Зимой в Лениграде

Я был зимой в грустящем Ленинграде,
где львы угрюмо дремлют на посту,
где ветви в медно-каменной ограде
тянулись к одичалому кресту.

Я был зимой на замерзавшей Мойке,
входил в заиндевелые дома.
где жили те из горестной прослойки,
кто на Сенатской сбросил кивера.

Я был, я тягостно пытался
существовать среди гранитных стен,
но вихри мыслей, чередуя галсы,
не выпрямляли согнутых колен.

Я был, а кто-то сомневался
в той жизни, что дарована Петром.
И я горячим потом обливался
на кронверкском валу крутом.

Мы, как тогда, теперь ломаем копья
над вечною проблемой бытия,
и забываем лес над невской топью.
и забываем строки "жития".


Нас жизнь вращает по каналам этим,
одетым в окровавленный гранит,
и мы читаем "сказки" нашим детям,
надеясь, что их сон нам всё простит.

И спали, будто бурые медведи,
среди камней, воды и тишины,
не замечая траурные сети,
которые друг другу ставим мы.

Я был зимой в усталом Ленинграде,
который спал домами и Невой,
и все соборы, словно на параде,
вставали сонным строем предо мной.

И все дворцы, и все сады и скверы
спросонок доверяли жизнь костру.
Мороз сурово прятал их от скверны,
в снежинки кутая от солнца поутру.

А утром город в саване глубоком
ответил солнцу огненным дождём
пушистых точек... ну а мы до срока
пророков и чудес упрямо ждём.
1987 г.