25 часов ада

         
               
         
         
               
         
         
         
         






   
   
   
   















                От автора.
          Уважаемый читатель, у вас в руках документально - историческая повесть, написанная по всем правилам этого
          в литературе, в которой я постарался правдиво рассказать о событиях произошедших 9 января 1996 года в городе Кизляре.
          В этой повести я попытался ответить на вопросы, которые возникали тогда в сознании людей не самих кизлярцев, но и всего мира. Вскрыть проблемы того времени, которые волнуют нас и сегодня.
          С годами из памяти стираются нюансы, слова, поступки, фамилии, и мы начинаем забывать, а ещё хуже умалять роль того или иного человека принимавшего непосредственное участие в разрешении этого вероломного, бандитского нападения на наш любимый город.
          Только ради людей, отдавших свои жизни за спасение тысяч заложников, стоило написать эту повесть, в которой я, опираясь на хронологическую документацию, рассказы очевидцев, бывших заложников, и непосредственных участников переговорного процесса, хочу отдать дань уважения за их героизм и бесстрашие, всех дагестанцев, всех народов России.   
          Хочу, заранее извиниться, как перед заложниками, так и перед их освободителями, чьи фамилии не будут упомянуты в этом произведении. Возможно, что не буду точен по времени потому, что восстановить события поминутно не представляется возможным так, как повесть писалась по истечении более пяти лет со дня совершения этого террористического акта.
          На примере горожан, особо отличившихся в эти тяжёлые дни, я попытался воссоздать психологическую обстановку царившую в городе, описать те или иные поступки защитников города. Восполнить пробелы в переговорном процессе, который вели руководители республики и с бандитами и первыми лицами государства.
          Приношу свою искреннюю благодарность всем, кто способствовал написанию и опубликованию этой повести.
           С уважением, Григорий Симаков.
               
         
         
         
         
         
         
         
         
         
                25 часов ада.
                Документально - историческая повесть.
               
                Историческая справка.
          Города, как и люди, имеют свою судьбу. Кизляр, расположенный в северной части Дагестана на берегах реки Терек,  отличается от ему подобных небольших городов своей  особой историей появления и развития.
          В ХVI - XVII  веках на том самом месте, где в данное время раскинулся красивый, процветающий город, находился государев перевоз, который являлся единственной сухопутной дорогой связывающей Россию с Ближним Востоком.
          Именно отсюда в 1722 году Великий царь, Пётр I, воевавший тогда с Персией, наказывал своему оружейнику: - Демидыч, наказываю тебе лить побольше пушкарского припасу, ибо Кавказ оказался зело горячей стороной.
          В 1735 году царица Елизавета II посылает на Кавказ генерал-аншефа Василия Яковлевича Левашова с предписанием "Построить крепость, дабы оградить от набегов кочевников земли русские и беречь их пуще глаза своего".
          В этом же году крепость была возведена на месте смытого в половодье поселения Кизляр на левобережной части реки Терека, тем самым ознаменовав рождение нового военно-административного центра на Кавказе.
          На протяжение веков, не смотря на все бури и грозы, проносившиеся над городком, Кизляр выстоял, золотом вписывая в летопись города прославленные, на весь мир, имена своих горожан.
          Здесь родился и вырос самый любимый ученик А.В.Суворова, который был в Кизляре с инспекционной проверкой в 1785 году, П.И.Багратион, принявший своё первое боевое крещение защищая свой родной город от воинствующих персов.
          В XIX веке здесь побывали два светила мировой литературы Дюма-отец и М.Ю.Лермонтов.
          Во время гражданской войны, в 1918 году, Указом Государственного  революционного совета РСФСР Кизляру присваивается звание "Город-Герой Гражданской войны". За стойкость  и мужество кизлярцев, отстоявших свой город от превосходящих сил белоказаков.
          На Великую Отечественную войну из Кизляра м Кизлярского района ушло более 15000 добровольцев, из которых 7 человек за боевые подвиги стали Героями Советского Союза.
          В 1967 году на флаге города засияла золотом ещё одна награда, орден "Знак Почёта" за трудовые заслуги перед Родиной.
          Не менее значимой заслугой перед городом, Дагестаном и всей Россией стала победа в 2000 году на олимпийских играх в Сиднее, кизлярского борца Сагида Муртазалиева, возвратившегося домой с золотой медалью Олимпийского чемпиона.
                ***
               
         
          Кизлярцам, проявившим мудрость
                и мужество 9 января 1996 года,
                посвящается...
         
