Князь Всеволод Большое Гнездо Глава II часть 2

Византия. Первая любовь

Так вот Всеволод впервые
И Андрей не возражал,
Вдруг в вопросы бытовые
Потихоньку сам въезжал.

- «В таком виде, я считаю,
В город лучше не ходить.
В облаках я не витаю,
Но нас могут и прибить» -

Рассуждал он по житейски:
- «Я на Меса утром был,
Люди мыслят по лакейски,
Свежий хлеб давно забыл.

Я о том, что даже внешне,
Мы – они, как день и ночь.
Роскошь с нами, как и прежде,
Покуражиться не прочь.

Ведь они для нас плебеи …
Может, скажешь – я не прав?
Это так! Но тем не менее
У них очень чистый нрав.

То, что нас они не любят,
Здесь вина совсем не их.
За убийство не осудят,
Если насмерть бьют своих.

Видел их на Ипподроме …
На бега пускают всех.
Нет и мысли о синдроме
Низшей расы. Это смех!

Скачут, прыгают, как дети …
Только вольный человек
Позволяет вещи эти.
Мы ж похожи на калек».

- «Да-а-а!» - сказал Андрей: «Однако
Ты меня почти убил!
О себе я думал всяко, …
Чтоб калека и дебил? …»

- «Понимаешь всё буквально?
Я же образно сказал.
Может это и банально,
Бог нас этим наказал.

Посмотри на лица Свиты …
Мануил, в конце концов.
Души словно в нужник слиты …
Сколько рядом подлецов?» -

Князь в запале сплюнул даже,
На Андрея посмотрел:
- «Мы, как вываляны в саже.
Роскошь наша – беспредел».

- «Тебе роскоши не надо?
А дворец? С дворцом-то как?
Население будет радо,
Если им отдашь. Не так?

Я тебя не понимаю,
Мы же город шли смотреть.
Может, я чего не знаю?» -
И Андрей начал сопеть.

- «Ладно, ладно успокойся» -
Всеволод хлопнул по плечу:
- «За одеждой смерда скройся,
В трусости не уличу».

- «Что такое смерд? Не знаю …»
- «Так у нас таких зовут,
За сравнение отвечаю,
На Руси их, правда, чтут».

Во дворец пришлось вернуться,
Чтобы взять одежду слуг.
Снять хитон, переобуться,
Насмешив всех слуг вокруг.

Все богатые застёжки,
Плащ и туника-шадевр,
Яркий таблис, как серёжки …
Их ненадобность узрев.

А взамен штаны попроще,
Туника, как бы мешок.
Чтоб не видно их же мощи,
Взяли в руки посошок.

Осмотрелись, оценили
Необычный свой наряд.
Пока в зале все кутили,
Чужд стал он, на первый взгляд.

Быстро всё-таки стемнело,
Хоть по времени не ночь.
- «Что ж пошли? Пусть дышит тело!
Раз смогли всё превозмочь» -

Так вот Всеволод Андрея
В тёмный город и повёл.
Самолюбие жалея,
Про мандраж свой не довёл.
 
Но не все, хоть темень, спали.
Было много злачных мест,
Где по-своему внимали
И победы, и протест.

- «Что? И там сидят плебеи?» -
Как съязвив, Андрей спросил.
- «Но уж и не лиходеи …» -
Князь как ждал и пояснил:

- «Знай! Константинополь явно
Хоть столица, но и порт.
Моряков, … купцов подавно
Пруд пруди, все высший сорт.

Местных жителей нередко
Моряки здесь тоже бьют.
Говорил отец мне едко,
Будешь рыпаться – убьют.

Вот пришли бы при параде,
То сошли бы за своих.
В нашем виде, … Бога ради
Не дразни судьбу и их».

Площадь Тавра вся пустая,
Днём гуляет только знать.
Парк внизу, листва густая …
Днём-то плохо что видать,

А тут вечер, ещё поздний.
- «Обойдём?» - Андрей спросил:
- «Не хватало нам их козней,
Мне отец бы не простил».

- «Ну, конечно, друг любезный,
Не полезем на рожон.
Да и повод есть железный,
Я одет ни как пижон».

И Андрей расхохотался:
- «Как ты правильно сказал.
Быть пижоном не старался,
Значит что-то уже знал».

