Карламарла-Каракемер. 50-e

Десять лет в одной конторе
В Алмате гороголовой
зеленеющей за шторой
замредакторской столовой

Баймухан-ата ведомый
словно femme fatale желаньем
как-то выжить - от детдома
до „Восстанем!“ и „Воспрянем!“

местных новостей в газете
Социалистік Казахстана
за границы трафарета
никогда не вышел. Прямо

в чудо-город из деревни
не дойдешь свободомыслящ,
так качаюся деревья
как спина под коромыслом,

не теряя равновесья
под двойною ношей страха,
опечатайся – бесчестья
нет страшнее для казаха –

может быть и расстреляют,
или своего не ловят?
Мысль хромая припадает
как бессонье к изголовью

рядом с чёрным телефоном -
вдруг позвонят шутки ради?
Ночью каждый осуждённей
и безбранней как в детсаде…

Ах, давно в ауле не был!
Имилхан-апай сажает
груши сладкие как небыль…
На заросшие жайляу

родичи откочевали,
брат Мухаметжан писал нам -
лошади опять дичают…
Город - воротник крахмальный,

белый, но немного тесный,
штамп, колонки, докладная -
там где служба повсеместна,
грёзы в спирт перегоняют.


2

На Арычной новостройку
дед обходит торопливо,
Карла Марла, трамвай двойка,
остановка у „Главпива“,

жарко, под ногами тает
твердь судьбы и тротуара…
На подножку! Выступает
он на Алматы-вторая,

очередь, галдёж и давка:
„Нам билеты до Отара,
вот и из райкома справка,
и письмо ветеринара…“

Через три часа автобус
Баймухана с сыновьями,
бородатых хлопкоробов
и красавиц со бровями

Шахразады везет к югу,
по Жiбек Жолы качаясь
на ухабах. От испуга
ойкают в шелках купаясь

пери. За окном - мазары
гор Кульжабасы, синеют
кряжи Киндыктас. Гитару
пробует Алмас, а фея

вторит и холмов Тосканы
многоцветней Алатау
Жетісумен ;;ша;тас;ан -
день как сливки в чае тает.

Отпуск дома - это бегство
от себя - к себе иному,
безымянному как детство,
с кем Жеты ата знакомы.

Перекур, у поворота
на восток - пришло прощанье
с чернобровками. Умножит
время это расстоянье,

кашель шин автомобильных
прахом кочевой дороги
кутает как мехом - пылью
плечи нежные - отроги

Жеты Жол. В степи оставил
деда и три сына „рафик“,
в Фергану везя красавиц
с рёвом исполняя график.

3

Нет протяжнее пейзажа
звёзды полог поднимают.
Вечность не имеет стажа
не живёт, но пребывает

здесь, раскатана на плоскость
с бездной вместо одеяла -
скажешь, чьим ты будешь гостем -
скажу кто ты. Степь вздыхала

полной грудью, умолкали
в темных сумерках цикады,
Баймухан, Булат и Малик
Ехали верхом. Лошадок

им послали коневоды
с бригадиром Инкарбаем,
тот с Алмасом шел походом,
с ним - казахская борзая

танцевала по-щенячьи
будто бы в кустах - лисица,
облунилась ночь и зрячей
встала с белой поясницей

Млечного пути и летней
вдоль курганов Актерека
шли тропой тысячелетней
пять жанысов-имяреков

к юрте - под ладони бога,
в рай казахского ковчега,
спину распрямив дорогой
для блаженного ночлега.