                Неожиданный визит.
          Салман Радуев, командующий войсками северо-западного направления Республики Ичкерия, как любил он сам себя называть, прибыл в станицу Дубовская в третьем часу пополудни.
          Заляпанные грязью машины остановились возле полутораэтажного дома, который свысока смотрел на обветшалые домики и хаты соседей, красуясь перед ними своими  размерами и свежей кладкой обложенных силикатным кирпичом стен.
          В этот дом, ещё в сентябре, въехал Майербек - Дубина, которого два года назад, Указом о поголовной амнистии, выпустид из Наурской зоны Джохар Дудаев, ставший в 93-ем году Президентом республики и объявивший о её независимости.
          Быстро с ориентировавшись в политике Дудаева, в которой было не мало прорех и дыр, он, прикрываясь ею, как щитом, сколотил вокруг себя банду из таких же головорезов, которая наводила страх на всю округу.
          В начеле 1995 года, познакомившись с Радуевым, который по приказу Дудаева набирал добровольцев в свои отряды самообороны.
          Имея неплохие ораторские способности, и умело играя на чувствительных струнах его озлобленного и недовольного политикой России на Кавказе сознания, Радуев склонил Майербека и его банду к сотрудничеству, тем самым дав ему неограниченную власть в Шелковском районе, которая граничила с беспределом.
          Охранники, щёлкая затворами автоматов, мгновенно выстроились в две шеренги, образовав своеобразный коридор, по которому шёл человек невысокого роста.
          Он был в тёмных очках, а большая, клинообразная, рыжая борода скрывала черты его лица. Подозрительный взгляд, бегающих из стороны в сторону глаз, и мешковато сидящий камуфляж, говорили о том, что этому человеку, в последнее время, пришлось побывать не в одной переделке. А командный голос и резкость движений выдавали в нём человека наделённого властью, который для достижения положительного результата поставленной перед ним задачи не остановится ни перед чем.
          От дома ему на встречу шёл хозяин, полная его противоположность. Он был на две головы выше приехавшего гостя. Длинные, до колен, как у гориллы, руки и щерившийся в улыбке, напоминающей оскал гиены, рот вызывали отвращение и страх, но только не у Радуева, который никому и никогда не прощал малейшего неповиновения.
          - Ассалам аллейкум, Салман. - крепко пожимая протянутую руку и пытаясь приобнять гостя, как это принято на Кавказе - поздоровался хозяин.
          - Вааллейкум ассалам. - пытаясь побыстрее выбраться из лап этого чудовища, буркнул гость.
          - С чем пожаловал? - глаза Майербека ловили взгляд гостя, но тщетно.
          - В доме поговорим. - резко бросил Радуев и быстро пошёл к дому.
          Дубина опешил. Впервые, со дня их знакомства, его друг, как считал Майербек, разговаривал с ним в таком тоне.
          Догнав Радуева возле дома, хозяин вновь попытался с ним заговорить, но получил новую оплеуху. Нетерпящим возражения голосом, гость, чтобы слышали все, сказал:
          - Покорми охрану. - и не обращая внимания на остолбеневшего, словно вросшего в землю, Дубину, вошёл в дом.
          Переобувшись в прихожей, Радуев прошёл в гостиную и опустился на диван.
          В его сознании, как птица попавшая в силок, билась мысль, от которой начинала болеть голова.
          Как доказать своему тестю и его окружению, в которое входил и его более удачливый конкурент Басаев, что его Салмана Радуева рано сбрасывать со счетов, как не нужный балласт.
          Фамилия Басаева, как реле переключила его сознание, направляя его мысли в недалёкое прошлое. Заставляя сопоставлять и анализировать всё, что произошло за последние полгода, с того момента, когда Басаев вернулся из Будёновска живым и невредимым, и стал национальным героем Ичкерии.
          Успех проведённой им операции с захватом больницы в этом городе, взбудоражил умы политической элиты не только в Москве, но и во всём мире. Улыбающаяся физиономия Басаева не сходила с первых полос газет и экранов телевизоров всех популярных каналов планеты, говоря о слабости в руководстве силовых структур России и недальновидности Кремля.
          Радости Дудаева не было границ. Загнанный федеральными войсками в горы он вновь воспрял духом. Устремив свой взор на Гудермес, второй по величине город Ичкерии, который не был разрушен бомбардировками российских самолётов, как Грозный в декабре 1994 года, когда Ельцин подписал Указ о вводе федеральных войск в Ичкерию, увидев в нём новую столицу независимой Ичкерии.
          Осуществление этих замыслов было доверено тестем ему, Салману Радуеву. И вновь успех. Город был захвачен в считанные часы. Но через неделю федералы, подтянув свои силы, освободили Гудермес.
          Но властная, не любящая проигрывать натура Дудаева требует от полевых командиров новых и новых терактов и диверсий. Как это он выразился, дай Аллах памяти:
          - Я понимаю, что своими силами нам эту войну не выиграть. Поэтому надо, во чтобы то ни стало, сделать так, чтобы Россия сама вывела свои войска с нашей территории. Я подскажу, как это сделать. Нужны новые теракты и диверсии типа Будёновска. И, в первую очередь, заложники, тысячи заложников. Вот тогда мы будем диктовать свои условия России. Всем всё понятно?!
          Его размышления прервал Майербек вошедший в гостиную с подносом в руках, на котором стояло большое блюдо с дымящимся пловом и тарелка с порезанным лавашом.
          Пока Радуев перекусывал Майербек не терпеливо ёрзал задом по дивану, думая о чём-то своём. Но в конце-концов не выдержал и спросил:
          - Что случилось Салман? Почему ты сегодня такой злой? Опять с Басаевым поцапались?
          - Да ну его. Возомнил из себя чёрт знает кого. Чуть что, я , да, я. Как его не грохнули в Будёновске. Национальный герой...
          Радуев бросив ложку, вскочил и заметался по комнате. В гневе он был страшен. В его глазах была ненависть. Борода тряслась Пальцы рук то и дело сжимавшиеся в кулаки, были готовы вцепиться мёртвой хваткой в горло противника.
          Майербек, чтобы хоть как-то успокоить друга, начал из далека.
          - У меня для тебя есть хорошая новость. Вчера кореша из Кизляра привезли. На кизлярском аэродроме стоят четыре "вертушки" с оружием.
          Радуев, всё ещё метавшийся по комнате, резко остановился, как - будто налетел на невидимую преграду.
          - Что ты сказал? А, ну-ка, повтори?
          Пока Дубина повторял, пальцы Радуева всё сильнее и сильнее сжимали его плечи, а маленькие, чёрные глаза пристально вглядывались в его лицо. Уловив суть сказанного, он, отпустив плечи Майербека, с ехидной улыбкой на лице, плюхнулся на диван.
          Радостно потирая руки, он, то и дело, повторял:
          - Вот оно. Вот оно, чем я утру нос этому выскочке и закрою его поганый рот навсегда.
          - Значит так. Давай сюда Хункера. Скажи ему, чтобы захватил с собой карты Кизлярского района и самого города. Будем думать.
          Хозяин вышел. Радуев подошёл к окну и открыл форточку. Холодный, декабрьский воздух  мощной струёй ворвался в комнату. Через тюлевые шторы  была видна часть заднего двора с хоз.постройками. Вдоль крупной сетки, отделявшей огород от сарая, бежала курица, за которой, распустив крылья, гнался большой, чёрный петух.
          - Если догонит, значит - у меня всё получится. Загадал Радуев, и стал наблюдать за происходящим. Курица медленно сдавала позиции. Видя, что ей не уйти от наглого петуха, она с ходу попыталась пролезть сквозь сетку в огород и проиграла. Догнавший её петух тут же подмял её под себя.
          - Молодец. Не подвёл. - подумал Радуев. Он был азартным и увлекающимся человеком, но до известной степени.
          Этому его научили в школе. Как-то раз, он тогда учился в одной из Гудермеских школ в шестом классе, пацаны старшеклассники заманили его играть в орлянку на деньги. По окончании игры выяснилось, что он проиграл два рубля. Пообещав, что он их отдаст завтра, Салман ушёл домой. Но дома денег не оказалось. И на следующий день его избили.
          После этого он подружился с книгами. Предпочтение он отдавал героям Вальтера Скотта и Александра Дюма - отца. Представляя себя борцом за справедливость он, то стоял на мостике рядом с капитаном Бладом, то, как Д.Артаньян, летел на резвом скакуне с подвесками за пазухой.
          Потом были Грозненский нефтяной институт, Гудермеский горком комсомола, где он работал инструктором. Женитьба на дочери Джохара Дудаева. Впереди маячила прекрасная карьера руководителя... И всё это рухнуло, когда тесть стал Президентом республики и объявил о её независимости. И вот к чему всё это привело.
          Разрушенный Грозный. Тысячи убитых, и только одному Аллаху известно, сколько будет ещё пролито крови на чеченской земле...
          Ход его мыслей прервали голоса Майербека и Хункера Исрапилова. О чём-то споря, они вошли в гостиную.
          Натянув на лицо маску заинтересованности, Радуев пошёл им на встречу. Взяв у Исрапилова из рук карты, он подошёл к столу.
          - Так, говоришь, что на кизлярском аэродроме "вертушки" с оружием стоят. А, ну-ка, покажи, где он находится?
          Майербек, стоявший рядом, ткнул, красным от мороза, указательным пальцем в карту, показывая место, где находился аэродром.
          - Вот здесь. А рядом, через два квартала, стоит профилакторий, где ночуют летуны.
          - Так, так. - протянул Радуев.
          Мимика его лица менялась, как кадры в фильме. Заинтересованность уступала место разочарованию. Ему на смену приходил азарт, но в тот же момент его вытесняла нерешительность. И, наконец, пришло выражение удовлетворения и успеха.
          - Идём на Кизляр. Но надо продумать всё, до мельчайших подробностей, чтоб не было осечки, когда придёт время стрелять. Меня смущает одно. В последнее время мы стали получать из города слишком мало информации, а это может отрицательно повлиять на ход всей операции.
          У русских есть хорошая поговорка - не зная броду, не суйся в воду. Так вот, мой дорогой Майербек, даю тебе три дня сроку для сбора информации. И чем полнее она будет, тем лучше. Но, самое главное - он поднял вверх указательный палец - милицейские посты. Их численность, вооружение. Вплоть до того, кто из милиционеров будет в наряде в ночь проведения операции. Адреса и фамилии руководителей города. По-моему, на сколько я помню, где-то в "Черёмушках" батальон военных. Его координаты в первую очередь. И не забудь, что приближается дата, большая дата - его глаза сверкнули гневом.
          - Новый год, что ли? - ляпнул Майербек. И, осёкся.
          Радуева прорвало. Он не любил, когда его прерывали, тем более Майербек. При каждом удобном случае он старался его унизить, или, как сейчас говорят, поставить на место, за растущую популярность среди местных боевиков.
          - Ты что себе позволяешь? Ты кто такой, а?  - его рука метнулась, воробьём, к кобуре с пистолетом. Но, стоявший между ними Исрапилов, прекрасно зная, что Радуев, может убить любого в приступе ярости, мгновенно среагировал и встал между ними, закрывая собой провинившегося, он вытолкнул Майербека из комнаты. Закрыв за ним дверь он подошёл к Радуеву, стоявшему с пистолетом в руке.
          - Салман, спрячь "пушку". Он пока нужен нам. После операции делай с ним, что хочешь, а сейчас не время, да и не место. Всё таки мы у него в гостях, а не он у нас.
          - Сука! Какое дело чуть не загубил. Новый год... Фраер занюханный! В декабре будет год, как по приказу этой жирной свиньи, Ельцина, нас загнали в горы. Разрушив и разграбив наши города м сёла. Я никогда не забуду, что они сделали с Грозным. Они ответят мне за всё! И эта операция будет нашим возмездием, за те унижения, через которые прошёл чеченский народ. Я буду мстить, и мстить беспощадно!
          Радуев подошёл к столу и аккуратно свернул карты. Подавая их Хункеру, сказал:
          - Поехали.
          - А обед?
          - Пошёл он со своим обедом. В другом месте пообедаем.
          Обувшись, они вышли из дома. Майербек, сидевший на крыльце, поспешно встал.
          - Чтоб вся информация была у меня через три дня. Понял? Не будет, замену найду быстро. Как по мановению волшебной палочки, охранники выстроились в две шеренги. Подойдя к зелёной "Ниве" Радуев, прежде чем сесть в неё сказал Майербеку, который, как провинившийся мальчишка, стоял рядом, опустив голову.
          - Смотри Майербек, ещё один такой зехер с твоей стороны и мы с тобой распрощаемся раз и навсегда.
          Он, не прощаясь, захлопнул дверцу. Машина тронулась. Разбрызгивая декабрьскую грязь, набрав скорость, они скрылись за поворотом.
          Майербек был зол, как никогда. Проводив взглядом машины, он вернулся домой. Сев на диван. Включил телевизор. По первому каналу начинались "Новости". Шесть вечера - отметил он про себя. Прослушав анонс главных событий дня, убрал звук. Откинувшись на зовущую спинку дивана он, барабаня пальцами по красивому баракату обивки дивана, пытался понять, что задумал Радуев?
          Что происходит?! На хрена ему этот Кизляр сдался? А если информация не верна? Вдруг, это ловушка? Ведь он с меня, с живого, шкуру снимет. Что же делать? Что делать?
          Мысли мельтешили в голове, как рой мошек перед глазами. Но вот, откуда-то, из подсознания появилась самая нужная. Она пронеслась раз, другой, но он не обратил на неё никакого внимания. Она вернулась снова и он принял её.
          - Надо успокоиться.
          Его рука машинально нырнула в карман брюк. Достав пачку заряженного анашой "Казбека" он взял из пачки папиросу. Пальцы, по привычке, сделали из мундштука гармошку и щёлкнули зажигалкой. Быстро сделав две-три затяжки, раскуривая косяк, и только после этого заполнил, до отказа, свои лёгкие наркотическим дымом, как будто делал ингаляцию. Задержав на некоторое время дым в лёгких он, сложил губы в трубочку и стал медленно выдыхать дым из рта, стараясь чтобы микрочастицы наркотика вместе с кислородом, как можно больше проникли в кровь. Лёгкая, пьянящая волна прокатилась по телу, расслабляя мышцы, отодвигая на задний план проблемы, открывая, как золотой ключик, дверцу в хрустальный дворец воображения.
                Загадка.
          Подполковник Краснов, высокий, голубоглазый блондин, был недоволен работой своих сотрудников. Вся информация, которую он получил за прошедшие сутки, была так противоречива, что голова шла кругом.
          Посылать её на "верх", не проверив, было равносильно преждевременному выходу в отставку, а сидеть дома с внуками ему не хотелось.
          Нажав на скрытую под столешницей кнопку экстренного вызова секретарши, он обратился к вошедшей в кабинет через несколько секунд, тридцатилетней красавице, с шикарной фигурой, которая у всех его друзей вызывала зависть, а у его жены неимоверную ревность.
          - Анна Александровна, пригласите ко мне майора Исмаилова, и, желательно, побыстрее. - эти слова были сказаны так, что их можно было расценивать, и, как приказ, и как просьбу.
          Ещё в конце восьмидесятых, когда разгул преступности граничил с беспределом, его младшая дочь попала под колёса автомобиля, за рулём которого сидел пьяный водитель, и погибла. Сейчас ей было бы столько же лет, сколько было его секретарше. Они с погибшей дочерью даже были чем-то похожи. И именно поэтому он, не смотря на все просьбы жены об её увольнении, оставлял свою секретаршу на работе. И старался, по отечески, любыми путями, поддержать и оградить её от назойливых сотрудников отдела, многие из которых даже не знали о его семейной трагедии, после которой его жена уже никогда не смогла родить другого ребёнка, чего ему очень хотелось.
          - Хорошо, Денис Григорьевич. Сейчас вызову.- даже голос секретарши напоминал ему альт его дочери.
          В ожидании Исмаилова, Краснов ещё раз просмотрел сегодняшнюю сводку по отделу, хотя знал её содержание наизусть. Встав и выйдя из-за стола он, чтобы размять затёкшие от долгого сидения ноги, стал ходить по кабинету, в тоже время, пытаясь найти ответы на вопросы, которые, как бусинки нанизывались на нитку времени, из-за чего она могла порваться под их тяжестью.
          Двадцатилетняя работа в органах госбезопасности не прошла для него даром, научив отсеивать информационные зёрна от плевел, ведь достоверная, проверенная информация всегда была на вес золота, а в данной ситуации тем более. Проверить поступившие сегодня данные не представлялось возможным. Поэтому ему приходилось полагаться только на своё чутьё, многолетний опыт и интуицию. А ситуация была критической.
          Агентурная сеть в Чечне, которая в советское время работала, как часы, перестала существовать после прихода к власти Дудаева, которому слово - суверенитет - так затуманило мозги, что он вышел из под контроля силовых структур, хотя в своё время числился в списках КГБ, как активный агент. Сейчас вся поступающая из Чечни информация имела частный характер типа, где и кого убили или взорвали. Если это был какой-то бандит местного пошиба, то это радовало, а если это был нормальный гражданин, тем более знакомый или друг, приходилось выражать соболезнования и кусать от безысходности локти.
          Сегодняшняя информация о посещении Радуевым Дубовской не давала ему покоя.
          - Что задумал этот дудаевский прихвостень? Почему он рыщет по Чечне, как голодный шакал?...
          В двери постучали.
          - Входите.
          В дверном проёме показалась полноватая фигура человека, выше среднего роста. Широкие плечи и короткая стрижка выдавали в нём бывшего спортсмена.
          - Вызывали?
          - Присаживайся, Шамиль. Разговор есть. - вместо ответа на вопрос вошедшего, пригласил Краснов.
          И сразу же переходя к делу, спросил:
          - Ты не читал сегодняшнюю сводку?
          - А что, появилось что-нибудь новенькое? - Вопросом на вопрос ответил Исмаилов. Его чёрные, чуть на выкате, глаза заинтересованно смотрели на шефа.
          - И - да, и нет. - протягивая ему сводку, ответил Краснов. - На, почитай.
          Взяв из рук начальника документ Шамиль углубился в его чтение.
          - Да. Ситуация. - озабоченно протянул он, возвращая бумагу.
          - Ну, и что ты думаешь по  этому поводу?
          - Думаю, что пора нам с тобой Денис Григорьевич, вплотную заняться этим вопросом. Радуев просто так по Чечне мотаться не будет. Что-то они с тестем задумали. А вот что? На этот вопрос нам и предстоит найти ответ. И чем быстрее, тем лучше.
          - Я и сам знаю, что нужно делать! - вспылил Краснов. - Я тебя вызвал не для того, чтобы ты мне курс молодого бойца читал. Ты мне скажи, как проверить эту информацию, а с остальным я сам, как-нибудь, разберусь.
          - Есть два варианта, которые помогут нам найти ответы на интересующие нас вопросы. Первое, усилить проверку беженцев из Чечни на всех блокпостах вокруг города. И второе, связаться с армейской разведкой. Вернее всего, что вся интересующая нас информация у них уже есть.
          - А у тебя среди разведчиков есть свой человек? - в глазах Краснова заблестел лучик надежды.
          - Подожди Денис Григорьевич, - ощупывая свои карманы, попросил Исмаилов - по-моему, есть у меня один знакомый, он в спецназе служит. Они сейчас в Чечне по контракту. Из Новосибирска пригнали. Вот, нашёл.
          С этими словами Шамиль достал из внутреннего кармана пиджака записную книжку. Открыв её на нужной странице, он прочитал:
          - Старший лейтенант Самойлов Виктор Петрович, командир разведвзвода. В город приезжает раз в две недели.
          - А когда он был здесь в последний раз?
          - Сейчас скажу.  25 ноября. Сегодня у нас 6 декабря. Значит, на этой неделе должен быть. Кстати, мы же его по рации можем найти. У них позывной - "Белка".
          - Так чего же ты сидишь? Давно пора у радистов быть.
          - Слушаюсь, товарищ подполковник. Шамиль, шутливо, вытянувшись по стойке смирно и развернувшись на 180 градусов, строевым шагом, как на параде, пошёл к двери.
          - Через двадцать минут доложишь о результатах. - улыбаясь, крикнул ему вдогонку Краснов.
          Выйдя из кабинета начальника, майор Исмаилов зашёл к радистам. Связался с "Белкой" и договорился с ним о встрече. Доложив Краснову о результатах своих действий, он, захватив из кабинета свою кожаную куртку, за которую однажды отвалил половину зарплаты, вышел из здания ГОВД и пошёл к автостоянке служебного транспорта, где своего хозяина дожидались белые "жигули" шестой модели.
          Попетляв по узким улочкам Кизляра Шамиль выехал на улицу Пушкина. Проехав развилку на Крайновку, он притормозил, объезжая рытвины и ямы возле строящейся автозаправки. Ругая всех и вся, медленно выехал на убегающую к административному зданию совхоза "Кизлярский" дорогу  и увеличил скорость.
          Проезжая мимо дома своего закадычного друга Алика Кураева, он решил остановиться потому, что серебристый "Форд", гордость Алика, стоял во дворе, а сам хозяин уже спешил ему навстречу.
          - Заходи Шамиль. Открыто. - глаза хозяина светились неподдельной радостью, а улыбающийся рот подтверждал это сверкая золотыми коронками.
          - Ассалам Аллейкум. - поприветствовал друга Шамиль.
          - Ваалейкум Ассалам. - пытаясь приобнять друга, который по габаритам был больше него в два раза, но годами моложе.
          - Хайбулу давно видел? - спросил Шамиль, отвечая на приветствие.
          - Вот только что уехал. А что, нужен был? - пропуская гостя вперёд, поинтересовался Алик.
          - Нет. Просто, давно не виделись. - снимая в прихожей обувь, ответил Шамиль.
          - Проходи в дом. Вера сегодня такие кюрзе приготовила, пальчики оближешь.
          Из кухни, заполняя весь дом, как волна за волной, доносились вкуснейшие запахи, которые не оставили его равнодушным, и он, не смотря на свой вес, как муха, влетел на кухню.
          - Кю-ррррррр-зе! - прорычал он, а его усы, как у Рокки из мультика, встали дыбом.
          Находившаяся на кухне хозяйка, от неожиданности, уронила в кастрюлю шумовку с последними  кюрзе, и обернулась.
                Увидев смешную гримасу на лице Шамиля, она рассмеялась, но Шамиль успел заметить в её красивых глазах затаившуюся грусть, которую мог заметить только очень внимательный и хорошо знающий эту женщину человек.
          - Прошу к столу. А-то всё остынет - пригласила мужчин хозяйка.
          - Ура! - дурачась крикнул Шамиль. И, потирая от предвкушения руки, ринулся к столу. Хотя в голове было другое.
          - Что случилось? Опять поругались?
          Он знал эту семью не один десяток лет. Алик работал главным инженером в автоколонне. Вера была главным бухгалтером винсовхоза "Кизлярский". Они жили на одной улице. Дружили семьями. Делили пополам и радость и беду.
          - Ну, Кураев, ты у меня дождёшься - подумал он.
          - Вера, а ты почему не садишься с нами? - попытался остановить Шамиль жену друга, которая повесив на вешалку цветной передник, направилась к двери.
          - Вы сидите, а я к соседке сбегаю, поболтать - уклончиво ответила Вера и вышла.
          - Кураев, а кто эту вкуснятину будет кушать? Мы же с тобой этот тазик не осилим. Поболтать она пошла. А со мной кто разговаривать будет?
          - А я здесь для чего? Для мебели? - пошутил Алик.
          - Да у тебя одни твои машины в голове. А к ней вся информация по вечерам стекается. И на работу к ней женщины со всей округи сплетни приносят. Нет, без неё кюрзе в глотку не полезут. Ведь мы, мужики, такие же болтуны, как и женщины.
          Кстати, а почему твоя жена такая грустная? Вы, что опять поругались?
          - Да, нет. Ничего такого у нас никогда не было. Размолвки были, но ругаться с женой. Никогда. Вот те крест во всю пузу - шутливо перекрестил свой живот Алик.
          А грустная она от того, что её лучшая подруга в Астрахань уезжает.
          - Это, которая через три дома живёт? Красивая такая?
          - Ты её не знаешь. Она в городе живёт - ответил Алик, ладонью в подставленную ладонь, смахнув со стола нечаянные крошки хлеба, он отправил их в рот.
          За столом наступило молчание. Каждый из друзей думал об одном и том же.
          В этом году Кизляр, как никогда, стали покидать люди. Уезжали те, кому было завещано дедами и прадедами защищать и приумножать славу родного города. Но горбачёвская перестройка внесла свои коррективы во все сферы жизнедеятельности народов проживающих на территории Дагестана, который, как и остальные республики Северного Кавказа, изъявил, в своё время, желание остаться в составе России после 12 июня 1991 года.
          Многие, как руководители, так и простые люди, не были готовы к новым формам хозяйствования, ни юридически, ни психологически. За годы советской власти они привыкли получать стабильную зарплату и доверять государству. Но в эти дни государство отвернулось от своего народа, бросив его на произвол судьбы. Многие пытались в эти дни найти свою колею, но, не смотря на все их старания, через некоторое время оказывались на обочине дороги, по которой скрипя и громыхая на ухабах и колдобинах катилась телега перестройки, круша идеалы и меняя ценности, давя мечты и надежды на лучшее будущее простых людей, загоняя, преждевременно, в могилы пенсионеров и ветеранов, выгоняя на улицу калек и инвалидов за подаянием, а молодых девушек на панель.
          Сия чаша не миновала и Кизляр. Спад производства был так велик, что стали закрываться заводы и фабрики выбрасывая на улицу своих рабочих без средств к существованию, тем самым пополняя ряды спекулянтов и преступников.
          Но всё было бы ничего, если бы не обнаглевшая Чечня, в которой при поддержке Дудаева, рос, как ком снега сорвавшийся с горы, геноцид русского народа, испокон веков проживающего на своих землях, негласно закреплённых за ним. Боязнь, что это же может произойти и в Дагестане, срывала людей с насиженных мест...
          Шамиль, посмотрев на часы, встал из-за стола.
          - Ты куда? Рано же ещё.
          - Пора мой друг, пора. У меня всего пять минут, чтобы не опоздать на работу. У нас сейчас такие строгости ввели, что не дай Аллах. Момент с работы вылетишь. Спасибо за обед. Всё было очень вкусно. Привет жене.
          - Ты вечером дома? - спросил друга Алик.
          - Не знаю. - выходя на крыльцо ответил Шамиль.
          - Если что, ты забегай. Чаю попьём. Партию в "Козла" сыграем.
          - Не провожай. На улице не май месяц, а у тебя астма.
          Попрощавшись с другом, Шамиль сбежал по крутым ступенькам крыльца, и, не оборачиваясь, вышел за калитку. Развернув машину, он проезжая мимо дома прощально посигналил и уехал.
               