- «Знал, конечно, а то, как же.
Я ж позвал тебя смотреть?
Не дворцы, не рынок даже,
А весь город поглядеть.

Осторожность в этом деле …
Я тебе же объяснял.
Потому нас так одели,
Потому ты роскошь снял».

Центр прошли так рассуждая,
Начались постройки тех,
Кто себя, не принуждая
Жили тем, что есть у всех.

Есть у всех конечно руки,
Это главный инструмент.
Так что было не до скуки,
Выжить, как эксперимент.

Здесь гончарных дел умельцы,
Почитаем, был кузнец,
За долги чужих сидельцы,
А в разборках каждый спец.

Моряки и дровосеки,
Жил портной и музыкант,
И чтецы, и хлебопеки …
У кого на что талант.

Шла дорога как бы в гору.
Все дворцы внизу стоят
Ближе к водному простору,
Воздух, море, … как заряд

Здесь всё было по-другому,
Чуть подует – пыль столбом.
К положению такому
Попривыкли все кругом.

Вдруг услышали, о чудо,
Впереди задорный смех.
Веселились и не худо …
Всеволод понял - успех.

Подошли они к церквушке …
Вот он нужный интерес!
У предгорья на опушке
Жгли костёр, дым до небес.

Молодёжь так отдыхала,
Парни, девушки кругом.
Ни одна там не вздыхала,
Веселились не тайком.

Кто-то в жмурки развлекался,
Были те, кто просто пел.
Кто валун поднять старался,
Но закончить не успел.

Подошедших увидали …
Парень с валуна спросил:
- «Вы откуда? Вас не ждали …
Примем, если хватит сил».

Показав на камень: «Можно
Его только приподнять.
Даже сдвинешь, то возможно
Как подъём можем принять».

Делать нечего, спокойно
Всеволод к камню подошёл.
Оценив, сказал достойно:
- «Я за этим и пришёл.

Знал я ваши развлечения
И давно желал понять.
Если это увлечения,
Почему бы не принять».

Подошёл и прямо схода
Принял вдруг валун на грудь.
Выжал с первого подхода,
Не забыв и подмигнуть.

Бросив камень свой на землю,
Тут же на него и сел.
- «Восхищения не приемлю …» -
Произнёс: «Давай, кто смел».

На поляне стало тихо,
Всеволод всех ошеломил.
Лишь промолвил кто-то: «Лихо!
Силачей наших затмил».

Враз в компанию приняли.
Был Андрей чрезмерно горд,
Что все так и не поняли …
Князь для них устроил торг.

И веселье с новой силой,
Как безумство, началось.
Даже признаков унылой
Атмосферы не нашлось

Появились музыканты,
Незатейливый оркестр.
Цитры, дудок варианты …
Все, как выходцы палестр.

И девчонка, и ребята
Взявшись за руки и в круг.
Молодые бесенята,
Как взорвали всё вокруг.

Хохотали все буквально,
Даже те, кто не плясал.
Заразительно, повально …
Не был здесь никто вассал.

- «Пляшут просто залихватски» -
В ухо тихо князь шепнул:
- «Так и тянет по посадски
В пляс пойти, как рубанул».

И Андрей: «Так в чём же дело?
Покажи им вашу Русь».
Всеволод глянул очумело:
- «Ты забыл, что ты за гусь?»

Рядом девушка стояла …
Он поймал невольно взгляд.
И душа, как засияла,
Словно радость ей сулят.

А лицо, … родным пахнуло …
Был вполне славянский вид.
Словно Родиной дохнуло,
Увидав прекрасный лик.

Вдруг она, схватив за руку,
Потащила его в круг.
Он, как есть, набравшись духу,
Подчинился, как супруг.

Сила танца подхватила …
Он, совсем не чуя ног
В пляс пошёл, откуда сила …
Взят незримый был порог.

Всё кружилось, в вихре танца,
Ярче стал гореть костёр.
А язык протуберанца
К небу руки распростёр.

Петь хотелось и смеяться,
Дружный ритм ног возбуждал.
Перестав всего бояться,
Всеволод волю чувствам дал.

На душе вдруг стало легче,
Рядом девушка, … как сон.
Её руки, шея, плечи …
Райским видом оглушён.

Озорные её взгляды
Словно стрелы били в цель.
И улыбки, как разряды,
Как весенняя капель.

