Подерибос

        Поэма о дереве,
              Истинном Боге
                и
                Сне

 

                Часть I

                ХМУРОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ

 
Как же хотелось веселиться,
Но дождь мочил уж  третий день.
"Я должен как-то ободриться!",
Но всё мне было делать лень.
Такое нынче настроенье,
Что даже мысли в голове,
Всё больше, дальше отстраняясь,
Мешаясь, путаясь, сбиваясь,
Итак проворностью не отличаясь,
Теперь ползли с трудом вдвойне.

Снаружи – свет,
В квартире – нет.

Загадочно ложились тени
На стены, пол и потолок.
Секрет таили эти тени,
Но вот какой – не брал я в толк.
А за окном всё поливало,
Безмерно натекло воды.
Томленье грусти устрашало –
Как не случилось бы беды!..
Необоснованной тревоге
Я оснований не нашёл,
Забылось это чувство вскоре,
И интерес мой перешёл.
А за окном пейзаж бесцветный:
Пепельно-сизый небосвод
Вберёт в себя всю грязь как фильтр,
Пропустит лишь чистейший сок;
Прохожий редкий запахнулся,
Безмолвной тенью пробежал,
Ботинком чёрным всплеск поднял
На глянце пузырящей лужи.

Зелёна крона леветает,
Берёзы ветвь пружинно мает
В ответ на приставанье ветра.
Стихии злость кипит на воле,
Окно ей преграждает путь,
И стены дома строят поле,
В котором можно отдохнуть.
Вот только это поле – короб,
Штампованный брикет домов,
Антоним плодородной доле –
Бездумный человечий кров.
В этом обрезанном пространстве,
Залитом тьмой со всех сторон,
В беззвучном мёртво-чинном  царстве
В забытьи я пребывал,
Когда гул струй мне навевал
Мотивы вечности беспечной…

Но кроме струй – покой и мрак
Насели разом мне на плечи,
И не с кем мне обмолвить речи;
Я перед тьмой безрук и наг.
Так незаметно шли минуты,
Давно им счёт потерян был.
Всё больше на меня давлели путы,
Окутал разум до краёв слащавый дым.
Осело вниз привычное сознанье,
Причинно-следственную связь прервя,
Прервя рефлексы вожделенных планов
И мановенья нерв сигналов,
В то время чувственность души храня
И пуще прежнего фантазии мерцанье.

Не покидало душу чувство,
В груди сидящее внутри,
Хладило это чувство сердце
На фоне сладкой дремоты.
Ух, помяните моё слово!
Не просто так на мокром глянце
Асфальта битумного крова
Я разглядел тревожные следы.
Да еще тени мрачный силуэт
На белом выпуклом обой узоре
Приковывает взгляд, доколе
Не слиплись мои веки сном,
Как вязким алым сургучом.

Незрима связь была меж них,
Этих знамений бесовских,
Но чувство разум победило,
Хотя не сразу, но открыло
На мир затёкший третий глаз.
И в мизерный момент мгновенья,
С прострелом молний в облаках,
Заместо всяких лишних фраз
Предстал пред взором мысленного зренья
Божественно прекрасный, как в Эдемовых садах,
Столб одиночного деревья:
Благоухало чудно, источало свет,
Прозрачны яблочки, а зелень – изумрудный цвет…

Сказать, что удивлён – не вымолвить ни слова!
Вопросов тьма: что это? зачем? когда случится снова?
Покажется смешным, не ясно было даже
Во сне я нахожусь иль может наяву.
Ну, этого мне точно уж никто не скажет.
Возможно флора местная намёк укажет?
Но шёпот листьев и скрипучий древа вздох я не пойму…

И не поверишь, что это сон.
Они мне редко снятся,
А тут на столько явственен и честен он,
Что просто некуда деваться!!!
Хотелось быстро всё прикинуть и обдумать,
Наметить ход пути и дела,
Но мысль будто бы с путей слетела.
Не знаю как, но мне мешает что-то думать!..
Ответ, казалось, был мне ясен –
Вгоняло в ступор привиденье.
Оно, цветуще навожденье,
Дурманит разум своим духом,
Своим зелёным опахалом
Наводит чары опьяненья:
Доносится до уха пенье –
Играет древо с моим слухом;
Ствол обернулся станом девы –
Обманывает древо зренье.
Лишь стоило взглянуть хоть раз,
Того с лихвой хватило, чтоб за раз
Любые из стараний логики явленья,
Помыслы, домыслы, RATIOнальные стремленья
Натянуло, надорвало, окончательно сорвало,
Сжало, смяло, покидало, растрепало,
Расщепило и повсюду распылило.

Такой коварный был эффект нежданной встречи.
Неважно проявил себя в ней я:
Не шли ни в голову, ни на язык слова,
Глаза припадочно зашлись в глазницах,
Скривились губы ломанной дугой
И ноги будто отбивали танца ритмы –
Меня влекло на зов дриады той!..