                В лагере.
          Утром следующего дня, после визита Радуева, Майербек, взяв с собой одного из самых верных и преданных ему людей, Дауда и пару надёжных охранников, поехал с проверкой в свою вотчину, дубовской лес, где ещё летом был построен лагерь по подготовке боевиков. Петляя между стволами столетних белолисток и акаций дорога, как нить Ариадны, уводила их всё дальше и дальше в лес.
          Майербек заглушил мотор возле небольшого оврага.
          - Что случилось? - спросил его сидевший на переднем сиденье пассажира, Дауд.
          - Ничего. Отсюда пойдём пешком. Отсюда не далеко. Заодно и разомнёмся, а то всё тело болит от такой езды. - ответил ему, Майербек после чего сделал несколько физических упражнений. Его примеру последовали и другие. Забрав ключи от машины, Майербек приказал одному из охранников:
          - Будешь охранять машину. Если, что - стреляй на поражение. Мы не долго.
          Обращаясь к остальным, предупредил:
          - Ступать след в след. Подступы к лагерю заминированы. Если хотите жить, идти только за мной. Всё. Пошли.
          Он, не оглядываясь, стал спускаться по склону оврага вниз по тропе известной только ему одному. Следом за ним, на расстоянии трёх метров друг от друга, заспешили Дауд и Асвад, который в такой поездке был первый раз, и не хотел расстаться с жизнью из-за своей нерасторопности потому, что в траве росшей рядом с тропинкой, он то и дело видел установленные растяжки и чуть приподнятый дёрн скрывающий под собой очередную взрывоопасную ловушку.
          Шли молча. Палая листва скрадывала звуки шагов. Неожиданно над их головами, как из автомата, застрочил дятел. В тот же миг тела людей оказались под прикрытием деревьев а три "калаша", как один, взметнулись вверх поводя из стороны в сторону своими стволами, пока шесть пар глаз искали невидимую цель.
          - Дятел. - опуская автомат, и  чтобы не выдать свою радость, что всё так хорошо закончилось, а он не много струсил, сказал Асвад.
           - Вот падла! Напугал. - недовольно пробурчал Майербек - Давайте сделаем перекур на пять минут.
          Выкурив по сигарете, они, тщательно потушив окурки, двинулись дальше. Покружив по лесу ещё с полчаса, команда вышла к шалашу, из которого звонкий, юношеский голос скомандовал:
          - Стой! Кто идёт?
          - Свои - отозвался Майербек.
          - Пароль? Из шалаша высунулось дуло автомата.
          - Одинокий волк.
          - Ассалам Аллейкум. Вылезая из шалаша, увитого ежевикой, приветствовал подошедших к нему людей, часовой.
          Пожимая всем руки, часовой пристально вглядываясь в каждого, спросил:
          - А вы кто такие? И зачем пожаловали?
          Дауд хотел ему ответить, но Майербек опередил его. Достав из кармана рацию он стал вызывать командира отряда:
          - Рысь Рассомахе. Рысь Рассомахе. Как слышите? Приём. Рация на другом конце молчала. Повторив свой позывной ещё раз, и не получив ответа Майербек выругавшись, спросил часового:
          - Ты когда заступил на дежурство?
          - Вторые сутки пошли.
          - А почему тебя не сменили?
          - Не знаю.
          Сейчас узнаем - зло сказал Майербек. Перепрыгнув не глубокий, свежевырытый окоп он , как разъярённый бык, побежал в сторону лагеря. За ним, не отставая ни на шаг, бежали Дауд и Асвад.
          Влетев в первую попавшуюся на его пути землянку, Майербек застыл от удивления. Ему многое пришлось повидать на своём веку, но такое он видел впервые.
          Его взгляд медленно двигался по периметру помещения, как - будто видеокамера записывая на видеокассету памяти всё происходящее здесь.
          Землянка была выкопана в человеческий рост. Вдоль стен были сделаны двухярусные нары. По середине стоял длинный, вкопанный в землю стол, за которым, при желании,  могли разместиться человек пятнадцать, был завален пустыми консервными банками в перемешку с разнокалиберными бутылками из под водки и пива, головами от сушоной рыбы и крошками от домашнего сыра. Те же самые следы бардака усеивали земляной пол помещения.
          Исходящий от остатков еды запах перемешиваясь с запахами немытых тел и грязных носок, был настолько резок, что мог привести в чувство любого, как нашатырный спирт, а с нар доносился заливистый храп спящих после ночной пьянки.
          Дауд, наблюдавший за Майербеком, по выражению его лица понял, что сейчас произойдёт, и не ошибся.
          Схватив соявший возле нар автомат, Маёербек, передёрнув затвор, дал короткую очередь в потолок.
          Грохот выстрелов и резкий запах пороха наполнили землянку.
          С перепугу, не проспашиеся мужики, устроили такую панику, что смотреть на это без смеха было невозможно.
          Те, кто спал на нижних нарах, были сбиты с ног, валившимися им на головы людьми с верхних.
          Крики - Атас! Нас предали! Где мой автомат?! Перемешиваяь с отборным матом, сыпались, как пшеница из дырявого мешка.
          Но, вот защёлкали затворы автоматов, что говорило о том, что более трезвые боевики стали приходить в себя.
          В это время Майербек крикнул? - Ахундо! Сабур дела! Выходи строиться.
          Повернувшись, он оставив дверь открытой, вышел на свежий воздух.
          По тропинке, что вела к землянке начальника лагеря, он почти  бежал.
          Ворвавшись в землянку, Майербек увидел полураздетого человека, сидевшего перед печкой на корточках. Трясущими, с похмелья, руками он старался её растопить.
          Майербек, без лишних слов, дал ему пинка под зад. Неожидавший нападения человек покатился по полу.
          - Встать! - заорал Майербек - Я тебя для чего сюда поставил? Ты, что боевой лагерь с блатхатой перепутал?  Я же просил тебя, не пить.
          Сделав шаг вперёд, Майербек, вложив всю свою бычью силу в кулак, и нанёс своему подчинённому удар в лицо, который оказался настолько силён, что пролетев несколько метров, человек ударился виском о торчащий из нар гвоздь. Дёрнувшись несколько раз в предсмертной агонии он затих.
          Поняв, что произошло непоправимое, но всё ещё не веря в это, Майербек присел на корточки перед телом. Взяв руку умершего, он проверил пульс. Вена на его движения не ответила. Тогда, для большей убедительности, он приложил указательный палец к сонной артерии, но сердце молчало.
          О чём-то думая, он медленно поднялся и сел на нары.
          Через минуту он был прежним. Схватив лежащее на нарах одеяло, он одним взмахом расстелил его на полу, потом поднял мёртвое тело начальника лагеря и положил его на край одеяла и, переворачивая тело, чтобы спрятать следы нечаянного убийства, быстро завернул.
           Опустившись на нары, Майербек, глядя на то, что осталось от его друга и товарища, невольно подумал: - Вот и саван не понадобился.
          Немного успокоившись, он выглянул на улицу и позвал Дауда.
          - Значит, так Дауд. Принимаешь командование лагерем. Султан умер от передозировки. Иди вытаскивай эту шушеру из землянок, и построй их, как и подобает в воинском подразделении. Понял?
          - Всё понял - всепонимающе ухмыльнулся Дауд.
          - Тогда, действуй. И пересчитай всех, вплоть до повара.
          Дауд вышел. Майербек закурил. Думая о чём-то своём, он не заметил, как вошёл Дауд.
          - Отряд построен. - вытянувшись по военному, должил он.
          Бросив на пол окурок, Майербек по привычке, ногой, тщательно его затушил, и пошёл к выходу.
          На стовших в строю было больно смотреть. Грязные, опухшие после пьянки, люди не вызывали у начальника никакого сожаления и сострадания, а наоборот. Его кровь закипела от гнева, который он выплеснул на их головы.
          - И это воины Ислама! - сказал он громк, обращаяясь не столько к идущему рядом Дауду, сколько к стоящим в строю. В его голосе слышались издевка и сарказм.
          - Это же бараны, которых пригнали на бойню и забыли зарезать. Нет, ты посмотри, посмотри кому я плачу деньги и не задрипанными рублям, а долларами - он поднял вверх указательный палец. Вот только за что, не могу понять. За-то, что они здесь бардак разводят и водку жрут? Ты видел сам, один уже "дуба" дал, как алкаш подзаборный. У меня в голове неукладывается, как вы, взрослые люди, можете позволять себе такое. Вы же мусульмане, а не засратые гяуры!  Что говорит нам Пророк Мухамед: - Держи себя в чистоте. Неуподобляйся подобию неверных. Не ешь свинину. Не пей водку. Соблюдай все суры Корана и Аллах вознаградит тебя.
          Неожиданно он поймал себя на мысли - Кому я всё это говорю. Перед кем распинаюсь. Им же в одно ухо влетает, а в другое вылетает. Потому, что словам не за что зацепиться.
          - Ахундо! В связи с произошедшими событиями, начальником лагеря назначаю этого человека. Зовут его, Дауд. Не дай Аллах, если я от него услышу, хоть какие - нибудь жалобы. За не повиновение буду расстреливать на месте, любого, кто будет нарушать порядок и дисцыплину в лагере. Ясно? - Он обвёл своим грозным взглядом строй, и добавил:
          - Кто попытается бежать или будет замечен в нарушении распорядка дня, но самое главное, в употреблении спиртных напитков, будет строго наказан. Сейчас привести, немедленно, в порядок свои помещения и территорию лагеря. И, в обязательном порядке, всем помыться. Разойдись.
          Повернувшись к Дауду, Майербек, понизив громкость голоса, тихо приказал:
          - Возьми двух человек и отнесите тело в машину. Я его потом отвезу домой, чтобы его похоронили по обычаю.
          Дайд ушёл выполнять приказ, а Майербек не спеша стал обходить посты расставленные вокруг лагеря. Замечая все погрешности маскировки, он, не взирая на возраст, делал разнос всем, без исключения.
          Вернувшись в лагерь и обошёл все землянки. Прежде, чем вернуться к машине, он объявил общий сбор.
          - Воины Ислама, с сегодняшнего дня вы будете проходить военную подготовку по полной программе. Сегодня со мной приехал спец по этому делу. Он прошёл Афган и Карабах под руководством лучших спецназовцев России, и за вашу подготовку я буду спрашивать с него.
          Запомните одно, мы не бандиты, как нас именуют русские. Мы борцы за свободу и независимость наше Родины, которой, как  в старые, добрые времена, наш всенародно избранный президент, Джохар Дудаев, вернул истинное название - Ичкерия. Мы никому не позволим диктовать нам условия - как нам жить и с кем дружить. Это мы будем диктовать всем, начиная с России и заканчивая Америкой свои условия. Пусть нас мало сегодня, но объявленный джихад будет продолжаться до тех пор, пока жив хоть один чеченец. Мы победим! Аллаху Акбар!
          В его голосе звенл металл. Глаза фанатично сверкали, а кулаки, как подтверждение его правоты, со свистом рассекали воздух.
          - Я, ещё раз, предупреждаю, что буду наказывать всех, без разбора, кто будет нарушать режим подготовк и дисцыплину. Никчёмные люди никому не нужны. Они, как лишний груз, тянут на дно. И я, без жалости, буду расставаться с ними.
          Я верю, что зелёное знамя Пророка, взлетит на президентским дворцом! Аллаху Акбар! - подняв свой огромный кулак над головой, рявкнул он, заканчивая своё обращение.
          - Аллаху Акбар! - вяло тветил строй.
          - Разойдись. - скомандовал Майербек, и, в сопровождении Дауда, пошёл к машине.
          Тропинка, по которой они возвращались, оказалась на много короче, и через пять минут они вышли на поляну где стояла машина.
          - Тебе предстоит большая и серьёзная работа. Будь строг с этим сбродом. Через две - три недели нам будут нужны бойцы а не пушечное мясо алкашей и наркоманов.  Надеюсь, что ты понял меня? - Майербек внимательно посмотрел в глаза Дауда.
          - Я всё сделаю. И, если надо будет, то применю силу. Но больше всего я расчитываю на психологическое воздействие. Сейчас чеченцев воевать против русских может заставить только религия. И я, постараюсь восполнить этот пробел в образовании моих бойцов, который допустили, в своё время, русские политики.
          - А вот это очень хорошо. - поддержал его инициативу Майербек садясь в машину, и подавая ему руку для прощального рукопожатия.
               