То, что он ей приглянулся,
Стал помалу понимать.
А она, … он, как очнулся,
Женщин видел только мать

И она его пленила,
Взгляд не в силах оторвать.
Как невидимая сила …
Он не мог её назвать.

Тут увидел он Андрея,
Тот вокруг костра плясал.
Стал доволен, что затея
Удалась, как описал.

Запыхавшись, вышли с круга
Хоть чуть-чуть передохнуть.
- «Потерял наверно друга?» -
Голос мог с ума свихнуть.

Был грудной и бархатистый,
Он такого не слыхал.
В то же время нежный, чистый …
Мир кругом благоухал.

Он глядел в глаза большие,
Отблеск от костра мерцал.
Они стали не чужие,
Так бы век и созерцал.

Попытался, правда, робко,
Как зовут её, узнать.
- «Моё имя – к сердцу тропка.
Так вот сразу и сказать?» -

Улыбнувшись хитровато,
Стала ласково смотреть.
Тут подружка: «Поздновато!
Надо к полночи успеть.

Ты домой идёшь, Вилая?»
- «Я ещё побуду тут …» -
Словно загодя всё зная,
Что её конечно ждут.

- «И моё имя простое,
Меня кличут Даниил» -
Знал, что дело не пустое,
Своё имя утаил.

Позже стали расходиться
И костёр уж прогорел.
Чтобы им не заблудиться,
Руку взял, чуть не сдурел.

Сердце, как птенец в неволе,
Трепыхалось, не унять.
И Вилая в ореоле
Словно ангел шла гулять.

С ночью голос словно слился,
Вдруг услышал без прикрас:
- «Ты откуда к нам явился,
Я здесь вижу первый раз».

- «В-в-вы большой дворец видали?» -
Он не знал чего сказать.
Мысли вдруг возобладали,
Как бы дурь не показать.

- «Ну и что? Конечно, знаю!»
- «Много лет живу я там.
Не всегда у вас бываю,
Далеко и страшно нам.

Район ваш беспокойный,
Каждый что-то норовит.
Вид порою непристойный,
Что о многом говорит».

- «Ты архонт! Асикрит! Или …
Императора сынок?» -
Улыбнувшись: «С толку сбили,
Порезвиться хоть разок».

И тут Всеволод замялся …
Скажешь, что он русский князь,
В лицедействе и сознался.
Псу под хвост любая связь.

Ему нравилась Вилая.
Из-за глупости бросать?
Он такого, не желая,
Предпочёл всё ж «доплясать»

- «Я ремесленник и только,
Нас там тысяча таких.
И у каждого есть ролька
Не похожа на других».

На лице опять улыбка,
А к ней искорки в глазах.
- «В чём опять моя ошибка?» -
Князь подумал: «Вот валах!»

А Вилая с добротою: …
- «Почему мозолей нет?
Лишь у писаря, не скрою,
Руки могут без примет».

Холодок прошёл по телу …
И подумал: «Точно влип!
Не додумался по делу …
Был бы писарь, лучший тип».

А ответ пришёл внезапно:
- «Я вообще-то ювелир.
Все работы поэтапно …
Камни, золото, … притир …

Это тонкая работа,
Покупает только двор.
Гранить до седьмого пота …
Вспоминаю до сих пор».

- «А твоё, скажи, занятие?» -
Он хотел её спросить.
Не успел сказать посжатее,
А она уже просить:

- «Покажи своё изделие!
Любопытно посмотреть.
Только лучшее! Сомнение,
Чтобы мне преодолеть.

Ювелир! Это искусство!
Это истинный талант!
Это, я б сказала, чувство
И достоинства гарант».

Словно тяжкий груз свалился.
- «Всё куплю» - подумал князь
И сказал, верней взмолился:
- «Будет всё, и не клянясь!

Ну, а как мои вопросы?
Да и я хотел бы знать
Каковы твои запросы,
Увлечения узнать.

И каков твой род занятий,
Как проводишь свой досуг.
И предмет для антипатий,
Как барьер твоих заслуг».

Взгляд её, кристально чистый,
Был почти, что и ответ.
Голос мягкий, бархатистый
Лишь усиливал эффект.

- «А мой промысел гончарный,
Этим вся семья живёт.
Он базарный, не бездарный …
И своей удачи ждёт.

