московской",
Там можно бухнутся спать
На лавке, твердой и плоской
Там можно о детстве мечтать.

Газетку взяв вместо подушки,
Он брёл, по лужам стуча.
И сапоги, как лягушки,
Несли по дороге бича.

Его старонились прохожие,
Смеялись дети, камни кидая.
Просил он милости божьей,
Не плача и не страдая.

Он становился, стало быть старым.
Он становился уже не таким.
Когда на памяти жил ещё Сталин,
Когда он был всеми любим.

Однако, всё это было давно;
Успеть бы к закрытью "Московской".
Во сне посмотреть немое кино
На лавке, твердой и плоской.

14.09.10 - 1.11.10.
Москва

На перроне

Они сейчас растанутся
И что тогда?
Она всё так же ждать позволит на перонне,
Бросать под поезд девичьи страданья?
Или просто молча оттойдет
И спустится по лестнице вниз к тратуару,
Лицо закрыв маминым платком.
Начнет курить, нервно сигарету подносить ко рту,
Оглядываться на молодых смущенных,
Которые в обнимку нежно бродят к дому.
Завидовать - возмездье или месть,
Предатель! Почему ты кинул,
Почему оставил нежные черты одни шагать по миру.
Тогда она рукой с измученного лба
Смахнет усташий пот своей любви.
Они сейчас растанутся
И что тогда?
Станет ли он в купе сидеть и глазами протерать окно
Или сразу спать, не вспомнив взгляда милой.
А может водкой заливать начнет то, отчего ножом по венам,
Страдать начнет иль слезы сдержит,
Мужчина ты, поэтому в книгу, не прочитав ни слова,
Уставится и до раннего утра.
Иль в тамбуре встанет и мимо проезжающих городов,
Схватившись за поручни пробегающей любви.
Они сейчас растанутся
И что тогда?
Разрушив в миг мечты обоих,
Вокзал на отправку призывал.

28.05.10.
Пермь


Космическая одиссея

Ну, вот, возьми представь,
что шатл улетел на Марс
и затерялся там, в пучине,
с ним потерялась связь, но
летает он по законам
космических скоростей.

И в вечном холоде летает
с табличкой "Мир.Земля".
Он не вернется к дому. Одинок.
Представь, вот обладал бы он
душой. Чтоб чувствовал тогда?

Поди лишь то, что он свободен:
платить налоги, получать
и отправляь - не надо.
Свободен, обречен, быть может,
ему во снах являлось это.

А, впрочем, ведь надо ж так
всю жизнь прожить и не
сойти в могилу. Всё летать,
не пить, не есть, нет - развелеченьям,
нет - детям, нет - любви.

Хотя. Что тут представлять,
что будет чувствовать железо.
Зачем нас поднимать на смех?
Когда лишь можно встать
и в отражении заметить.

То самое железо - обреченное
на смерть. И ничего не будет...
Представь, что телескопом обладаешь.
Найди его в космической пучине
с табличкой "Мир.Земля".

Тогда я верю, шолохнется
в груди твоей застывшая слеза.
Я верю, ты заплачешь.
Платок не станешь выбирать,
реветь - не так уж сложно.

А люди будут биться долго,
Восстановить пытаясь связь,
чтобы смог вернуться. Тут то было,
что на звонки не отвечает -
наш шатл далеко в пучине...

Но инженеры верят. Все гамма
известные собрать лучи. И
обратно, за миллионы Евро,
обратно за десятки лет
его, домой, вернуть.

Но даже космос видит,
как ты неистово ревешь.
Он по-своему хотению возмет
да даст ему тот шанс,
позволит возратиться связи.

И снова все огни зажгутся,
пищать начнут его приборы.
Мотор начнет реветь. И будут
с нетерпеньем ждать его
на нашем с вами Байконуре.

На полпути опять связь оборвется
и начнет к другим лететь,
затеей инженеры понять
не в силах. Почему?
Всё потому, что перестала плакать!

20.10.10.
Пермь


К Роберту Фросту

"О, Роберт", - кричала Мария.
"Выводит меня ваша Россия,

сырая и скучная это страна" -
твердила Мария, твердила она.

А Роберт поднявшись со стула:
"Хоть нет в России и Лувра,

Бродский там есть, но опять
его умудрилась она потерять,

поэтому, соглашусь я, Мария,
глупа и бездарна Россия".

26.07.11.
Пермь


Тебя любить, как в зубы флюз

Тебя любить, как в зубы флюз,
я не люблю, это мой плюс.

Как холодом повеять на голову,
твоя любовь подобна олову,

как черные вставки от черных планет,
как длинная дорога на парапет,

как мир без капелек солнца,
как воздух холодный в оконца,

как ветер из сладкого бриза,
как пирамида в долине Гиза,

как стих, что льет на росу,
как бред, что тебе я несу.

Любовь твоя - домик в деревне,
простуженный голос от терний.

Любовь твоя - страшный покой,
она - голос сердечный, глас золотой.

Твоя любовь, как шиповника вкус,
я не люблю, это мой плюс.

11.03.11.
Пермь

Участь России

Я дважды видел памятник Петру
Там, где начинается отчизна.
И просыпался где-то по утру
Во мне кусок патриотизма.