                Встреча на базаре.
          Пр выходным территория кизлярского рынка напоминала своеобразный улей, только состоящий не из пчёл, а из людей, который с каждой минутой его работы, становился всё многолюдннее и многоголосие.
          Первыми открывались два больших мясных павилиона. В одном из них торговали  мясом свинины и птицы, колбасой и разнообразными сырами российского и иностранного производства, а в другом можно было приобрести мясо говядины и баранины, молоко и его производные, брынзу, творог, сметану от местных производителей.
          Разноязыкая речь всех народов Дагестана проживающих в Кизляре смешиваясь с русским языком образовывала своебразный звуковой колорит, услышав который, несведующий человек прищедший в это утреннее время на базар, мог подумать, что в данный момент, он находится в каком - то из иностранных государств Ближнего Востока. 
          Гортанный язык аварцев и мягкий, частящий шипящими говор даргинцев, доносившийся с самых выгодных торговых мест, говорили о том, что эти две нации занимают лидирующие позиции не только на территории рынка, но имеют не малый вес в городском обществе.
          Чуть позже к ним присоединялись, внося своеобразные оттенки в общий хор, подголоски кумыкского, лакского, азербайджанского языков, которые никак не влияли на ценообразование тех или иных товаров.
          Цены на продукты и товары первой необходимости устанавливались здесь по информации озвученной центральными каналами российского телевидения. Малейшее повышение цен в Москве сразу же говорило своё слово в Кизляре, тем самым давая понять, что самыми информированными людьми в городе были рыночные торговцы.
          Каждое утро перекупщики, как стало модно называть спекулянтов, ругаясь и давя друг друга бросались к автобусам приходящими из глубинки Кизлярского, Тарумовского и Ногайского районов для того, чтобы скупить оптом мясо, рыбу, молочные продукты, в сезон зелень, овощи и фрукты по низким ценам, а потом на протяжение торгового дня продать его в розницу и хоть, что - то заработать себе на проживание.
          Территория рынка, разделённая торговыми рядами, прилипших, как рыбы прилипалы, к основным зданиям магазинчиков, небольших кафе и камер хранения, была своеобразным местом встреч для кизлярцев и гостей города. Здесь можно было встретить и дальнего родственника из близлежащего населённого пункта и хорошего друга приехавшего на день-другой в гости к родителям.
          Старший лейтенант Самойлов, высокий, кареглазый брюнет, в сопровождении старшины и двух сержантов, не спеша шёл вдоль торгового ряда, где торговали парфюмерией. Прилавки ломились от всевозможных и разнокалиберных кремов, одеколонов, шампуней, мыла и прочей бытовой мелочёвки. В руках он держал список, по которому ориентировался, чтобы не забыть чего - либо, что ему заказали сослуживцы. Спешить ему было не куда. Самое главное, продукты сигареты и водку они уже взяли и отнесли в машину. Затаривались основательно. До окончания контракта оставался месяц, а это означало, что Новый, 1996, год они будут встречать на боевом посту в Чечне. Но, самое главное, что никто из них не знал, представится ли им ещё раз такая возможность побывать среди нормальных, мирных людей, где не надо, то и дело оборачиваться и держать взведёнными свои АКМ.
          Красивые лица молодых женщин и девушек обращали на себя их внимание, будили затаённые желания молодых ребят, заставляя, то и дело их оборачиваться, но внимательный взгляд старшины Иванова, который замыкал процессию, вставал на пути их глаз, забором.
          В назначенное вермя командир группы остановился возле женщин торгующих селёдкой. Он сделал это место своим наблюдательным пунктом потому, что оттуда просматривалась самая большая территория рынка. Его голова возвышалась над снующими туда - сюда покупателями, как перископ, что позволяло ему, без особого труда,  вести наблюдение за всем происходящим вокруг.
          Заметив в толпе полноватую фигуру в чёрной куртке и в норковой шапке, незаметно для окружающих наклонившего голову. Ответив на приветствие, Самойлов пошёл ему  на встречу.
          Поздаровавшись и познакомившись с остальными членами группы, Шамиль предложил:
          - Николай, здесь рядышком есть закусочная. Пойдём попьём чайку. Сореемся, а за одно и поговорим. А то я, пока вас ждал, основательно продрог.
          - Хорошая идея. Я и сам уже подумывал где бы перекусить.
          - Давайте, пошли. Здесь рядом. Через минуту они входили в закусочную "Чарада", где было тепло, а вкуснейшие запахи свежеприготовденных дагестанских блюд говорили о том, что хозяева были готовы нкормить любого посетителя.
          Они ещё не успели расположиться  в одной из четырёх кабинок, как к ним вошёл седоватый, с небольшим брюшком и хитрыми, как у лиса, глазами человек.
          Увидев Шамиля, он раскинул, как крылья, свои руки и обнял его.
          - Какие люди пожаловали. Ассалам алейкум, Шамиль! Давненько тебя видно не было. Вроде бы живём в одном городе, а встречаемся редко.
          В его голосе звучала укоризна, а в глазах светилась радость от встречи.
          - Борис, организуй-ка нам обед на пятерых.
          И обращаясь к Николаю:
          - Командир, водку пить будем?
          По чуть-чуть можно. Но только старшим по званию.
          - Боря, ты понял, что требуется доказать?
          - Всё будет по высшему разряду. - хитрющие глаза хозяина, от предвкушения хорошего заработка,  покрылись маслянистой плёнкой.
          Оставщись в кабинке вдвоём, остальные сели за стол в зале, чтобы в любой момент, время было не спокойное, прикрыть своего командира.
          - Так о чём пойдёт речь, товарищ майор? - потирая озябшие ладони, спросил в полголоса Николай.
          - Нас интересует Радуев. Кое-какую информацию мы уже собрали, но её недостаточно. Поэтому, любые точные сведения о нём нам бы очень пригодились.
          Николай оценивающим взглядом посмотрел на Шамиля. Потом, достав из кармана бушлата пачку "Космоса" и достав из неё сигарету, привычным движением щедрого человека, бросил её на стол.
          - Недавно, взяли мы одного бандюка под Шелковской. Отстреливался до последнего, сука. Пока мы его не подстрелили, не сдался.
          Так вот, у этого комикадзе приказ Дудаева оказался. В нём знаешь, что было? Первое, постараться перенести военные действия из Чечни на территорию любой из соседних республик.
          - А как это возможно? Ведь, насеольео мне известно, у них нет военизированных подразделений, а войска состоят из уголовников и наркоманов.
          - Не скажи Шамиль. Именно в этом ошибаются все, начиная с руководства страны и заканчивая командиром роты. Сам посуди. Они у себя дома - раз. Второе. Народ  доведённый до отчаяния беспределом наших командиров, своим поможет всегда. И третье. Среди них появились фанатики, которые проповедуют самое беспощадное течение в Исламе. Ты, что-нибудь слышал об этом?
          - Слышать-то слышал. А вот представления об этом никакого не имею.
          - Сейчас в Чечне решается одна из главных проблем Востока, а именно, утверждение и востановление шариатской республики.
          Всевозможные наёмники и праповедники заполонили Чечню. И этому поспособствовал ввод федеральных войск на её территорию. Запомни, что тем, кто придёт после нас будет нелегко справиться с ними. Они создают лагеря по подготовке воинов Ислама или шахидов. И в первую очередь вербуют пацанов 13 - 14 лет.
          Я расскажу тебе один случай. В Грозном, месяца два назад, стоял наш танковый полк. Так вот, один из таких пацанов ходил туда под видом попрошайки. Танкисты подкармливали его.  В общем у наших ребят с ним сложились вроде бы хорошие отношения. Но в один прекрасный день, этот пацан залез на танк и бросил в открытый люк башни гранату. И весь экипаж отправился в Россию в цинковых гробах.
          На ресницах Николая задрожжали слезинки, а сжатые кулаки были готовы бить и бить.
          Шамиль понял, что допустил ошибку и исправляя её вернулся к первому вопросу:
          - Подожди Николай. Ты ушёл от темы нашего разговора. Меня сейчас интересует Радуев. Ведь в Гудермесе он потерял не одну сотню людей.
          - Это так. Но в горах Чечни он найдёт столько же, если не больше. И будет продолжать эту бойню до тех пор, пока его не убьют. Ему на смену придёт другой и так будет до бесконечности. Стоп. Я опять отвлёкся.
          В этом приказе есть ещё одна немаловажная деталь. 29 декабря Радуев соберёт в Зондаке всех полевых командиров. Возможно, что туда же приедет и сам Дудаев.
          - Ого. - удивлению Шамиля не было предела.
          - И ещё одно. Шамиль прошу тебя, как друга. Будте на стороже. Радуев человек непредсказуемый. Тем более, что он ненавидит Басаева, который после Будёновска стал вторым человеком в Чечне. Поэтому, сама собой, напрашивается версия, что он собирает отряд, чтобы реабилитироваться в глазах зятя за поражение в Гудермесе.
          - И ты думаешь, что это возможно?
          Шамиль был серьёзен, как никогда.
          - Конечно.
          - И где?
          - Да где угодно. Кизляр. Тарумовка. Терекли. Бабаюрт.
          Неужели ты думаешь, что он полезт в Дагестан?
          - А почему бы и нет. - отстаивал свою точку зрения Николай.
          - Нет, друг ты мой. Я этому никогда не поверю. Сколько дагестанские народы сделали для чеченцев добра, одному Аллаху известно. Ты что-то заговариваться начал Николай.
          - Ничего подобного. - невозмутимо отвечал ему собеседник - Ты лучше сопоставь все за и против. Ну, сам подумай. Чтобы ты сделал на месте Радуева после поражения в Гудернмесе? Молчишь. А я знаю, чтобы возвратить себе свой былой авторитет, он, заручившись поддержкой зятя, повторит Будёновский вариант. И Кизляр не будет исключением.
          Посмотре на часы, Николай встал из-за стола.
          - Прошу меня извинить, но нам пора. Спасибо за прекрасный обед. И не обижайся Шамиль за прямоту. Огрубел я на войне. Скольких ребят потерял. Надеюсь, ещё увидимся.
          Он достал из кармана деньги. Но Шамиль остановил его:
          - Нет, нет. Сегодня вы были моими гостями, так что - плачу я.
         
                План "Возмездие"
          Хункер Исрапилов, бывший профессиональный военный, склонился над лежащими на столе топографическими картами города и Кизляра и Кизлярского района.
          Из полученной сегодня информации, присланной Майербеком, становилось ясно, что город практически не охранялся. Малочисленные милицейские посты на дорогах ведущих в город большой опасности не представляли. Единственной реальной силой, которая смогла бы противостоять нападающим, был батальон внутренних войск расположенный в микрорайоне "Черёмушки". Достойное сопротивление могли оказать  городской и районный отделы внутренних дел. Но выходить, на прямой контакт с ними в его планы не входило.
          Он знал войну не понаслышке. Пять лет Афгана не прошли даром. Там в горах Кандагара внезапность была залогом успеха любой военной операции. И в этот раз он делал ставку на неё.
          План, который он хотел предложить Радуеву, был разработан по всем правилам военной стратегии. Оставалось продумать варианты отхода и найти хорошего проводника, который смог бы провести отряд в город без лишнего шума.
          Но, кроме этого, была, пожалуй, самая непредсказуемая ситуация. Люди, которым предстояло воплотить этот план в жизнь. Именно над этим он сейчас ломал голову.
          - Как заставить этих людей пойти на такой шаг? Ведь у каждого из них в Кизляре есть родственники и хорошие друзья, которые бежали в 94-ом от беспредела, чинимого не только федералами, но и самими чеченцами, вставшими под зелёное знамя Ислама из меркантильных умыслов, а не по зову души. Что же придумать? И Салман где-то запропастился.
          Чтобы как то отвлечься от тяжких дум он, вновь и вновь, в который раз, склонялся над картами. 
          Только поздно вечером Салман радуев вернулся в свой дом в Ново-Грозном.
          Умывшись и поужинав, он, захватив с собой свечу, электричество было отключено, прошёл в зал. Не обращая внимания на спящего в кресле Хункера, он подошёл к столу, по которому, как туристы по горному плато, разбрелись карты. Они были большие и маленькие, с устаревшими данными и потёртые на сгибах. Топографическая информация, нанесённая на них разнилась, но не намного.
          Для того, чтобы видеть более чётко, после ранения в одном из боёв с федералами, он плохо видел,  Салман потянулся за керосиновой лампой, возвышающейся на краю стола, и нечаянно уронил пиалу, от удара об пол она издала приглушённый ковром звон, которой мгновенно разбудил Хункера.
          - Ну, слава Аллаху, появился. Почему так поздно? Я уже беспокоиться стал, не случилось ли чего. - потягиваясь и зевая, упрекнул Исрапилов друга.
          - Видел, видел, как ты беспокоишься. Аж, слюна по плечу. - не остался в накладе Радуев
          - Давай, хвались, что за план Барбароса разработал, пока меня не было.
          - В общем, всё готово. Кстати, как с людьми? Для выполнения данной операции нам понадобиться человек триста.
          - Если у Басаева уведу его орлов, то, пожалуй, будет. Я же с их командиром сегодня встречался. Сорок тысяч зелёными запросил гад. Поэтому и задержался до темна. Пришлось с ним торговаться.
          - Ну, и что?
          - Что, Что! Пришлось пообещать. Без его головорезов нам в Кизляре делать нечего. Наши там могут сопли распустить. А этим только бабки давай. Им человека убить, как таракана газетой прихлопнуть.
          Выражение брезгливости, как лёгкое дуновение ветерка, пробежало по его лицу, когда Радуев произносил эту фразу.
          - Ладно. Хватит об этом. Давай, к делу.
         
          - Значит, так. Сбор всех отрядов надо назначить на шестое января. К восьми вечера. Маршрут "Новогрозный - Шелковская - Дубовская". В Дубовской оставляем весь транспорт, кроме одной машины, на которой повезут  оружие и взрывчатку. По французскому валу, через лес, выходим в район песчанного карьера, к объездной дороге. Там и будет поставлена задача каждой группе в отдельности.
          Радуев внимательно следил за карандашом в руке Исрапилова, которым он пользовался, как учитель указкой.
          - Группа "Джамаат" , так вроде бы называют себя арабы, выдвигается в район аэродрома. Их позывной "13". Заняв позиции они ждут твоего приказа.
          Вторая группа, под командованием твоего брата Сулеймана, прямым ходом, без всякой задержки, уходит в сторону завода "КЭМЗ". Его позывной "Ангел". Я со своими людьми блокирую батальон в районе городской больницы.
          Ты со своим отрядом блокируешь аэродром с тыла, со стороны санотория, где живут летуны. Пятая группа, под командованием Айдамира, его позывной "Буран", сажает снайперов на крышу девятиэтажки, что на Лермонтова, возле моста через реку, тем самым отсекая возможное продвижение сотрудников милиции.
          Наша главная цель - аэродром, где стоят "вертушки" с оружием. На всё по всё у нас час времени. В противном случае я подготовил план "Б".
          Для этого нам понадобятся заложники, и чем больше, тем лучше. Их мы должны согнать в здание городской больницы.
          Поэтому, через час после начала операции, я не исключаю возможности утечки информации, все бойцы, кроме снайперов, должны включиться в работу по захвату заложников. У меня всё. , Да, чуть не забыл. Вся операция должна быть завершена в течение трёх часов. Вот сейчас всё.
          - Стоп, Хункер. Меня смущает одна деталь. Как мы сможем согнать всех людей с такого района, как "Черёмушки"? ведь там проживает одна треть всего населения города. Без транспорта, как я понимаю, нам не обойтись?
          - Прости. Совсем забыл. Группа Майербека позаботится об этом, так как все её участники прекрасно орентируются в городе.
          - А вот это уже совсем другое дело. В общем план мне травится. Но почему шестого января? Ни пятого, ни девятого, а именно, шестого?
          - Всё очень просто. С шестого на седьмое русские справляют религиозный праздник Рождество.
          - Всё. Понял. Дальше можешь не продолжать. - перебил его Радуев. Мы им устроим хороший праздник! - он ударил себя руками по коленям - Вот повеселимся! Молодец Хункер! Всё продумал. Но об этом никто не должен знать. Потому, что я всем говорил, что мы идём в Россию, но куда не сказал.
          - Вот и над этим же целый день голову ломал - поддакнул Исрапилов.
          Значит вопрос решён окончательно?
          - Конечно.
          - Тогда зачем ты собираешь всех командиров групп?
          - Чтобы уточнить число нашего выступления. На этом всё. Отбой. Я хочу спать. Убери карты. Не дай Аллах, кто-нибудь увидит. Гаси лампу и ложись. Завтра будет трудный день.
         
                Будни ГОВД.
         
          Начальник городского отдела внутренних дел, голубоглазый блондин вышесреднего роста, с пагонами подполковника на плечах, откинувшись на спинку кресла обдумывал сложившуюся криминогенную обстановку в городе.
          Сравнивая предварительные цифры зарегистрированных преступлений текущего года с прошлым 1994 годом, он отметил, значительный рост по всем наиболее популярным в преступном мире статьям.
          - Квартирные кражи и участившиеся разбойные нападения вперемешку с грабежами, дали не бывалый, до сей поры, рост. Цифра в тридцать процентов заставляла задумываться о социальной политике государства. Но больше всего тревожили Владимира Ивановича ставшие в последнее время очень модными среди преступников, преступления связанные с похищением людей, которые, как многопудовая гиря, тянули на дно весь отдел, ставя на его работе за год большой, жирный крест.
          Убийства, которые в своё время имели большой резонанс среди населения города, в счёт не шли. Это была прерогатива прокуратуры и их раскрытие было в её компетенции.
          Но горожане, чьё образование не позволяло иметь ни малейшего понятия о науке законов - юриспруденции, во всех промахах такого рода винили только милицию, что порождало всевозможные слухи и кривотолки.
           А это неминуемо вело к недоверию и отрицательному отношению к людям в погонах. Поэтому многие, даже самые мелкие, правонарушения оставались не раскрытыми.
          А тут ещё Чечня навалилась со своей независимостью. Чёрт бы их побрал. Вот посадить бы того, кто это всё замутил в одну камеру с простыми чеченцами. Посмотрел бы я тогда о какой независимости и плюрализме он бы запел.
          Слова-то какие. Сразу и не выговоришь. Доплюрализмичались, что чечены в Москве хозяевами стали. О Кавказе и думать нечего.
          Будь на то моя воля, закрыл бы все границы, чтоб мышь не проскочила, и пусть грызутся, как крысы в бочке...
          Его раздумья прервал стук в дверь.
          - Войдите.
          - Владимир Иванович, можно? Я почту принесла.
          - Давайте.
          По полу небольшого кабинета, до стола и обратно, прокатилась дробь каблуков секретарши, которую завершила плотно прикрытая дверь.
          Владимир Иванович любил получать почту. Особенно письма. Их он читал в первую очередь. Вот и сейчас, его рука, по привычке, взяла из кипы состоящей из газет и пакетов с рассылками и телеграммами,  лежащий сверху конверт.
          Он никогда не смотрел на адрес отправителя, а просто вскрывал конверт пытаясь догадаться о чём пойдёт речь.
          Вот и сейчас, он сделал тоже самое.
           В конверте оказалась новогодняя открытка. Не читая текста, он посмотрел на подпись.
          Отправителем был председатель городского собрания народных депутатов Шевцов.
          - Молодец Александр Вукулович, не забыл. Надо, непременно, ответить. И как он всё успевает. Я ещё подумать не успел, а он уже сделал. Не зря столько лет городским головой проработал.
          Зуммер спецсвязи оборвал его мысль.
          - Подполковник Ганшке слушает.
          - Здравствуйте Владимир Иванович. Это Графов беспокоит.
          Панибратский тон говорившего, настораживал. Каждый разговор, тем более личная встреча, с начальником ГУОШ, не сулила ничего хорошего.
          - А, здравствуйте полковник. Как там у вас? - ухо Владимира Ивановича, как радар, ловило малейшее изменение в интонации голоса собеседника, пытаясь понять какую очередную каверзу приготовил для него этот интриган.
          - Пока, вроде бы ничего. Всё тихо. - Бархатные нотки баритона полконика Графова убаюкивали - А ты не догадываешься почему я тебе в такую рань звоню? Тебя, что, не предупредили ещё? Плохо работаешь Владимир Иванович.
          Удар был не сильный, но нанесён он был точно, в яблочко.
          - А мне наши уже сообщили, что на 11.00  мэр собирает всех силовиков. Так, что будь готов к очередному разносу.
          В трубке послышался раскатистый смех граничащий с издевкой. Нервы Владимира Ивановича сдали. Лицо покрылось красными пятнами гнева. И он сорвался:
          - Какой разнос? Ты чего мелешь? И прекрати ржать, как жеребец при виде кобылы! Говори толком, по какому вопросу собирает?
          - Ладно, ладно, не сердись, а то рано поседеешь .Да и нервные клетки не восстанавливаются. Ты про это не забывай.
          Бархатные нотки баритонального альта Графова сменил деловой тон.
          - Мне сейчас Валентин Иванов звонил, он только что от Степановича к себе вернулся. Так вот, говорит, что есть информация, что Дудаев вновь боевые отряды добровольцев формирует, но для чего и зачем, пока неизвестно. Можно только предполагать. Я по своим канал проверял. Контрразведка эти сведения подтвердила. Так, что думай голова. Пока.
          Владимир Иванович посмотрел на часы, которые показывали половину десятого. Нажав на кнопку звонка он вызвал секретаршу.
          - Всех начальников отделов ко мне. Срочно!
          Через пять минут оперативное совещание шло полным ходом.
          Подполковник Ганшке слушал докладчиков в пол-уха.  Всё, о чём они говорили, он уже слышал, и не раз. В данный момент ему нужна была фундаментальная идея, с которой ему было бы не стыдно показаться у мера. И она прозвучала.
          - Так вы говорите, перебил он докладчика, что усиление милицейских блокпостов военными даст более внушительный результат.
          - Конечно. - поддерживая свою правоту кивком головы, сказал начальник штаба Ведерников.
          - А их увеличение расширит охраняемую территорию и сведёт к минимуму возможность проникновения дудаевских наёмников в город. Значит - развивал мысль своего помощника, начальник милиции - освободившихся от постовой службы милиционеров мы сможем бросить на патрулирование улиц в ночное время суток.
          Не плохо задумано. Но как всё это осуществить? Вот в чём вопрос. Мы же все, прекрасно понимаем, что военные очень тяжело идут на сотрудничество с нами, пытаясь при первой же возможности  подставить наших сотрудников, а от этого страдают, в первую очередь, жители города.
          Вам всем, как начальникам отделов, прекрасно известна криминогенная обстановка в городе...
          Звонок служебного телефона прервал его.
          - Начальник милиции  слушает.
          - Владимир Иванович, в 11.00 у мэра совещание. Вас ждут. - вежливым голосом пригласила секретарша руководителя города.
          - Спасибо. Я выезжаю.
          Товарищи, значит так, сейчас я уезжаю в администрацию, на совещание.
          Часика через три, думаю, что оно закончится, и мы с вами опять встретимся.
          Отпустив подчинённых Владимир Иванович взял, приготовленную заранее, папку с документами и покинул кабинет.
          Без пяти одиннадцать он вошёл в "предбанник", как в шутку между собою называли приёмную руководители организаций.
          Поздоровавшись с представителями всех силовых структур города, он присоединился к группе пограничников. Все разговаривали в пол-голоса, но его слух уловил только одно - фамилию Дудаева склоняемую по всем падежам русского языка.
         