Вся посуда, труд тяжёлый,
Это братья и отец.
Я и мама – труд весёлый,
Для достатка образец.

Мы с ней делаем игрушки
И на них огромный спрос.
Не пустые безделушки,
Сувениры, есть запрос.

Из дворца пришла заявка,
Из того, где ты живёшь.
Так что мы не без достатка,
В жизни что-то да урвёшь» -

Тихим голосом сказала,
А в нём чувствовалась грусть …
- «Мне бы если показала,
Может смог бы подтолкнуть» -

Всеволод, предложив это …
Как? Понятия не имел.
- «Ку-ка-рекнул? Значит спето!» -
Так решил, покуда смел.

- «С пяти лет меня начали
Обучать, как глину мять.
А в семь лет игрушки стали
И на рынке замечать.

Мы игрушечницы ноне,
Хоть пришли из разных мест,
Как в не писаном каноне,
Всех завидней из невест.

Зарабатываем сами
И живём своим трудом.
И приданое всё с нами,
Так что взять не стыдно в дом».

- «Женихов отбоя нету?» -
Вроде как шутя, спросил.
- «Как ты думал?» - шутку эту
Приняла: «Гонять нет сил!»

Он легонько, как случайно,
Взял к себе вдруг притянул.
И она, необычайно,
Не отвергла, как он льнул.

Всё случилось скоротечно,
Миг подобный взволновал.
Это не было беспечно …
Он её поцеловал.

Даже сам вдруг испугался,
Она краской залилась.
- «Никогда не целовался …» -
Мысль шальная пронеслась.

Друг на друга посмотрели
И раздался громкий смех.
Только тут понять сумели –
Целоваться же не грех.

Он довёл её до дома,
Сам вернулся во дворец.
И блаженная истома
Разлилась у двух сердец.

Утром встретил князь Андрея.
- «Как провёл вчера досуг?
Видел я, как ты наглея,
Брал девчонок и без мук.

Удалость хоть прогуляться?
Или только танцевал …»
- «Удалось с одной связаться,
Я глупее не знавал».

- «А чего так? В чём причина?
Может сам и виноват?
Может, девка благочинна,
А ты как с горшком ухват».

- «Скажешь! … Темой разговора
Был Гомер, Евклид, Платон.
О Платоне вышла ссора,
Что торгует рыбой он».

- «Рассмешил друг до обеда,
Ты античный мир «взбесил»!
Ты б ещё про Архимеда …
Про его «штаны» спросил» -

Долго Всеволод смеялся,
Успокоившись, изрёк:
- «Я совсем не так расстался,
На успех себя обрёк.

А зовут её Вилая,
Про себя, что Даниил.
Эх! Девчонка удалая!
А красавица! … Нет сил!

Как ремесленник назвался.
Здесь живу, как ювелир.
В тех местах и оказался,
Посмотреть решил их мир.

Всю-то ночь с ней пробродили,
Даже снова танцевал.
Обо всём поговорили,
А в конце поцеловал».

- «У-у-у! … Да ты мой друг влюбился!
Ай, да князь! Ну, молодец!
Вижу, как ты изменился …
Нашей дружбе не конец?»

- «Ты Андрюша не волнуйся
В Византии ты один,
Кто со мной и не тушуйся,
«Василевс мой Константин»

А Вилая попросила
Показать ей мой товар.
Как пословица гласила?
Дуй на чай – не в самовар.

Где здесь рынок, я не знаю.
Ты мне должен показать.
Там что надо выбираю
И порядок, так сказать».
 
Через час они на рынке,
От дворца рукой подать.
Никакой тебе заминки,
Никого не нужно ждать.

Произвёл  он впечатление!
Ощущаешь здесь весь мир.
Просто светопреставление,
Царь и Бог здесь ювелир.

Всеволод был просто в шоке,
Он такого не видал.
Кто родился на Востоке,
От расстройства не страдал.
 
И нашли, чего искали,
Вроде как в музей забрёл.
Стены даже там сверкали …
Кто такое изобрёл?

Кольца всякие с камнями,
Чаще голубой топаз.
Броши с плошку с янтарями,
Лунный камень с бычий глаз.

Жемчуг в бусах, диадемы,
Цепь, агатовый браслет,
Серьги в виде хризантемы,
Филигранный амулет.

