Встреча

Огни города ложились брызгами жизни на ночной асфальт. Ночь была тёплой и дорога пустынной, как и всё то, что лежало у меня на душе. Очень хотелось идти дальше, идти без остановки, не оглядываясь, куда-то среди дворов, среди редко попадающихся прохожих, среди приятного дыхания ветра и бесконечных поворотов, мимо мерцающих вывесок баров и клубов. Листья деревьев шелестели так отчётливо и приятно, что редкие автомобили не сбивали их мелодию и растворялись в ночи, пролетая безликими фарами над ещё тёплым летним асфальтом. Ночь дрожала и всё ярче и крепче прижимала меня к себе, обнимая мысли и отогревая мою замёрзшую душу. Как же так, думал я, как же так, странно и неожиданно, горько и печально, словно что-то оторвали от моего тела, какую-то конечность, и я уже никогда не смогу её вернуть. Телефон всё продолжал звонить и звонить, я не брал трубку и смотрел вдаль так, как смотрят, когда не видят ничего, когда буйство чувств и эмоциональных дум перемешивается в жаркий коктейль в голове и пьянит сильнее любого алкогольного напитка. Потом пошли сообщения, телефон вибрировал постоянно, содрогая карман, щекоча ногу. Не смогу я уже ответить, прочитать, написать, измена есть измена, о чём можно ещё теперь говорить, достал источник звука из кармана, выключил, и шёл, шёл, шёл, не оглядываясь, не понимая, не ища, не думая, не желая, не убегая, но идя и идя дальше. Вспышками мелькали какие-то воспоминания, цепляя годы, пронося пережитую жизнь мимо, теперь уже в канаву, сточную канаву. Маленькая аллея на одной из наших центральных улиц, изредка попадающиеся бомжи и тихие спокойные скамейки, что даже ночью манят к себе в тень деревьев, падающую с уличных фонарей. Я присел, подпёр подбородок руками, и уставился в серую взгорбленную плитку, что устилала непонятным рисунком землю. Я смотрел, но как будто не смотрел, я плохо видел или понимал что-то вокруг себя, словно здесь сидел не я, а каменная статуя, неподвижная и бесчувственная, застывшая от боли и утраты веры. Тишину сначала мягко и аккуратно, а затем всё настойчивее и громче разрезал лёгкий звук, какое-то всхлипывание, словно плачь щенка, стон, тихий стон, но пронзительный. Я встал, огляделся, через пару скамеек сидела девушка, свернувшись, она рыдала в свои коленки, подёргиваясь телом, издавая высокие протяжные ноты боли. Я подошёл.
- Что с вами? Вам помочь?
Она приподняла голову, посмотрела чёрными заплаканными глазами в мою сторону, но так будто сквозь меня, я не чувствовал её взгляда.
- Нет, нет, он мне изменил, нет, нет, вы, да, спасибо, ничем не сможете мне помочь, извините. - Она всхлипнула, вытерла ладошкой размазанную тушь и зашмыгала носом.
- Хм – с улыбкой горечи фыркнул я – как я вас понимаю, мне ведь тоже изменили. Пойдёмте, прогуляемся, нечего здесь рыдать.
Она прекратила подёргивания тела, ещё раз подняла свои глаза, но теперь я почувствовал её взгляд.
- А, пойдёмте!
Она опустила свои коленки со скамьи, слегка замешкалась, но потом решительно встала, на ней была домашняя футболка, спортивные домашние шорты и, чёрт возьми, до ужаса смешные домашние тапочки с собачьими ушами, видимо выскочила на улицу, не думая ни о чём, кроме боли.
- Идём?
- Да.
И мы тронулись. Ночь всё также обнимала нас своим тёплым дыханием, фонари ложились на асфальт, а редкие машины шуршали беззвучно, оставляя лишь отблески фар в наших взглядах. Мы гуляли много и долго, сначала всё больше говоря о нашей боли, а потом уже, выговорившись вдоволь, мы начали говорить о себе, начали касаться душами и вызывать симпатию друг друга. На набережной нас встретил рассвет, золотистый блеск солнца побежал по красивым зданиям, отражаясь зеркальными зайчиками в их окнах, и ложась тёплым чувством между нами.
- А знаешь, выходи за меня. – я улыбнулся, чувствуя, как приятно ласкает лицо тёплый луч, и как хорошо дышит душа, не взирая на то, что кипело в ней ещё вчера.
- А знаешь, да.
Вот так мы и поженились, а шутки ради, дочку назвали именем той, кто изменил мне, а сына именем её неверного. И больше уже никогда я не шёл по улице так как я шёл тогда, в тот вечер. И она уже больше никогда не выбегала на улицу в домашних тапочках с милыми собачьими ушками.
SH