Белое безмолвие

Мы лежим на заснеженном склоне горбатого неба
Различишь среди этих белил лишь пятно рюкзака.
И ведет еле видимый след по молочному крепу
Моя полузамерзшая, тонкая нитка-рука.

Тишина после долгого крика похожа на смерть,
Ты так ждал ее, но глухота неизбежно пугает.
Я даю тебе руку - смотри, не теряй ее, меть.
Чтобы не промахнуться, за кончики пальцев хватая.

Я даю тебе руку, пусть сила моя некрепка,
Пусть трясутся поджилки и выступил пот на ладонях.
Но цена моего равнодушия так велика,
Что убьет нас обоих. Я знаю, убьет нас обоих.

Тишина после долгого крика сама словно крик,
Оглушительна. Неожиданна выше предела.
Посмотри ей в глаза - сколько сгинуло путников в них?
Сколько душ в этом адском безмолвии заледенело?

Они тоже шагали - веревка, ведущий, ведомый.
Они тоже хотели поднять на вершине свой флаг.
Но не знали, чтоб пик так желанной, далекой свободы
Находился все время в их собственных кулаках.

А внизу, посмотри, огоньками играет стоянка,
И от кружек идет мне сводящий желудок дымок.
Я хочу как у них, чтоб томительно, жадно и жарко.
Ты бы смог принести мне в кровать? Ну ответь, ты бы смог?

Поднимайся, у нас там некупленная квартира,
Нерожденные дети, нестиранное белье.
Мы чернила, чернила, на белой бумаге чернила!
Мы напишем свое, да, напишем, напишем свое!

Я даю тебе руку, тяну, а в ней жизнь иссякает.
Я кричу, а гортанью и звук не извлечь.
Но последнее, что я вижу - как креп рассекает
Мне навстречу рука. Мне навстречу движение плеч.