Как закат, горят рубины,
Есть цирконы, изумруд,
Словно роза турмалины,
Лазурит и перламутр …

Им завешены все стены,
Отчего рябит в глазах.
Все изделия бесценны,
Иногда внушают страх.

То ли в шутку, толь серьёзно,
Но Андрей вдруг говорит:
- «Ювелиром стал? Курьёзно …
Он же это всё творит.

Зря стараешься, похоже.
Факт! Тебя разоблачат.
Так обманывать негоже,
Ювелиры не простят».

- «Всё нормально, … успокойся,
Бог простит, свинья не съест.
В норме я и ты не бойся,
Зазвонит мой Благовест».

Подобрал брошь, что попроще
Формой, как лесной паук.
- «Ну, и выбрал, … это тёще?
Как намёк? Чуть что, каюк?» -

Покраснев, Андрей с натуги
Всё же прыснул в кулачок.
Улыбнулись даже слуги,
Сразу видно добрячок.

Сделав нужную покупку,
Вышли неспеша во двор.
- «Встретить хочется голубку,
Но другой был уговор.

Вечер не могу дождаться …
Я надеюсь, ты пойдёшь?»
- «Неохота собираться
И не близко, сам дойдёшь.

Ты теперь у нас влюблённый,
Золотой Рог перейдёшь».
- «Ладно, скалиться … бубённый.
Может умную найдёшь.

Не выпячивай наружу,
Что викария ты сын.
И не сядешь тогда в лужу,
Как в Египте сарацин».

Поупрямившись, как дева,
Всё ж Андрей сказал: «Идем!
Ждёт меня не королева,
Посмекалистей найдём».

В этот раз весь путь короче
Показался, был знаком.
И вели себя покротче,
Чтоб не сыть баловником.

Увидал Вилаю сразу,
Только стали подходить.
Не видал Андрей ни разу …
- «Эта может возбудить!» -

Прошептал под нос тихонько.
Вслух же князю пробубнил:
- «Зависть – грех, но я легонько
Позавидую, … пленил».

И пошёл к другим, тактично,
Дав влюблённому простор.
Сделав вид, ему привычно
Быть полезным не в укор.

Подошла Вилая, руку
Положили на плечо
И прижалась, … князю муку
Доставляя горячо.

- «Я ждала тебя, мой милый …
И боялась, что забыл» -
Вид Вилаи был унылый,
Князь чуть было не завыл.

Он прижал её покрепче,
Ощущая нежный стан:
- «Потерять мне разум легче,
Чем решиться на обман.

Полюбил тебя, Вилая!
Дорога ты мне, как мать.
Чувства нежные питая,
Нет и мыслей их отдать».

После Всеволод легонько
Вдруг прильнул к её устам.
И она, дыхнув тихонько,
Повела его к кустам.

Только тут, от глаз подальше
Он почувствовал её.
Шею, грудь, сосок, … а дальше
Всё поплыло в небытиё.

Он, не знавший женщин раньше,
Вдруг почувствовал, кто он.
Страсть любовная и дальше
Издавала только стон.

Продолжалось вечность это,
Души бренные слились.
Через час, чуть больше где-то,
Как на небо вознеслись.

Были танцы до упаду
И вовсю трещал костёр.
В нём он кенора руладу
Услыхал, так лихо вёл.

Встречи стали ежедневны
И теперь не только здесь.
К морю вылазки отменны,
А там визг, дурачеств смесь.

Скверы, рощи-чародейки
Вскоре знал наперечёт.
Все столичные скамейки
Были взяты на учёт.

Через две недели где-то
Вдруг Вилая говорит:
- «Скоро кончится здесь лето,
Оно нам благоволит.

Ну, а дальше? С холодами
Море будет нам не друг.
Будем выглядеть шутами …
Не встречаться ж у подруг».

- «У тебя есть предложение?»
- «Есть! Родительский мой дом.
И моё предположение
Лучший выход нам притом.

Я родителям сказала,
Что есть ты, почти жених.
Даниил звать, я же знала,
Что захочешь видеть их.

Звать отца Евсей, запомни,
Он потомственный гончар.
Мать Полина, тоже помни,
Не лишил Бог женских чар».

- «Они у тебя славяне?
Имена, как у славян».
 «Греки мы, но не армяне,
Хоть похожи на армян.