                Сбор.
          Политическая обстановка В Чечне сложившаяся к 13 декабря 1995 года, напоминала собой хамелеона, который менял свой окрас, то на зелёный, когда верх брал Дудаев, то на красный, когда судьба благоволила Масхадову.
          Не маловажную роль в этой смене цветов играл Шамиль Басаев со своими мордоворотами.
          Испив однажды из рога славы, он спал и видел себя, только себя, президентом республики.
          Но ни Дудаев, а тем более Масхадов, зная о его намерениях, разведка у того и у другого работала отлично, не желали этого.
          О согласии Масхадове возглавить Чечню после свержения Дудаева, пока знали только в Москве. Эти слухи в последнее время стали доходить и до Дудаева, но он, который за время своего правления успел разбудить в сознании своего народа то, что выкорчёвывалось из него почти на протяжении восьмидесяти лет, не обращал на это никакого внимания.
          Пользуясь непререкаемым авторитетом среди населения Чечни, он делал ставку на народ, на его свободолюбие и непокорность кому бы то ни было. В каждом своём выступлении он говорил о самоопределении и независимости. И народ верил ему, что позволяло диктовать свои условия России.
          Но, и шпионы Басаева были тоже не лыком шиты. Он знал всё, что происходило в президентском дворце, и на каждого из окружения Дудаева он имел компромат, чтобы вовремя заткнуть рот несогласным с его мнением.
          В тоже время он, подыгрывая Масхадову, провоцировал его на более конкретные шаги в отношение президента и выторговывал для себя кресло премьера, которое при Дудаеве ему не светило никогда. Обещая ему взамен полную поддержку на всенародных выборах главы республики.
          Масхадов , прекрасно понимал, что без поддержки Басаева выборы ему не выиграть, уступил натиску Басаева, в его просьбе и дал обещание сделать его премьер - министром после победы.
          Он тешил себя надеждой, что в своё время Москва уберёт эти две фигуры с политической арены Чечни, предоставив ему единоначалие и полную власть в республике.
          А происходящие события, как большой водоворот втягивали в кровавую воронку всё  новых, и новых фигурантов, не считаясь с их взглядами и вероисповеданием, политическими пристрастиями и образованием. 
          Джохар Дудаев, узнав об этих договорённостях между его соперниками, решает удалить их из своего окружения. Он разрабатывает план по захвату, второго по величине города Чечни, Гудермеса.
          Вызвав к себе Басаева, он требует от него возглавить проведение этой операции, но тот, понимает его хитрость и, ссылаясь на ранение, отказывается. Тогда, чтобы обезопасить себя от не предсказуемых действий своего оппонента, Дудаев не исключал возможность военного переворота и своего физического уничтожения, он  просит Басаева о временной передаче его людей в подчинение своего зятя Радуева, мотивируя эту просьбу тем, что у Салмана недостаточно сил для проведения данной освободительной операции. Басаев, понимая, если он откажет и в этом, то из этой комнаты он живым уже не выйдет, даёт своё согласие.
          Но, после этой встречи, сидя в летящей на большой скорости машине, он отдаёт приказ своему верному, как пёс, начальнику штаба:
          - Постоянно держи Радуева на мушке. Я скажу, когда его надо будет убрать. А пока, пусть живёт. Посмотрим, что у него получится.
          Эта  выжидательная позиция обошлась Басаеву очень дорого. Он не принял в расчёт те качества его характера и умственные возможности, которыми он сам не обладал. Образование и аналитический склад ума.  А его познания в психологии человека и ораторском искусстве сразу уменьшили численность его отрядов на треть, а удачно проведённая операция Гудермеса ещё больше сблизила зятя с тестем, отодвинув фигуру Басаева на второй план.
          Такой политический расклад не устраивал Басаева и он, пополнив в горных селениях свои отряды новыми бойцами, вновь создаёт шумиху в средствах массовой информации вокруг своего имени, напав на несколько блок. постов расположенных вокруг Грозного, чем спровоцировал не дальновидных российских генералов на переброску новых воинских частей для усиления охраны столицы Чечни.
          Именно этого шага ждал от него Дудаев. Подкорректировав план нападения на Кизляр, привезённый Радуевым, он даёт своё добро для начала тайной подготовки по его осуществлению, а сам занялся дезинформацией и проведением незначительных терактов в самой Чечне.
          Он стал чаще появляться на экранах телевизоров. Его голос, наполненный угрозами в адрес России, наводнил радиоэфир, что заставляло военных думать не о том, что должно было произойти на самом деле. И ему это пока, удавалось.
          За три недели до даты нападения, Радуев решил собрать  всех полевых командиров, отряды которых будут принимать участие в операции.
          Первым возле дома, в котором в этот день он остановился, он, в целях безопасности, каждый день менял своё место пребывания, притормозил, угнанный в Ставрополе "Джип", из которого вывалился командир зондакской группы Айдамир. Он был увешен оружием, как новогодняя ёлка игрушками. Автоматные рожки, гранаты РГД и "лимонки" висящие на офицерском, кожаном ремне своим видом напоминали гирлянду, а перекрещенные на груди ленты с патронами для ручного пулемёта, как елочная мишура завершали устрашающий внешний вид этого человека.
          Начало смеркаться. Улицы поселения стали быстро пустеть. Поэтому приезд Айдамира остался не замеченным.
          Радуев с Исрапиловым, наблюдавшие из окна второго этажа, за всеми движениями Айдамира, переглянулись.
          - Почему он вооружён, как Терминатор? - спросил Радуев. Ты, что не предупредил его о том, что в дом надо входить без оружия?
          - Как не предупредил. Всех предупредил. - парировал наезд командира начальник штаба.
          - А чего эта взрывоопасная ёлка, в дом прётся? - съязвил Радуев.
          - Чего ты подкалываешь? Охрана своё дело знает. С оружием в дом даже мышь не проскочит. - парировал Исрапилов.
          Заметив, что этот взрыв-пакет вошёл во двор, Радуев перешёл к окну, из которого внутренний двор был, как на ладони.
          Два охранника остановили вошедшего, как только он закрыл за собой калитку.
          - Ваши документы? - спросил один из них у Айдамира.
          Айдамир, на лице которого появилось недовольство, нехотя полез правой рукой в левый нагрудный карман. Вынув из него удостоверение он протянул его охраннику.
          Взяв документ, охранник отошёл к стоящей во дворе машине, и включив фары, в свете которых самым тщательным образом стал изучать его. Вернувшись, он, внимательно вглядываясь в гостя, спросил:
          - А почему с оружием? Вы же прекрасно знаете, что сюда с оружием не входят. Идите оставьте своё оружие в машине, и только потом я смогу пропустить вас в дом.
          Айдамир, ни слова не сказав, вышел на улицу. Оставив оружие своим телохранителям, он вернулся. Тщательно обыскав его, охранник сопроводил его до входных дверей дома.
          Через эту процедуру прошли все, кто был приглашён на это мероприятие.
          - Вроде бы все. - сказал Исрапилов подходя к столу, за которым сидел Радуев и что-то быстро писал при свете двух керосиновых ламп стоявших по углам стола.
          - Подождут. Я их больше ждал. - продолжая писать ответил Салман.
          Закончив. Он быстро перечитал написанное, и удовлетворённо хмыкнув, встал.
          - Пошли. И захвати с собою лампу.
          Спустившись по лестнице, они оказались в гостинице. Где Радуев и решил принять своих гостей.
          Сулейман, младший брат Радуева , с азартом играли в нарды с только, что вошедшим Айдамиром, другие четверо увлечённо их поддерживали.
          - Ассалам Аллекйкум! - громко, чтобы находившиеся в комнате люди обратили на него внимание, приветствовал гостей Радуев подходя к столу.
          - Ваалейкум Ассалам, Салман! - первым ответил на его приветствие командир Наурской группы, Муса, в знак уважения он чуть наклонив голову,  пожал  его руку. Тоже самое сделали и остальные присутствующие.
          Отдав дань уважения гостям, Радуев, сразу же перешёл к делу.
          - Давай те начнём. Я собрал сегодня вас не в нарды играть,а решать очень серьёзные задачи, которые ставит перед нами наш Президент.
          По его распоряжению нами был разработан план захвата одного из российских городов. Но чтобы осуществить задуманное, ему нужны верные и преданные люди.
          Именно поэтому я и собрал вас сюда со всей Чечни.
          Цели и задачи этой акции таковы.
          Первое, вывод с территории Республика Ичкерия всех федеральных войск. Второе, признание независимости нашей республики и последнее, отмена вторых президентских выборов в нашей республике назначенных Москвой.
          Поэтому прошу всех хорошо подумать, прежде чем вы дадите мне свой ответ, с нами вы или нет.
          Медленно переводя свой взгляд с одного лица на другое, Радуев фиксировал малейшее изменение мимики лиц гостей. Положение их тела, движение рук и ног.
          Ожидание затягивалось. Поэтому он был вынужден спросить ещё раз:
          - Так вы со мной?
          И опять его пристальный, изучающий взгляд, который не всякий мог выдержать, побежал по лицам, но уже медленнее, с остановками.
          - Я, лично, с тобой Салман. - первым ответил на его вопрос Муса.
          - Я тоже. - поддержал его Айдамир.
          - И мне терять нечего. Какая разница где убьют здесь или в России, отозвался Масхад, командир Бачаюртовской группы.
          - Него молчишь, Шамиль? - обратился Радуев к представителю Ножай - Юрта.
          Я, что я. Я как все. - моментально среагировал командир.
          - У меня к тебе есть один вопрос, Салман - поднялся с дивана Масхад, под началом которого находилось более шестидесяти боевиков.
          - Говори. - разрешил Радуев.
          Он не любил этого всюду сующего свой длинный нос выскочку из народа.
          - Меня и моих людей интересует одно, в каком городе или райцентре будет проведена эта акция? И ещё одно, если это будет в Дагестане, на меня и моих людей можешь не рассчитывать.
          - В Дагестан мы не пойдём - начиная нервничать, повысил голос Радуев - но нам придётся проехать по его дорогам, чтобы попасть туда, куда нужно. А в дороге всякое бывает. - многозначительно намекнул он. Были бы у нас вертолёты, этого разговора сейчас бы не было.
          Сегодня я не буду знакомить вас с планом нашей акции. Потому, что Президент, с которым встречались два дня назад, в целях безопасности и конспирации, строго на строго запретил мне это делать. Все инструкции для командиров групп вы получите на месте.
          И не дай Аллах, если хоть одно слово, услышанное вами здесь, станет известно федералам. Клянусь...  Сам, лично, пристрелю.
          Единственное, что я вам могу сказать, что сбор всех боевых групп назначен на шестое января в Ново - Грозном. Всем, всё понятно? - он вновь пробежал своим тяжёлым взглядом по лицам собравшихся. И поняв, что вопросов больше не будет, пригласил:
          - Друзья, прошу вас быть сегодня моими гостями и переломить со мной хлеб этого гостеприимного дома.
                ***
                Совещание.
          Ровно в одиннадцать секретарша, открыв двери кабинета руководителя города, пригласила:
          - Проходите, товарищи.
          Вячеслав Паламарчук, голубоглазый крепыш среднего роста, с коротким белым от седины, ёжиком волос на голове, встал из-за стола, тем самым отдавая дань уважения входящим в кабинет руководителям.
          - Присаживайтесь - его рука характерным жестом приглашала и указывала на стулья, стоявшие вдоль стен кабинета и по обеим сторонам стола, который соединяясь с его столом, образовывал большую букву Т.
           - Товарищи, кто из вас сможет ответить на ряд интересующих меня вопросов. - начал мэр города, беря инициативу в свои руки.
          Во-первых, насколько достоверна информация о том, что Дудаев планирует ряд террористических актов на территории Дагестана? Во-вторых, по городу ползут всевозможные слухи о том, что первым в этом чёрном списке стоит наш город. Так ли это? И в - третьих, если это именно так, то я хочу знать, какими силами располагает город, и что необходимо ещё сделать для того, чтобы дать достойный отпор дудаевским бандитам.
          Его внимательный взгляд не спеша заскользил по лицам офицеров сидящих за столом.
          Первым на его вопросы постарался ответить начальник штаба Главного Управления оперативного штаба МВД РФ по Северному региону республики, полковник Графов. Его безупречный внешний вид и самодовольная улыбка вызывали у его соседей по столу чувство неприязни. Поправив обеими руками идеальный пробор на голове он, достав из папки последнюю оперативную сводку, зачитал её вслух:
          - 30 декабря 1995 года. Начальнику штаба ГУОШ.
          Довожу до вашего сведения, что Джохар Дудаев организует из добровольцев отряд, численность которого пока неустановленна, для проведения террористических актов, подобно Будёновскому, на территории республики Дагестан. План всех диверсионных операций уже разработан и держится в строжайшей секретности. Не скрывается только его название.
          - И какое же оно? - перебил Паламарчук, который облокотившись на ручку кресла, внимательно слушал докладчика.
          - "Возмездие", Вячеслав Степанович -глядя на него преданным взглядом ответил Графов собираясь продолжить доклад, но мэр не дал ему возможности сделать этого.
          - Я вас прерву полковник, на минутку. Медленно, с короткими паузами, как - будто додумывая какую-то мысль, начал Вячеслав Степанович.
          - Так, говоришь, они назвали свой план "Возмездие"? - в глазах Паламарчука заплясали искорки гнева.
          Интересно, за что эти, не в меру обнаглевшие и распоясавшиеся горе - руководители хотят мстить Дагестану?
          За то, что мы приняли и обогрели более пяти тысяч беженцев, с которыми делились последним куском хлеба? Отказывая во всём самим себе и своим детям, кизлярцы в первую очередь, старались сделать так, чтобы эти люди не чувствовали себя чужими на кизлярской земле.
          А может они забыли о том, когда в начале этого года, жители нашего города, я не говорю про Кизлярский и Тарумовский районы, несли в это здание, кто, что мог. Тёплую одежду, всевозможные закрутки, деньги, на которые приобретались мука и сахар для голодающего населения Чечни, о котором руководство просто - напросто забыло, когда пришло к власти, разворовывая миллиарды бюджетных средств и набивая ими свои карманы. А когда Россия потребовала отчёт об этом, завопили о независимости, чтобы прикрыть свою преступную деятельность, за которую рано или поздно им придётся отвечать! Закончил мэр, и обращаясь к докладчику добавил:
          - Продолжайте полковник, мы вас слушаем.
          Графов найдя строку, на которой его прервал глава города, продолжил:
          - Мне бы хотелось обратить ваше внимание на одну, на мой взгляд, очень существенную деталь. В разработке плана принимал самое непосредственное участи некий Хункер Исрапилов, бывший правой рукой Басаева во время трагических событий в городе Будёновске.
          - Кто такой, этот Исрапилов? - не выдержав, в очередной раз, перебил его Паламарчук, услышав название города - побратима, руководителем которого он дружил много лет.
          Графов, основательно подготовившийся к этому совещанию, без запинки, ответил:
          - Бывший полковник Советской армии. Пять лет воевал в Афганистане. После вывода войск в 1982 году ушёл в отставку.
          - У вас всё? - спросил его мэр, что-то записывая в свой ежедневник.
          - Да. - кивнул головой Графов.
          - Мне хотелось послушать и остальных. - его взгляд остановился на начальнике городского отдела внутренних дел - Владимир Иванович, а что вы думаете о создавшейся ситуации?
          - По этому поводу - начальник милиции встал - мы приняли ряд первоочередных мер по пресечению проникновения в город подозрительных лиц, которые  пытаются попасть в город под видом беженцев. Но этого недостаточно, а возможности городского отдела милиции в настоящий момент очень ограничены.
          Катастрофически не хватает людей и стрелкового оружия. Поэтому предлагаю просить командование военизированных частей расположенных в черте города, помочь нам людьми и оружием. Усилив бойцами ОМОН расположенные вокруг города блок-посты, мы решаем сразу две задачи. Первое, наши посты получают первоклассных бойцов с более мощным оружием, чем наше. И, второе, освободившихся от постовой службы милиционеров мы сможем послать на патрулирование улиц города в тёмное время суток, с 17.00 вечера до 07.00 утра.
          - Интересное предложение. А самое главное в том, что это очень необходимо для города на сегодняшний день. - Садись Владимир Иванович.
          Что скажете товарищ Семёнов?
          - Я думаю, что нам с горотделом давно пора сотрудничать. И принмаю это предложение, как предписание к действию. Надеюсь, что после совещания мы встретимся с Владимиром Ивановичем и обговорим детали в рабочем порядке.
          Семёнов протянул Ганшке руку. Пожимая её начальник ГОВД города, сверкнув белозубой улыбкой, ответил:
          - Согласен.
          - Кстати. Владимир Иванович. А как в милиции поставлена работа по политинформации? И как ваши сотрудники относятся к возможному нападению на город чеченских бандитов?
          - Разъяснительная работа среди личного состава проводится ежедневно. Мой замполит каждое утро и вечер, во время развода, напоминает заступающим в наряд милиционерам о профессиональном долге перед нашей Родиной. О чести и мужестве. Приводит разные примеры на эту тему. В общем, два раза в день проводит политинформацию.
          Работает с населением, печатая в "Кизлярской правде" свои статьи. Встречается с личным составом отдела на политзанятиях, призывая не только наших сотрудников, но и горожан, быть бдительнее.
           - Хорошо. Садись Владимир Иванович. - Мэр города посмотрел на часы- Прежде, чем мы подведём итоги нашего совещания мне бы хотелось сказать пару слов - Вячеслав Степанович встал - Товарищи, сегодня я вас собрал не только для того, чтобы обсудить насущные проблемы города, но и напомнить вам о том, что впереди новогодние праздники, и мы обязаны сделать всё возможное и невозможное, чтобы кизлярцы, как и прежде, встретили их с улыбками и песнями, с традиционным бокалом шампанского в руках. Поэтому, я попрошу вас, оставить склоки и амбиции - он посмотрел на Графова - и дружной, единой командой, сконцентрировав ваши усилия в мощный, надёжный щит по охране общественного порядка. И в любой момент пресечь любые поползновения незваных гостей из Чечни, которые попробуют испортить нам праздники.
          Поздравляю вас всех с наступающим праздником, которого у вас, как я понимаю, не будет - он улыбнулся - желаю всего самого наилучшего в вашей нелёгкой работе и личной жизни. До свидания.
          Кабинет опустел. Выйдя из - за стола, Вячеслав Степанович подошёл к окну. С высоты второго этажа здания администрации, где находился его кабинет, было хорошо видно, как по Советской спешили люди, с пушистыми, зелёными ёлочками в руках.
                ***
                Облом.
          Салман Радуев нервничал. Он не любил ситуации, когда успех начинающегося дела зависел от обстоятельств. А в это утро обстоятельства брали верх.
          Зондакская группа, которой командовал Айдамир Аболаев, по неизвестным причинам задерживалась. Только без десяти десять его позывной зазвучал на известной только своим радиоволне.
          Схватив лежащую на столе мобильную рацию, он сразу же ответил:
          - Одинокий волк  на связи. Ты где пропал? Мы тебя уже целый час ждём!
          Его, нервный, скрипящий, как немазаное колесо телеги, голос резанул по ушам собравшихся в комнате полевых командиров.
          - Ассалам алейкум, Салман. Извини, что так получилось. Мы бы вовремя приехали, если бы колесо под Грозным не пробили. Пока запаску поставили, время и упустили.
          - А где вы сейчас?
          - К Новогрозному подъезжаем.
          - А почему раньше со мной не связался? - глаза Радуева, от злости, сузились до предела, а по правой щеке побежал нервный тик, отчего она стала подёргиваться.
          - Батарейки в рации сели. Мощности не хватало.
          - Хорошо. Только давайте побыстрее. Как подъедете, сразу же выезжаем. Конец связи.
          Он выключил рацию и, обращаясь к командирам групп, приказал:
          - Соберите своих людей для построения. Хункер, распорядись, чтобы проконтролировали, и возвращайся.
          Оставшись один, Радуев, поглаживая  свою тёмно - рыжую бороду, которая скрывала большой, уродливый шрам на его лице, стал читать дуа, прося Аллаха об одном:
          - Биссмиляги, рахмани рахим! О, Всемогущий Аллах, сделай так, чтобы всё, что я задумал, получилось. Чтобы неверные гяуры получили сегодня по заслугам. За нашу поруганную, но не поверженную Чечню. Дай мне Аллах, ума и терпения, духовных и физических сил, удачи и успеха, чтобы свершить акт возмездия. Усыпи бдительность неверных и покарай их! Бисмилляги рахмани рахим.
           Радуев, завершая обряд, провёл обеими руками по бороде сверху вниз, как бы скрепляя сказанное нерушимым оберегом.
          - Отряд построен. - отрапортовал вошедший в комнату Исрапилов
          Радуев, разум которого был ещё далеко от повседневной жизни, выходя из религиозного состояния, медленно возвращался на грешную землю.
          В его глазах постепенно исчезал фанатический блеск, а на лице появлялась прежняя маска хитрого и властного человека, которая, как луна солнце, скрывала его настоящее я.
          - Идём. 
          Радуев полностью пришёл в себя. Он быстро, по военному, оделся и вышел на улицу.
          Отряд был построен на проезжей части улицы. Не обращая внимания на стоящих, как попало, в строю людей и их внешний вид, Радуев, встав перед строем начал говорить:
          - Воины Ислама, сегодня мы, по приказу нашего, законно избранного Президента, Джохара Дудаева,  уходим в Россию, чтобы отомстить неверным за разрушенные города и сёла независимой Ичкерии! Зв смерть лучших сыновей нашей Родины. За слёзы женщин и детей, за унижения и издевательства над нашим народом.
          Чуть больше года назад Россия ввела свои войска на территорию нашего государства, тем самым поправ все нормы международного права.
          Позавчера я встречался с президентом для того, чтобы ещё раз обсудить детали нашего плана под названием "Возмездие", который нам с вами предстоит воплотить в жизнь.
          Я не буду скрывать, что это будет ряд террористических актов в городах России направленных на то, чтобы эта жирная и всё время пьяная свинья, Ельцин, дал приказ о выводе федеральных войск с нашей территории.
          И пусть ваши руки не дрогнуть, а голова не знает сомнения, когда надо будет убить любого, кто постарается помешать выполнению поставленной перед нами задачи. Аллаху Акбар!
          - Аллаху Акбар! - поддерживая его слова, в разнобой рявкнул строй.
          - Разойдись.
          В это время к месту построения подъехали два "Камаза". Из кабины головной машины выпрыгнул Айдамир Аболаев. Поправляя на себе свой смертоносный груз, в виде автоматных рожков и гранат, висевших на кожаном, офицерском ремне, он подошёл к Радуеву.
          Радуев, не подав виду, что заметил его приближение, , продолжал отдавать последние указания Исрапилову, не обращая на него никакого внимания.
          Аболаев, непривыкший к такому обращению, краснея и переминаясь с ноги на ногу, стоял, как оплёванный.
          Выдержав паузу, которая имела чисто воспитательный характер, Радуев кивком головы подозвал к себе опоздавшего.
          - Айдамир, ещё раз выкинешь такой зехер, мы с тобой будем разговаривать по другому. - взгляд у Радуева  был тяжёлый и ничего хорошего не предвещал - Мне кажется, что ты подзабыл, где ты находишься и во что ввязался. Так я тебе напомню. Мы на войне, на настоящей войне, где жизнь и смерть идут, взявшись за руки, как две сестры. А вот с кем из них нам предстоит подружиться, зависит от тех, кто находится рядом. Ты понял меня?
          От этих слов у Аболаева по спине побежали мурашки, а от бравады не осталось и следа, но, всё-равно, попытался оправдаться:
          - Но, Салман, я же хотел, как лучше...
          Радуев, не обращая на его слова, ни какого внимания, сделал шаг вперёд и крикнул:
           - По машинам!
          Через десять минут колонна, состоящая из пяти автобусов и двух "Камазов", крытых тентами, возглавляемая зелёной "Нивой" Радуева, взяла курс на станицу Дубовская.
          Всё щло , как по маслу. Через два часа колонна, без всяких происшествий, подъезжала к месту назначения, когда со стороны Кизляра в небе появились две "вертушки".
          Забыв об осторожности боевики, которые чувствовали себя на этой  земле хозяевами положения, как говориться, были застигнуты врасплох. Летящие на большой скорости автобусы, как дикобразы, ощетинились стволами автоматов и ручных пулемётов, а из кабины одного из грузовиков высунулась труба гранатомёта.
          До Дубовской оставалось не более трёх километров, когда один из вертолётов сделал предупредительный залп. Две большие воронки образовавшиеся с той и с другой стороны трассы заставили колонну остановиться.
          Радуев, знавший, все позывные федералов наизусть, сразу же связался с вертолётчиками. 
          - "Стрекоза", я "Белка" почему стреляете по мирной колонне?
          - "Белка", слушай меня внимательно. Ты хоть посмотри, что из автобусов торчит. Давай не будем ругаться. У меня есть приказ обстреливать все подозрительные машины, на которых нет опознавательных знаков, направляющиеся в сторону Кизляра. И ещё. Второй раз повторять не буду. Как я понял, ты в зелёной "Ниве" и первая ракета будет твоя, если через пять минут вы не развернётесь и не возьмёте курс туда откуда пришли. Ты меня понял, "Белка"?  Время пошло.
          - Что будем делать? - Радуев повернулся к сидевшему на заднем сидении Исрапивлову.
          - Думаю, что надо разворачиваться, а то они через пять минут превратят нас в головёшки и скажут, что так и было. Но, автобусы должны уйти назад пустыми.
          - Иса, разварачивай. - приказал Радуев водителю.
          Он прекрасно понял мысль высказанную начальником штаба и поэтому схватился за неё, как утопающий за соломинку.
          Развернувшись "Нива" остановилась рядом с головным автобусом. Радуев, не мешкая ни секунды, выскочил из машины и нырнул в открытые двери автобуса.
          - Вы, что делаете? - накинулся он на своих вояк -  а, ну, быстро убрали стволы из окон. Командир наурской группы ко мне.
          Значит так, Муса - почти шёпотом, начал он объяснять новую задачу подошедшему командиру - пока автобусы будут разворачиваться, ты со своими людьми незаметно покидаешь их. И, дождавшись, когда "вертушки" улетят, своим ходом идёте в село. Остальные возвращаются назад. Ты меня понял, Муса?
          Через два дня мы вернёмся. Передашь Майербеку, чтобы его люди за это время, любыми путями проникли в Кизляр. Твоя задача ждать меня в Бороздиновском лесу. Где тебе покажет Майербек. Всё ясно?
           - Всё.
          - Тогда действуй.
          - Наурская группа приготовиться покинуть автобусы - полетела, как ворон, его команда из автобуса в автобус.
          Пока машины разворачивались, погода испортилась окончательно. Холодный, северный ветер пригнал стадо чёрных туч, которые как самосвалы стали высыпать на землю своё содержимое. В мгновение ока сорвавшийся с неба снег сделал видимость для вертолётчиков, практически, нулевой, тем самым помогая бандитам выполнить поставленную перед ними задачу.
                Экстренное совещание.
         
