Петергоф

Peterhof

Он ядовит, но сладок яд тот
Изыскан вид, знакомые черты
Он весь пронизан таинством заклятья
Он только отраженье красоты

Смешенье двух начал - воды и камня,
Каналов и дворцовых галерей
Он первое моей любви признанье
Смятение пронзающих огней

Его улыбка царская награда
Холодный блеск бездумной наготы
Он прожит мной, он мой певец прощальный
И жизнь уже никак не возвратить

14.10.1991 г.

P.S. Он был всегда чужой и холодный. Иногда обволакивал туманом и светом желтых фонарей, разбрызганным сквозь осеннюю морось. Какие красивые у него были аллеи, воздух, пропитанный радужными оболочками мерцающего света, кусты, выплывающие багровыми силуэтами из смутного предутреннего полумрака. От впервые увиденных анфилад дворцовых фонтанов останавливалось сердце и громко бессильно билось под такт удаляющихся, шуршащих по гравию шагов, неведомой и бесконечно прекрасной незнакомки. Он был чужой, но такой желанный и недосягаемый. Он был одновременно сном, болью, наваждением и мечтой бездомной одинокой души. Как ни странно, он таким и остался, несмотря на все более сквозящую прозаичную обыденность всех своих последующих воплощений.