Сколь мало длилось это вдохновенье,
Столь быстро возвратился я назад.
Секундный импульс, вспышка света – в квартире,
Снова нету света, и вновь – аскет квартирный я.
________________________________________
Пути Господни неисповедимы – одна загадка в бренном мире.
Пути сознанья в этом мире – загадка, кажется, Вселенной!
Все эти пафосные байки здравозабвенных сказодеев;
Все эти страстные мытарства любовников-прелюбодеев;
Все эти мужества учёных, взрывающих воздушны замки,
Корящих неучей-злодеев и приносящих знанья в массы;
Все извращенья тунеядцев и изощренья прохиндеев;
Все огорченья меланхолов и радость ушлых негодеев;
Все краски яркого прихода – тактильные и звуковые,
Видения зрачком заплывшим, космические силы злые…
В мозгу шипят, клокочут, набухая, – всю нашу жизнь мозгов бульона составная.
Осознавая бесконечность в полёте разума без тела;
В любви всеобъемлющей господской и в плоской ненависти загнанного зверя
Вся спесь и фанатичность сердца, -  сказал бы древний грек-философ, -
Вся суть и лаконичность psyho, - поправлю я его нароком.
________________________________________


Но это было только отступленье –
Воздушной отрешённой лирики теченье,
Ну, или присказка, коли угодно вам.
А сказка вот, уже не за горой.
И сколько жизни будет там!
Конечно, на потеху вам.
Что же, интрига – тетива – натянута,
Вот-вот порвётся как струна,
И упадёт завеса тьмы, и приоткроется дверь тайны,
Раскроется цветок судьбы, и воспарит сорока знанья!
Мы всё увидим, а пока…
Свинцом налились мои руки,
Свинцом налились облака;
Разряды молний били дуги,
Безвольно пала голова.


               
                Часть II

                ПОЕДИНОК


Давно уж стихла мыслей кананада,
Еще когда я раскрывал ключи судьбы.
Сейчас же дума затяжная
Свернулась из намеченной стрелы
В кольцо-круги, напоминая круги ада.

Меняясь циклами плыло сознанье,
Кружась по краю бездны бытия,
И с каждым кругом становилось меньше расстоянье,
 
И с каждым кругом думал упаду!

Сгущавшаяся мысль утекала,
Подхваченная вихрем тягуна.
Её теченье вроде ослаблялось,
Но скорость, всё же, будто бы росла.

Парадоксально было всё до жути,
Напоминало очень сильно это мне
Модель апофеоза звёздной жизни – сейчас толкую я вам о дыре.

Да, о космическом объекте,
 Вбирающем в себя всю мать,
В каком-то грандиозном вальсе,
Ведущим мир вокруг себя.
Чернеющая кривь пространства – гипотетический божественный надел;
Бесовская обитель-братство – практический астрофизический пробел.

Безжизненно цветёт, пылает чёрным светом,
Магически влечёт и манит непреложным вето.
Блокирует мне волевые центры,
Одолевает без того ослабнувшие нервы.
Стремится заключить меня в свои объятья –
Со стороны это похоже на проклятье!!!

А я?! Все силы напрягаю я свои,
Но не замедлится движенье;
Я чувствую тепло в груди
И общее по телу расслабленье.
На скорости безумно неземной
К ядру я мчусь подобно кванту света,
И вижу я вокруг себе ничто,
И потонул я в облаке рассвета…
Аморфной пулей рассекает мысль пространство,
Лепясь и тяготея вновь и вновь;
Вернулось на секунду комнаты убранство,
Но тут же зачернилось в угольную бровь…
На стёртой грани мысленного фронта,
Когда центростремительная сила слишком велика,
Повис я полностью над пропастью в сознанье –
Борьба с Морфеем очень нелегка!!!

Морфей повёл рукой своей,
Тем самым дав отмашку нашей томной паре.
Здесь точно ничего не ограничится ничьей
Меж двух миров в молочной звёздной гари.

И вот, как ожидается, развязка приближается.

Настало время апогея –
Всей театральности придёт конец,
Там, в молчаливой драматичной паре лицедея
С могущим всеобъемлющим светилом в образе злодея
Проявится безоговорочный герой;
Установит свои каноны,
Расставит новые просторы,
Обрушит старые невзгоды,
Чтобы соорудить свои.
________________________________________
Потом уж разобравшись в этой склоке,
Сумбурной буре образов и, как мне показалось, злобном роке,
Открылась истина, как говорится опосля,
Накрыла запоздавшая меня мысля.
Я понял – было всё виденье,
Игра воспалённого сознанья,
Меня изнеможенье, галлюцинаторные явленья.
Но в тот момент я был отчаен,
Вокруг всего ну слишком было много.
Умом считал, науки выбор был нечаен,
Душой ловил только фигуру Бога.
________________________________________

Морфей повёл рукой своей,
И стало всё как будто в мутном паре –
Наслал чарующей десницею своей
Мне сон в психоделическом угаре.

Царь сна, философ вечного покоя
В мой астенический портрет проникся очень скоро
И возложил на главный орган испытанье –
Пройду его и попаду в страну мечтанья.
Но бог Морфей не спит как человеки,
Его глаза давно не знали веки.
Он всё висит в немом слепом просторе
Уставившись в пучину чёрной крови.

Достоин ли я чести сильных духом,
Умом скептичным подходящий ко всему?
Ведь никогда не верил этим слухам:
Когда умру, ни в рай, ни в ад не попаду.
Но даже если так, по факту, всё едино.

Но не об этом, суть к чему:
Морфей умело воплощал любые сути
И образ бога имитировал всегда.
Всегда! С первого ожившего планеты дня
На буйные пляски божеской тварины
Царь сна, оцепенения, покоя, бездвижения Морфей
Глядел с великим упоеньем бездетины.

Ему нравилось безмолвно наблюдать
Все проявленья непутёвой жизни,
Как голову любил ломать
Над феноменом этой грызни.

Но самым удивительным твореньем были люди,
Их бог задумывал как вишенку на блюде –
Они тепло и разум источали,
Которые всю Землю застилали:

Затронуты леса, поля и реки –
По миру гордо ходят человеки,
А с высоты на них взирают очи,
Наполненные блеском чуждой ночи.

За годом год, за веком век
Всё больше нажирается познаний человек.
Истомой умостранствия себя изнемождает…
Морфея это умиляет.



            (продолжение следует)