          Весёлой чередой пролетели над Кизляром новогодние праздники. Православное население города оставляя в минувшем году неудачи и ошибки, взяв с собой веру и надежду, готовилось к встрече православного праздника Рождество Христово.
          Шестое января по календарю была суббота, а значит выходной.
          С самого утра во дворах и квартирах, где проживали русские, казаки, армяне и грузины, начиналось движение. Женщины замешивали тесто для всевозможных пирогов и кулебяк, растягаев и сдобных булочек. Мужчины резали на мясо, кто победнее ,курицу или гуся, кто побогаче, свинью или поросёнка.
          Семья Аванесовых в этот день не была исключением.
          Встав не многим позже, чем его жена, которая с утра возилась на кухне, Юрий Артёмович, умывшись, первым делом позвонил дежурному по ПЖКХ.
          Новости, которые ему сообщили были благоприятными - ночь прошла без ЧП, нормально.
          Положив трубку телефона на место, Юрий Артёмович, намереваясь помочь жене направился в кухню, но до нёё не дошёл. Телефонный аппарат своей трелью заставил его вернуться.
          - Алло, Аванесов слушает. Недовольно буркнул он в трубку.
          - Здравствуй , Юрий Артёмович. Это Ганшке тебя беспокоит.
          - Доброе утро, Владимир Иванович. Ты что, уже на работе?
          - А где же мне быть. Служба такая.
          - Как у вас там дела?
          - Пока хорошо. За последние сутки тяжких преступлений нет. Патрулями ДПС в вечернее время задержаны 12 человек. Двое без документов, остальные в нетрезвом виде.
          - У тебя всё? А то я спешу.
          - Всё Юрий Артёмович. Кстати, поздравляю с наступающим праздником.
          - Спасибо. И тебя также.
          - Лилюся - обратился он к своей жене входя в кухню - у нас в клетке петушок сидит, пойду - кА я его зарублю, а то потом будет время или нет, бог его знает.
          - А завтракать мы сегодня будем? - спросила его жена, ставя на подставку сковородку с яичницей.
          - Конечно, будем.
          - Ну, как дела в городе? - Лилия Христофоровна, налив чаю в любимый бокал мужа, присоединилась к сидевшему за столом Аванесову.
          - Всё хорошо. Ночь прошла без происшествий, не смотря на мороз.
          - Нам ещё на базар сходить надо - напомнила жена, беря кусок хлеба из хлебницы.
          - Зачем? - наклонившись над тарелкой, и глядя на супругу из подлобья. Мы же вчера всё купили. Хотя, рыбу - то мы не взяли. Чтобы я без тебя делал - он ласково посмотрел на жену - Позавтракаем и сходим. Хорошо?
          - Хорошо, Юра.
          За сорок лет совместной жизни она была для него и женой, и другом, и личным секретарём, советником и единомышленником одновременно.
          За это время они научились понимать друг друга с полуслова. Бывало, Юрий Артёмович в подъезд заходит, а она уже двери квартиры открывает. Или проснётся среди ночи. Разбудит её. И говорит:
          - Послушай какая мысль мне в голову пришла. И начинает диктовать.
          - Лилюся, а ты почему не ешь? Что, опять печень разболелась?
          - Нет, Юра. Всё нормально. Я сейчас. - для убедительности она быстро доела яичницу и поднялась из-за стола.
          Сходив на рынок, где они купили большого, килограммов на пять, сазана, они вместе зарезали петушка и общипали его.
          Лилия Христофоровна, пока муж выносил собравшийся мусор, подъехала мусоровозка, приготовив начинку для пирогов, взялась тесто.
          Замесив его по особому, известному только ей, рецепту она поставила его в самое теплое место, чтобы подошло.
          - Юра сходил бы за хлебом, а - то у нас дома, ни крошки. - попросила она мужа, когда он принёс разделанную рыбу домой.
          Ни слова ни говоря, Юрий Артёмович, захватив с собой авоську, вышел из дома.
          - Деньги не забыл? - крикнула она мужу в вдогон.
          - У меня есть. - похлопал Юрий Артёмович по нагрудному карману пиджака вместо ответа.
          Пока он ходил, Лилия Христофоровна собрала на стол. Посмотрев на часы, было без двух три часа пополудни, она решила посмотреть новости по первому каналу и включила телевизор.
          Буквально через минуту в квартиру вбежал запыхавшийся Аванесов.
          - Новости начались? - спросил он, предавая ей сетку с хлебом.
          - Да только что.
          - Что новенького в Чечне?
          - По приговору шариатского суда хотят казнить двух убийц.
          - Ну, и Бог с ними. Это их проблемы. А мы идём обедать. - Юрий Артёмович шутливо приобнял жену за талию, увлекая её в кухню.
          Телефонный звонок прозвенел, когда они пили чай с пирогом.
          - Здравствуйте, Юрий Артёмович, это Семёнов из ВОГ вас беспокоит. Не хотелось этого делать, но служба обязывает.
          - Не тяни. Давай выкладывай, что там у тебя!
          - Плохие новости, Юрий Артёмович. По нашим оперативным данным, в эту ночь дудаевские боевики должны провести ряд терактов на важнейших, жизнеобеспечивающих объектах республики. А именно, нефтебазы, газопроводы, линии электропередач, заводы, больницы и так далее. И, как я думаю, Кизляр не будет исключением.
          - Спасибо за информацию - думая о чём - то своём Аванесов, машинально попросил:
          - Вы не смогли бы приехать в администрации к 16.00 и выступить по этому вопросу?
          - Я буду.
          - Хорошо. Мы вас будем ждать. До свидания.
          Набирая номер телефона дежурного по администрации города, Юрий Артёмович мысленно составлял план действий на ближайший час.
          - Алло, кто у телефона?
          - Поздняков.
          - Говорит Авнесов. Немедленно соберите всех руководителей города! Его голос приказывал - на 16.00 я назначаю экстренное совещание. Сам я буду через двадцать минут. Выполняйте. - он бросил трубку.
          - Юра, что случилось?  - спросила Лилия Христофоровна мужа выходя из кухни.
          - Не сейчас, Лилюся. - набирая номер директора хлебозавода Кручанова.
          - Алло, прозвучал в трубке жизнерадостный мужской голос.
          - Здорово, Александр Пылыч, это Аванесов. Бери машину и давай ко мне домой. Срочно.
          - Что случилось? - в голосе появились тревожные нотки.
          - Не по телефону. Через пять минут я тебя жду. - строго оборвал собеседника Аванесов, глядя на часы, которые показывали 15.20.
          В 16 часов, ровно минута в минуту, Юрий Артёмович Аванесов, исполняющий обязанности главы города, мэр В.С. Паламарчук и директор коньячного завода В.С. Григорянц, находились в Америке, принимали участие во Всемирном конгрессе виноделов, обратился к собравшимся в его кабинете руководителям.
          - Товарищи, вы все прекрасно знаете, что после ввода федеральных войск в Чечню, Кизляр уже больше года живёт по законам военного времени. Сегодня получена информация, что в эту ночь дудаевские террористы готовят ряд терактов на территории Дагестан, и наш город, как я понимаю, в этом списке стоит не на последнем месте. Сейчас перед вами выступит товарищ Семёнов, командир войсковой оперативной группы, с более полной информацией по этому вопросу.
          - Товарищи - Семёнов поднялся - мне бы хотелось, чтобы вы со всей ответственностью отнеслись к этой тревожной информации. Поймите одно, это не учения. Сейчас мы должны мобилизовать все свои усилия на то, чтобы, не дай Бог, не свершилось худшее. Я правильно говорю, Владимир Иванович? - обратился оратор за поддержкой к начальнику ГОВД.
          - Конечно, правильно. Если мы сейчас не примем меры по усилению охраны города и объектов, обеспечивающих его жизнедеятельность, завтра может быть поздно.
          - А чем вы занимались до этого? - перебил начальника милиции Радион Голубев, главный редактор городской газеты "Кизлярская правда". - Вы, что не знали о том, что Кизляр пограничный город? - его очки, напоминающие глаза стрекозы, уставились на Ганшке.
          - Всё, что было в моих силах, я уже давно сделал.- парировал его выпад начальник милиции. - А вам Радион Иванович, я посоветовал бы не нападать на меня, а помогать. Заняться своим непосредственным делом. На страницах своей газеты рассказывать и объяснять вашим читателям суть настоящего момента, а не печатать поздравления с праздниками зарабатывая на этом деньги.
          Не ожидавший такого удара, который оказался ниже пояса, Голубев замолчал.
          Владимир Иванович, не обращая ни какого внимания на скисшего редактора, продолжил:
          - Прошу всех внимательно меня выслушать и понять. Возможности городского отдела милиции в настоящее время ограничены. И мы не в состоянии обеспечить охрану всех наиважнейших объектов обеспечивающих жизнедеятельность города. Людей и оружия, на троих один пистолет, катастрофически не хватает. Поэтому прошу всех руководителей организовать на своих предприятиях дружины, которые возглавят работники милиции. Это кается в первую очередь, горгаза, нефтебазы, хлебозавода, городских электрических сетей, горводоканала и других.
          - А как же больница? - не выдержав, спросила главный врач городской больницы Татьяна Штемпель.
          - В больницу мы всегда посылали наряд из трёх человек.  Так и будем посылать. Можете не беспокоиться Татьяна Михайловна. Вас мы не бросим. У меня всё.
          - Товарищ Юзиков, как у вас обстоят дела? Вы сирену поставили?
          - Да, Юрий Артёмович. Но пока решили её не включать. Зачем лишний раз народ беспокоить.
          - Но это надо сделать. И чем быстрее, тем лучше.
          - Хорошо. Сегодня же опробуем.
          - А что скажут пограничники?
          - Мои люди находятся на казарменном положении и готовы в любой момент придти на помощь горожанам и жителям Кизлярского и Бабаюртовсого районов.
          - Значит так, товарищи. Подведём итоги нашего совещания - взял слово Аванесов - предлагаю записать в протокол.
          Первое - взять под усиленную охрану милиции 17 наиважнейших объектов города.
          ГУОШ берёт на себя контроль за больницами. Я правильно говорю, товарищ полковник? - обратился он к начальнику штаба.
          - Да. - утвердительно кивнул головой Графов.
          - Второе. Директору горгаза Юзикову в кротчайшие сроки опробовать сирену.
          И третье. Создать на предприятиях дружины самообороны.
          На этом, считаю, наше совещание законченным. И, ещё раз прошу, все службы обеспечивающие деятельность города в нормальном режиме, отнестись к своим обязанностям со всей серьёзностью.
          В первую очередь это касается горгаза - Казаров,  Городских электрических сетей - Синицын, ПОЖКХ  - Рыбак, хлебозавод - Кручанов.
          Надеюсь, что эти люди справятся со своими обязанностями, и не допустят сбоев в работе своих предприятий.
               