И мне хотелось родину обнять,
И просто выплакнуть березе
То, что не удобно мне стоять
Пред ним в молебной позе.

И просто в поле выдохнуть "спасибо"
За то, что по-русски говорю.
А может, как бы, или, ибо
За то, что пред истоками стою.

Но как я только пробуждался,
Умыться пробовал, ведь спал.
Когда я в быт России погружился,
То патриотизм мой проподал...

28.07.10.
Пермь


Ленинградская сага

Приёмника голос на берег Невы:
"Вы взяты в кольцо горожане".
Шла темная ночь обороны Москвы,
шла голодная ночь в Ленинграде.

Я с бабушкой вышел на берег
смотреть подмогу из вне
и гимном фашистких истерик
её прибило к стене.

Я с криком, рыдая, бежал
в наш госпиталь - было рядом.
Мой последний друг умирал
под громкий гул кононады.

Вернувшись на берег обратно,
моё сердце замерзло, как лёд.
Моя бабушка твердила невнятно
что-то про тайну дорог.

Её старые щеки бледнели,
она, бредя, сходила с ума.
Сказала, что на этой неделе
ждёт от дочки письма.

И тут врачи прилетели
из госпиталя рядом с Невой.
Мы с бабушкой мёртво сидели,
её щеку грел своей я щекой.

Они меня от неё оттащили,
оглянувшись, сказали мертва.
Я слёзно им: "Загубили!
Я знаю точно, живая она!"

Во дворе нашего дома
пришли с соседями её хоронить.
Впервые за три с лишним года
я начал, как маленький, выть.

И землю на гроб деревянный кидая,
смотрел на замерзших зевак:
"И мама моя тоже живая!
Она оставила бабушке знак!"

И каждый считал сумасшедшим
и каждый, жалея себя.
Он думал сколько ушедших
любимых год забрал у меня.

Остался один я, мальчик семь лет.
Как жить, может не стоит?
На это часто видел ответ:
"Живи для мамы, что строит".

Победу для родины нашей,
она на фронтах медсестра.
Она кормит солдатиков кашей
и лечит тоже она.

В тот вечер пошел в бабушкин двор,
нашёл могилу, ели смог откапать.
И письма для мамы, папы, сестёр
оставил ей дописать...

08.02.11.
Пермь


Поэма "Мертвый ангел"

Вступление

А ночь, как губка, истощена.
По улице бродят собаки.
Оконный свет. Кругом тишина.
Хрущевки и бараки.
Шум лестничных клеток тут
сбивается с шумом пролеток.
Здесь каждый мужчина - каблук,
из платья и колготок.
Скамья в ночи издаст скрипок,
когда там кто-то задремает.
Вдали, ненужно, сделает рывок -
уйдет и нам не помешает.

1.

В ночи - а то, не твой скелет,
в ночи придушена система.
В героях и слугах - памфлет,
из созданного ими плена.
В горстях опустошенной славы,
И Антероса объятиях тугих.
Возможно избежать канавы
для нас, а так же дорогих.
Здесь страсть, как заклинанье.
Как в лапы угодивший зверь.
Погубит, как в одно дыханье
из ямба делают Хорей.

2.

Реликвия. Как будто акколада:
Мечом в плечо, объятие и крест.
Не монолог здесь, не тирада:
я стану рыцарем в присест.
Кругом смотри - там брандахлыст,
не сможешь обнаружить кредо.
Спустился дождь, как будто впрыск.
Ушел. Не спрашивал обеда.
Живя под гимнами безделиц,
я вижу толпы изощренных лиц.
И руки наши, как у мельниц,
не видят край у сих границ.

3.

Любовь. И страсть. Неповторимо.
А убиенный заживо Парнас
унес нас с праздника без грима,
мы в платье, но без страз.
О, мертвый ангел, бесспристрастно
ты всех губил, но умер сам.
И что, в пустыне мира - так напрасно
он время отдал чудесам.
Мой ангел, не пытайся спорить:
Гризетки жрут и падают на нас.
Я вспомнил, как решил повздорить -
но это уж другой рассказ.

4.

Проблема вся сего существованья -
попробовать себе соврать.
А вот соврешь и тут в терзаньи
попробуй жить не срисовать.
О, мертвый ангел, это западня!
Все женщины спросоня убежали.
Но что сейчас - пустая болтовня
обратной стороны медали.
Зачем все эти буквы в предложеньях?
Зачем слова. Все точки, запятые.
О, мертвый ангел, в продолженье
ийду и я. И все мои родные.

Заключение

А ночь, как губка, размокает.
Я начинаю в пол-голоса бубнить.
Уходит ночь и рассветает.
Мой ангел, я пойду Вас хоронить.
Под утро, несколько скучая,
Засунув ангела в свою кису,
Укутанный в шинель и, засыпая,
его на кладбище несу.
Сейчас, в могилу кинув трупик,
раздев его и робу взяв себе.
Вот главная задача для науки:
что зарыто навеки и в земле.

6.06.11.
Пермь

Любил меня не много кто, но если

Любил меня не много кто, но если
любил он так, что пелись песни,
и пелись на весь мир.
И я его в ответ любил...

Сентябрь 2011.