Вспоминая Хэмингуэя

Он был стар,очень стар.Почти также как и тот старик у Хэмингуэя.И неважно,что он никогда не жил на Кубе и никогда в жизни не справился бы с Такой рыбой.  Важно было совсем другое.                Когда-то так же,как и тот старик,как вообще все старики на свете,он был молод.И было у него его золотоволосое счастье,и никогда после любви он не засыпал,а просто смотрел на неё спящую,ловил её лёгкое дыхание,изо всех сил подавляя вновь подступающее желание,и всё равно не мог подавить.И она  полусонная отдавалась ему ласково и покорно.Под утро они всё-таки засыпали.Она просыпалась первой.В его рубахе(она почему-то любила в ней ходить)  готовила завтрак. После ночи любви аппетит у них был волчий.                Вот один из дней.Воскресенье.Лето.Они едут на пруды в Пущу?.Почему на пруды?Покататься на лодке,нарвать водяных лилий.Вот она наклоняется низко,низко  и рвет этих красавиц на длинных,тонких ножках.Он налегает на весла,она что-то напевает,опустив руку в воду.Пристают где-нибудь.Вокруг тихо,тихо.Никого.Жарко.Идут купаться.Можно бы и голышом,но...лучше не надо.Накроет желание.Позабудут про всё на свете.И вот уже солнце  косыми лучами.Пора домой.Сквозь дрёму звенит и звенит трамвай.
Им хотелось детей.Троих.Не меньше.
Однажды пришла счастливая.Случилось.Поднял на руки,закружил.Она смеялась.
Любили уже осторожнее,реже,боялись повредить ему или ей там, внутри.Да и она уже не принадлежала ему полностью,как раньше,погруженная в свое таинственное,женское  внутри.А он смотрел на неё, другую и любил так,что казалось ещё чуть,чуть и разорвётся сердце.А её живот,как восходящее по утрам солнце,всё больше и больше подымался над лоном.Он прижимался к нему ухом и слушал,слушал:тук,тук,тук, тук,тук,тук.И кто-то там внутри уже толкался иногда легко,иногда сильно.             
В роддом он отвёз её вовремя.               
Всю ночь он прошагал из угла в угол,не присаживаясь.Томило предчувствие.Утром её не стало.Кровотечение.Не смогли остановить.Не спасли и ребенка-девочку.А теперь скажите почему счастье,полное счастье всегда таким коротким,а маленькое,бледное его подобие, уродец живет и живет?Почему,Господи? Почему?
Всё кончилась.Он это знал.Абсолютно и окончательно. А жить  было как-то надо и что-то с ней ненужной делать.Вот тогда-то он и начал писать.Хорошо ли плохо ли,стихами,прозой.Неважно.Помогло.Выжил.
Так почему же всё-таки вспомнился ему этот старик из Хэмингуэя?Может быть потому,что и у него,и у того старика было  только одно  счастье,одно воспоминание.пусть даже похожее на сон со львами у мыса Доброй Надежды.Даже такое.