                Будни ГОВД.
          Развод в городском отделе внутренних дел начинался без двадцати восемь.
          Сержант милиции Павел Ромащенко, высокий, сероглазый красавец, стоя в строю, не слушал разводящего, вспоминая то, что произошло во время праздников.
          На Рождество, как и полагается, они с женой, накупив подарков, пошли в гости к родителям. После обильного обеда, чего только на столе не было, разбавленного парой стаканчиков прекрасного домашнего вина, они с отцом сели играть в шахматы, предоставив женщинам полную свободу действий.
          Всё было бы ничего, если бы Светлана. Она, то и дело, под любым предлогом, отвлекала его от игры, всем своим видом давая ему понять, что им пора домой.
          Он старался не обращать внимания на её хитрости, но получив от отца очередной мат, вновь и вновь расставлял на доске фигуры, пытаясь отыграться.
          Светлана не выдержав, настенные часы в зале показывали без пяти четыре, подошла к ним и, зло глядя на мужа, напрямую спросила:
          - Паша, ты идёшь домой?
          - Света - в голосе Павла зазвучала просьба, в которой, если брать во внимание интонацию, чувствовался приказ - ты можешь немного потерпеть. И вообще, почему я не могу побыть с родителями столько, сколько я хочу! Может быть, мы с ними видимся в последний раз! Ты к своей мамочке бегаешь каждый день, а я у своих бываю раз в месяц, а то и в два. Тем более, сейчас сестра с дочкой должны придти. И ты прекрасно знаешь, как я люблю свою племянницу.
          От каждого произнесённого слова заключительной фразы его лицо преображалось. Даже сейчас, только от одной мысли о своей любимице, на его лице появилась улыбка.
          А вчера он чувствовал себя на седьмом небе, когда звонкий, как колокольчик, детский голосок, наполнил квартиру родителей нежностью и добротой.
          Но выходка жены, после которой он перестал уважать в ней женщину, затмила, как грозовая туча небо, всё самое светлое, разорвав его душу напополам.
          Поняв, что все её ухищрения ни к чему не приведут, Светлана, как змея, прошипела:
          - Ну, и оставайся! Тебе твоя мамуля нужна больше, чем я. Как я вижу, тебе до одного места, что будет с твоей беременной женой, пока она доберётся домой.
          - Но, тебя же никто не выгоняет - Павел попытался удержать жену - я же не виноват, что ты не можешь найти общий язык с родителями.
          Он попытался заглянуть жене в глаза и отшатнулся. Из её глаз наружу рвался, как из вулкана раскалённая магма, гнев. Это был взгляд Гаргоны, от которого люди превращались в камень.
          Не сказав ни слова, Светлана пулей вылетела в прихожую. Через минуту сильный удар, захлопнувшейся входной двери, как глашатай,  возвестил оставшимся в квартире об её уходе.
          - Сынок, чего это она взбеленилась? Вроде бы всё нормально было. - спросила входящая в зал мать. Она была на кухне и не могла слышать перепалку между молодыми. - Ума не приложу, чего ей не хватает?
          - Жена не лезь - перебил супругу отец - сами разберутся. И взяв чёрного ферзя, эту партию он играл чёрными, объявил:
          - Тебе мат, сынок...
          - Ромащенко - голос капитана Мусаева, как смерч дерево, вырвал его из прошлого и бросил в действительность.
          - Здесь - мгновенно сориентировавшись отозвался Павел.
          - Заступаете старшим наряда по охране центральной районной больницы. Вместе с вами на дежурство заступают сержант Детистов и стажёр Сикачёв. Всё ясно?
          - Так точно, товарищ капитан. - козырнув, отчеканил Ромащенко.
          - И ещё одно, это касается всех - капитан повысил голос - с шестого января  наш отдел приказом начальника, переведён на казарменное положение, в связи с тем, что из Махачкалы пришла шифрограмма о готовящихся на территории Дагестана террористических актах дудаевскими боевиками.
          Приказываю, задерживать всех вызывающих малейшее подозрение граждан и доставлять их в отдел.
          Нарядам, заступившим на охрану объектов обеспечивающих жизнедеятельность города, быть бдительнее вдвое.
          При нападении на наряд или оказании вооружённого сопротивления разрешается применение табельного оружия. Разойдись!
          После развода, который проходил, как обычно, на небольшом пятачке асфальта, брошенным строителями одной из многочисленных ПМК города между зданиями городского суда и ГОВД, сержант Ромащенко направился к дверям ведущим в здание, работников которого боялись, как огня, те, кто, так или иначе, преступил закон.
          О том, что сотрудники милиции едят свой хлеб не зря, говорило всё. И нестройный ряд автомобилей, в котором стояли рядом, и увалень "Запорожец" с престижной иномаркой. И разноязыкая толпа людей ожидающая приёма, чтобы побыстрее решить свои насущные проблемы.
          Проходя мимо, Павел отмечал для себя, что ожидающие делились на группы по языковому и половому признакам.
          Женщины, вызывающе стояли напротив дверей ведущих в РОВД, у сделанного металлического ограждения, тянувшегося по всему периметру здания, выискивая знакомые лица среди сотрудников.
          Мужчины же напротив, старались держаться в тени. Метрах в десяти от выездных ворот кирпичная стена делала своеобразную загогулину, из-за которой было очень удобно наблюдать за всем происходящим у здания ГОВД, оставаясь незамеченным.
          Поздоровавшись с офицерами находящимися в дежурной части, Павел, проскользнув между стеной и решётчатой дверью с электрическим замком, прошёл к окну оружейной комнаты.
          Прапорщик Абдулаев, невысокий, сорокалетний лезгин, с узенькой полоской усов над полными губами сластолюбца, пошутил выдавая ему пистолет:
          - Получай свою пукалку. Я её смазал, почистил. Если что тебя он не подведёт
          - Мансур, может поменяешь на АКМ.
          - Скажи спасибо, что тебе хоть этот достался. АКМ он захотел. Да они у меня на вес золота. Ты же знаешь, что сейчас  у нас с оружием напряжёнка. Половина сотрудников отдела вообще без оружия на дежурство ходят. И ничего.
          - Ну, ладно, ладно Мансур, не кричи, как потерпевший! Давай свою книгу. Распишусь да пойду. А - то ребята уже заждались.
          Через несколько мгновений он присоединился к напарникам. И они бодро зашагали по улице Победы в сторону больницы, самого уязвимого объекта в городе.
               