Дед по маме, правда, русский.
Я такая же, как он.
Русый волос да глаз узкий …
Выделяюсь, как пион.

Принимаешь предложение?»
- Ну, конечно же, … я рад!»
- «Не сочти, как одолжение …»
- «Ну, зачем Вилая так?»

Через день в условном месте
Повстречались, где был дом.
Дом как дом, без ложной лести,
Их таких полно кругом.
 
Домик был одноэтажный,
Два окна вели во двор.
С виду так себе, неважный,
Но добротный, как собор.

В окнах стёкла сложной формы,
В восемь правильных углов.
В остальном довольно скромны,
Обеспечить светом кров.

Во дворе сарай просторный.
Птица в нём, домашний скот.
Кура, гусь причём отборный,
Овцы, козы, ... даже кот.

- «А здесь наши мастерские,
Печи там, гончарный круг,
Инструменты кой-какие …
Это вроде наших слуг» -

И Вилая оживлённо
Стала князю объяснять:
- «Вот её определённо
Надо очень долго мять».

Показав на кучу глины:
- «Глянь! Посуда здесь лежит.
Это наши властелины,
Быт наш им принадлежит».

- «Покажи свои поделки!» -
Всеволод решил спросить.
- «Сохнет группа от побелки,
Смогу позже пригласить.

Правда, есть одна игрушка,
Мой любимый образец,
Стала, вроде как, подружка,
Чем смотри не изразец» -
 
Подала медведя с торбой:
- «Русских сказок персонаж.
Не обижен Мишка злобой,
Но любим, такой пассаж.

Дед знал этих сказок много,
Вот мне в детстве и читал.
Не суди за это строго,
Русский дух во мне витал.

Покажи свою работу,
Ты ведь тоже восхитил.
Иди ваши по учёту?
Старший вынос запретил?»
 
- «Отчего же? … Вот принёс я!»
И подал он паука.
- «Ой! Живой? Умрёшь спросонья …
Поносить мне дашь пока?»

- «Поносить? Дарю навечно!
Мой подарок-сувенир».
- «Даниил! Это беспечно!
Дорогой же он, как пир».

- «Для меня это поделка …» -
Продолжал князь нагло врать:
- «Чуть-чуть золота, отделка …
После этого собрать».

Незнакомец появился,
Парень к ней во двор зашёл.
Как домой к себе явился
И к Вилае подошёл.

- «Познакомься!» - она князю:
- «Это друг, зовут Ефим».
- «Я намерения не сглазю» -
Он в ответ» «Я не гневим!»

- «Он гончар, но любит лепку,
Скульптор может умереть.
Хоть какую бы зацепку
За учёбу поиметь» -

Тон Вилаи был тревожный,
Вроде как Ефим не чужд.
- «И роман у них возможный?» -
Мысль пришла, как нервный зуд.

- «А каких богов хотел бы
Ты, как скульптор, впредь ваять?
Древней Греции эфебы
Или римских к нам опять?» -

Князь спросил не без издёвки,
Очень сам хотел понять.
Пудрит мозги всем чертовски
Или дар имел ваять.

Но ответ был даже наглый:
- «Да ни тех и не других!
А народ, кому-то чахлый,
Кто всех кормит, даже их».

- «Но ведь это не искусство!» -
Всеволод был удивлён:
- «Это явное холуйство
Лепить всех. А смысл-то в чём?

Кто оценит незнакомца?
Будь то каменщик, рыбак? …
Изваяешь оборванца
И прославишься? Чудак!»

Но Ефим не подал вида,
Что оценкой оскорблён.
Подошёл к Вилае «гнида»,
Словно князь здесь не причём.

В стороне стали шептаться,
Ну, а Всеволод кипел.
Думал: «Как могло так статься,
Что он вдруг стал не у дел.

Что ремесленник какой-то
Начинает диктовать.
И кому? Кто видел столько …
Глупо даже блефовать.

Исходил пешком Афины,
Знаменитый Парфенон.
Там скульптуры, как с витрины,
Словно это пантеон.

И творения Праксителя,
Есть и Скопас, и Мирон …
Бог ты мой! И пустомеля
Для Вилаи, как закон?»

А тем временем Вилая
Все игрушки показав,
Подошла совсем не злая,
А с улыбкой. Чудный нрав.

- «Что ж, тогда пошли на встречу,
Там наверно заждались».
Князь почувствовал предтечу,
А курьёзы начались.

Всё семейство было в сборе.
Во главе стола отец.
Рядом мать в простом уборе.
Дети – взрослый и малец.

Дом просторным оказался,
В нём две комнаты больших.
Стол большой в глаза бросался,
Две кровати недурных.

И подушки пуховые,
И одеяла, как комплект,
Лишь устои вековые,
А не разовый эффект.

- «Проходите без стеснений!» -
И Евсей для встречи встал:
- «Вы же наши без сомнений,
Так что дом и вашим стал.

И поужинаем вместе,
Заодно поговорим.
То, как кура на насесте,
Глина, круг, … творим, творим …»

Ужин князю стал, как скрепой.
Всем по чашке щей пустых.
На второе рыба с репой,
Пили взвар из трав сухих

А затем Евсей впервые
Сам с вопросом тут как тут:
- «Ну, и как мастеровые
Во Дворце Большом живут?»

Всеволод этого боялся,
Жизнь людей в дворце не знал.
Мало интересовался,
Поздно это осознал.

- «Так, … по разному, однако …» -
Надо что-то отвечать.
- «Это как? … Сказал двояко …»
- «Это ж лучше, чем молчать».

Но Евсей не отступался:
- «Ювелирам норма есть?
Старший гильдии трепался,
Что завалит рынок весь».

- «Да дают дышать вообще-то» -
Всеволод чувствовал провал.
Пара, тройка реплик где-то
И конец, … пиши пропал.

- «Во дворце им жить полегче» -
В разговор вдруг встрял Ефим:
- «И охрана там порезче,
И сырьё всё первым им».

- «А какой процент по ссуде
Вам приходиться платить?»
Князь подумал: «Как при блуде,
Надо встать и уходить»

Но опять Ефим вмешался:
- «Ссуду им дают, как нам.
Семь процентов, он остался.
Под такой и брал я сам».

- «Но дают и под четыре …» -
Евсей начал психовать.
- «Это лишь купцу-проныре,
Им попробуй не давать …» -

И Ефим лишь усмехнулся:
- «Враз оставят на бобах.
Купцу случай подвернулся -
Не увидишь в дураках».

Евсей бросил на стол ложку,
С раздражением произнёс:
- «Расшибёшься здесь в лепёшку,
Не получишь кроме слёз …

Оставайтесь пообщаться,
А меня работа ждёт».
И ушёл, чтоб не смущаться
От Ефима. Как он прё-ёт.

Всеволод вздохнул свободно,
От позора Ефим спас.
Голос внутренний утробно:
- «Парень этот ловелас!»

Не смутившись и нисколько,
Вновь с Вилаей стал решать …
Вышел князь во двор тихонько,
Чтоб наверно не мешать.

Чуть позднее вышли оба,
Всеволод сидел и ждал.
И Вилая, как зазноба:
- «Ты чего унылым стал?»

Рассказала про Ефима:
- «Он действительно талант!
Дал совет на херувима
По цене на бриллиант».

Ну, а Всеволод беспечно
Лишь смотрел по сторонам.
Вечерело скоротечно,
Слышен смех был здесь и там.

- «Ты чего такой серьёзный?» -
Вновь Вилая, а в ответ:
- «Твой Ефим амбициозный,
Он способен дать совет».

И Вилая обомлела:
- «Это ревность или как?
Он друг детства, с ним умнела …
Как ты можешь мне вот так!

Ложь всю жизнь я презирала,
С ней кривляние, дурман.
И не смей! Враньё не знала,
Не способна на обман!»

Князю стало вдруг понятно,
Даниила не простят.
Стало стыдно и занятно,
За обман, как отомстят?

Разговор вдруг сам распался,
Молча, чуть ещё прошлись
Всеволод тихо попрощался
И на этом разошлись.

С ней князь больше не встречался,
Позже часто вспоминал,
Как с народом пообщался
И узнал, чего не знал.

А любовь была? Наверно!
Юность трудно обмануть.
Был обман и это скверно,
В этом можно упрекнуть.

Вряд ли всё ж она узнала,
Кто такой был Даниил.
Может сердцем осознала …
Но он был всегда ей мил.