                Теракт.
          Скрип снега под армейскими ботинками дудаевских боевиков практически был не слышен. Вековые белолистки и акации, росшие вдоль узкой насыпи, не более трёх метров в ширину, как звуконепроницаемая стена, поглощали его.
          Об этой дороге, выходящей к федеральной трассе "Махачкала - Астрахань", знали не многие. Лишь местные охотники да браконьеры пользовались её услугами, чтобы сократить путь или обойти милицейские блок - посты.
          Сооружена эта насыпь была ещё в 1814 году пленными французами, по приказу тогдащнего воеводы, для того, чтобы весной сдерживать воды разливающегося Терка, за что и получила название - французский вал.
          В те далёкие времена "Французский вал" верой и правдой служил терским казакам, защищая Кизляр не только потопа. Очень часто ему приходилось выполнять функции своеобразного бруствера, спасая жизни казаков от пуль, рвавшихся к Кизляру воинствующих абреков из Чечни и ногайских степей.
          Сегодня же он, как Иуда, вывел вооружённых до зубов современных абреков к беззащитному городу.
          До трассы оставалось около двухсот метров, когда из гружёного боеприпасами и взрывчаткой "Урала" вороном полетела команда:
          - Привал.
          Колонна остановилась. Сидящие в кабине Радуев и Исрапилов выпрыгнули на землю. Подозвав к себе водителя, Радуев приказал ему:
          - Немедленно собери командиров групп.
          И не обращая внимания на удаляющегося водителя, продолжил разговор с Исрапиловым, начатый ещё в кабине.
           - Хункер, как ты думаешь, у нас всё получится? - он был ниже Исрапилова на голову, но зная психологию человека, взял себе за правило, всегда смотреть своему собеседнику в глаза. Вот и сейчас он не изменил себе.
          Каким-то образом он оказался одного роста со своим начальником штаба, остановившись на небольшой возвышенности, которой оказался занесённый снегом пенёк.
          Исрапилов, услышав в его словах нерешительность, среагировал молниеносно.
          - Что - то я тебя не узнаю, командир. Ты, что сомневаешься в успехе нашей операции? Не ты ли мне все уши прожужжал два дня назад, когда нас федералы из под Дубовской шуганули. Мы ещё вернёмся! Мы ещё вернёмся! Вот и вернулись.
          Так что, Салман, собери свою волю в кулак, и вперёд. - его, наполненный сарказмом, голос бил по радуевскому я - наотмашь.
          Радуеву, не любившему нотаций, тем более от подчинённых, пришлось проглотить обиду, которая, оставляя в сознании горький след, затаилась на самом донышке его огрубевшей души.
          Исрапилов, заметив направляющихся в их сторону командиров групп, замолчал. Радуев, который в темноте видел плохо, понял это, когда скрип снега под их ногами стал приближаться.
          - Хункер, посмотри, все собрались. - обратился он к Исрапилову, как - будто между ними ничего не произошло.
          - Все. Все. - произнёс подошедший к ним Айдамир -  правда, ещё нет Абакара, командира шатойской группы.
          - Чтож, придётся начинать без него. Надеюсь, что он успеет подойти, пока я буду ставить перед вами ваши задачи, от выполнения которых зависит успех всей операции.
          - Зачем же без меня начинать. Я уже здесь. - сказал стоявший рядом с Мусой, командиром наурского отряда, Абакар, появление которого никто не заметил.
          - Тем лучше. Хункер доставай карту. У кого есть фонарик? - Радуев был таким же, как и прежде. Забыв о минутной слабости, свидетелем которой стал только Исрапилов.
          Первое, и самое главное, захват и уничтожение вертолётной роты, которая базируется на кизлярском аэродроме. Этим займётся группа "Джамаат". Ваха, иди сюда. - командир отряда наёмников присел рядом с ним накорточки - Смотри сюда - палец Радуева ткнул в красный кружок - вот ваша цель. Для связи, ваш позывной - 13.
          - Погоди Салман. Мы, что, на Кизляр идём? - перебил Радуева Абакар.
          - А куда ещё? Конечно, на Кизляр. А ты думал, к тебе на хинкал собрались. - Радуев показушно рассмеялся.
          - Но, в Шатое ты мне говорил совсем другое. - наседал на него Абакар - что мы захватив вертолёты перегоним их в Чечню. И всё.
          - Так и было. - не отказываясь от своих слов, подтвердил Радуев - но президент решил иначе, а спорить с ним, всё - равно, что об стенку головой биться.
          Абакар, поняв, что его обманули. Свистнул. Через минуту его люди плотным кольцом окружили командиров. Одно неосторожное движение и случилось бы не поправимое. Занесённая смертью коса, выжидающе остановилась.
          Исрапилов, хладнокровию которого можно было позавидовать, сделал шаг вперёд:
          - Чего ты хочешь, Абакар?
          - Во - первых, я не люблю, когда меня обманывают, а вы меня обманули. Ведь так? - его рука предусмотрительно легла на цевьё автомата -  А ведь я вам говорил, что мы в Дагестан не пойдём. Потому, что всех моих родственников и не только моих, приютили на своей земле дагестанцы.
          - Но, Кизляр не Дагестан. - вмешался в разговор Айдамир.
          - Ты, видимо, плохо знаешь географию. - парировал его выпад Абакар- И, прошу тебя, не лезь в разговор, который тебя не касается.
          Салман, я не хочу крови, ни вашей, ни нашей. Поэтому, чтобы этого не случилось, мы должны беспрепятственно уйти. Договорились?
          - Хорошо, Абакар, уходите. Но, что ты скажешь, когда мы встретимся у Дудаева.
          - Президент знает мою позиции по этому вопросу. И я надеюсь, что он поймёт меня.
          Уходим. - приказал он своим бойцам. И они растворились в темноте.
          Радуев, который в очередной раз оказался не на высоте, посмотрел на Исрапилова колдующего над картой, сказал:
          - Продолжим. Сулейман, подойди - позвал он брата - твоя задача проникнуть на завод КЭМЗ и выяснить какой заказ они сейчас выполняют. Ясно? Хункер, ты свою задачу знаешь, блокировать воинскую часть, что рядом с больницей. Айдамир, твоя задача состоит в том, чтобы перекрыть движение по мосту через Терек, возле городского базара и забрать, как можно больше заложников из близлежащих многоэтажек. Ты Муса со своим отрядом, нигде не задерживаясь, идёшь к перекрёстку на посёлок Южный, вернее к девятиэтажкам на Циалковского и 40 лет Дагестана. Заложников брать не выше третьего этажа. Я со своей группой жду вас в больнице. Всем понятно? Кстати, с этим Абакаром ос всем из головы вылетело. Мой позывной - Абдулла. У Хункера - Беркут. Сулейман, ты будешь отзываться на Ангела. Айдамир, твой позывной - Буран, а Муса на время операции станет - Тереком. Тебе же Шамиль даём позывной - Трест. В твои обязанности входит добыча транспорта и продуктов. Турпал - Али мы с твоими людьми идём в больницу.
          После выполнения поставленных перед вами задач, все группы, забирая как можно больше заложников, гонят их в больницу. Айдамир,Сулейман и Муса вас это касается в первую очередь. Потому, что вам придётся работать в районах, где расположены многоквартирные дома. Начинаем по моей команде. Рации у всех работают? Если у кого-то барахлят, смените батарейки сейчас.
          - У меня работает. - откликнулся Муса.
          - У меня тоже. - Айдамир включил свою рацию, показывая всем, что она у него на самом деле работает.
          - Сейчас я вам даю пять минут на изучение своего маршрута.
          Командиры ещё раз склонились над развёрнутой на снегу картой.
          - Чтож, давайте помолимся - Радуев посмотрел на часы - сейчас, как раз время утреннего намаза, и да поможет нам Аллах.
          Все, глядя на Радуева, повернулись лицом к востоку и встали на колени.
          Закончив намаз словами - Аллаху Акбар, как и положено у мусульман они закрепили свои слова проведя ладонями сверху вниз по заросшим лицам.
          Через минуту колонна в полной тишине двинулась к трассе.
          Город, огоньки которого, как звёздочки, мерцали вдали, ещё не проснулся. Лёгкий ветерок становился всё сильнее и сильнее, как - будто хотел предупредить горожан о надвигающейся опасности, которую сам не мог остановить.
          Бандиты, вышедшие к объездной дороге, сразу же стали рассредотачиваться. Группа "Джамаат" забрав с собой пулеметы и гранатомёты, ушла в сторону аэродрома. Сулейман Радуев, обходя лежащее перед заводом болото, увёл своих головорезов в сторону КЭМЗа. Аболаев со своим отрядом поспешил к Тереку, чтобы пройдя по берегу,  посадить своих снайперов на крышу, недавно построенной, девятиэтажки.
          Остальным пришлось задержаться у сломавшего "Урала", в котором был весь боезапас.
          Водитель, молодой парень, лет двадцати, бегал вокруг него и приговаривал:
          - Я же говорил, что этот гроб на колёсах, нас подведёт. Вот он и сломался.
          - Что будем делать, Салман? - наблюдая за действиями водителя, который открыв капот машины, продолжал причитать и жаловаться, спросил у Радуева начальник штаба.
          - Ждём пять минут. Может, всё таки, заведёт. Если нет, оставляем караул и уходим.
          Радуев не успел закончить предложение, как два мощных луча света разрезали окружающую их темноту.
          - Всем в кювет. Быстро. - приказал Исрапилов, а сам пошёл на встречу летящему по дороге "Камазу".
          Камазист, увидев стоявшего посередине дороги вооружённого человека, затормозил. Что было огромной ошибкой с его стороны.
          Через минуту, он со связанными руками стоял и наблюдал, как в его "Камаз" из "Урала" перегружали ящики с оружием и взрывчаткой.
          Закончив, бандиты набились в кузов и уехали в сторону города.
          - Хорошо, хоть не убили. - подумал водитель. И проклинаю себя за поспешность, а бандитов. за их беспредел, пошёл в город.
               
                Сообщение агентства "Интерфакс"
          Махачкала. 9 января.
          Ранним утром, во вторник, в дагестанский город Кизляр вошли свыше 200 дудаевских боевиков. - сообщили "Интерфаксу" в МВД Дагестана.
          Они захватили больницу, где удерживают около ста заложников.
          Боевики требуют вывести федеральные войска из Чечни, в противном случае грозятся расстреливать заложников.
          Источник в МВД также сообщил, что боевики обстреливают ж.д вокзал из прилегающих к нему домов из снайперских винтовок. По данным МВД бандгруппу возглавляет зять Джохара Дудаева, Салман Радуев, который заявил, что пришли волки, и они не уйдут, пока Россия не выведет войска из Чечни и всего Северного Кавказа. Он также предупредил о том, что в Веденском районе Чечни сконцентрирована другая боевая группа, численностью до 300 человек, которые в любой момент могут атаковать погранзаставы в Анди, Ботлихе и Агвали, которые находятся на территории Дагестана.
                ***
         
         
                Вещий сон.
         
          Закончив обход в кардиологическом отделении, которое разместилось в правом крыле четвёртого этажа главного корпуса центральной районной  больницы, наряд Павла Ромащенко направился к лифту.
          - Паша, у тебя всё нормально? - спросил командира идущий рядом Саша Детистов.
          - А что? - Павел остановился у двустворчатых дверей, рядом с которыми висела табличка "Лифт", и нажал кнопку вызова.
          - Да, так. Ничего. Просто ты сегодня какой - то не такой. Грустный какой - то. Я тебя хотел ещё раньше спросить об этом, но как - то не решался. Думал, сам отойдёшь. - Взгляд Александра внимательно, от чего веки его глаз прищурились, смотрел на друга.
          - Всякое бывает. - хлопнув его по плечу, отшутился Павел, пытаясь удержать воспоминания, которые, как вода сквозь песок, капля за каплей, стали наполнять его сознание.
          В тот рождественский вечер он не пошёл домой, остался ночевать у родителей. Утром, когда он завтракал мама, присев к столу и глядя на него полными нежности и доброты глазами, вдруг, ни с того, ни с сего, стала рассказывать сон, который видела этой ночью.
          - Паша, какой страшный сон я видела, не дай Бог, - начала она - будто ты идёшь с ребятами по улице, а навстречу вам мужики какие-то. Все грязные, заросшие, да здоровенные, как великаны. И давай они вас бить. Вас трое было, а их видимо, не видимо. Двоих они сразу же куда-то утащили, а ты у одного дубину забрал , да как его по башке ударил. Он как заорёт матом, а ты его ещё раз. Он упал и сразу исчез. Тут на тебя второй налетел. Ты и его дубиной приголубил. Он упал, но не исчез. Потом только, когда они уходили его с собой забрали. А так он всё время у обочины валялся. А вот третий, как ударил тебя сзади по голове, ты и упал.
          Как они бросились на тебя всем скопом, да так избили, что тебя и не узнать было совсем.
          Потом появился самый маленький из них и самый страшный, он, видимо, у них за главного был. Так вот, он взял канистру с бензином и стал тебя поливать. Ты, вдруг, встал, а он тебе говорит - Если убежишь, твоё счастье - а сам из кармана зажигалку достал. Ты как рванул бежать, а он горящую зажигалку тебе в след кинул. И попал всё - таки, гад такой. Ты, как факел вспыхнул и исчез.
          Я как закричу. От крика и проснулась. Лежу вся в поту. Ни рук, ни ног не чувствую. Еле - еле отошла. Потом встала. Прошла в зал. Смотрю, ты спишь. Думаю, ну, слава Богу, спит.
          Ты, уж, там Паша, на работе своей, сильно - то не высовывайся. А-то время нынче такое, что и не посмотрят, кто ты такой. Прибьют и имя не спросят.
          Шум опускающегося лифта вернул его в действительность, но воспоминания, то и дело будоражили его сознание, пока голос Саши Детистова не заставил их уйти окончательно.
          - Сейчас чайку попьём. - сержант Детистов от предвкушения закрыл глаза, как - будто он уже выпил пару бокалов.
           - У меня ещё и конфеты остались. - продолжил тему стажёр, Алексей Сикачёв. - мама перед самым моим уходом в пакет сунула. Пока я обувался, она всё бегала из кухни в прихожую. Говорила:
          - С ребятами чай будете пить, вот они и пригодятся.
          - Беспокойная она у меня. Всё думает, что я маленький.
          - И моя такая же. - поддержал его Александр. - Как сейчас помню своё первое дежурство. Мама меня тогда так нагрузила, как маленького ослика. Как - будто я в наряд не на сутки заступал, а на целую неделю. Ребята надо мной целую неделю смеялись.
          В этот момент лифт, мягко качнувшись, остановился. Его двери, как занавес в театре, с лёгким стуком разошлись в разные стороны.
          Звук разбитого стекла и шум вытаскиваемой из ручек входных дверей цепи, на которую в целях безопасности, закрывали главный корпус больницы на ночь, привлёк их внимание.
          - Эй, кто там беспредельничает? - крикнул Павел и, доставая на ходу пистолет, выскочил из лифта в больничный вестибюль.
          Его напарники бросились вслед за ним.
          Как древнерусские богатыри, встали они на пути врывающихся в больничное здание бандитов.
          - Вы кто такие? Чего вам здесь надо? - бесстрашно, снимая с предохранителя пистолет, крикнул Павел, направляя дуло пистолета в грудь идущего на него боевика.
          - Ты, чё, земляк. Мы же свои. Давай договоримся по-хорошему. - его рот растянувшийся в показной улыбке, был больше похож на оскал матёрого волка. - Ты, сейчас отдашь мне свою пукалку и мы вас отпускаем. Честное слово, всех троих отпустим. - он пригнул голову, как бык, готовясь к решающему броску.
          Но его намерениям не суждено было сбыться.
          - Стоять! - голос старшего наряда был грозен - ещё шаг и я стреляю!
          - Ты меня не пугай, мент поганый. В моих руках и не такие кровью ссали.
          Его руки схватили автомат, но Павел оказался быстрее.
          Две пули, как копьё Георгия Победоносца, поразили его грудь. Амбал, как бы ни веря в случившееся, наклонил голову и стал рассматривать появившиеся на его камуфляже дырки. Потом, видимо, решив убедиться, осторожно потрогал их пальцами правой руки и поднёс ладонь к лицу. Крови на них не было.
          - Ах ты, сука! Ты же мне весь камуфляж испортил!
          Его голос, громкий в начале первой фразы, к концу второго предложения, захрипел. На губах появилась кровавая пена, а на камуфляже в местах пробитых пулями, стали расплываться два бурых пятна.
          Он попытался сделать шаг вперёд и рухнул лицом вниз, забившись в предсмертной агонии.
          Пока эта гора мышц закрывала его, Павел был недосягаем для пуль, лежащих на полу бандитов, но когда она рухнула, он сразу же открыл огонь на поражение, всадив ещё две пули в живот появившемуся в дверях боевику.
          В тот же момент его ногу обожгло, как - будто кто - то прикоснулся к ней раскалённым железом. Невыносимая боль, как всплеск молнии, пронзила тело. Падая, он крикнул:
          - Уходите, я прикрою!
          От сильного удара по голове, сержант Ромащенко потерял сознание. Всё, что происходило потом оставалось в его сознании фрагментами.
          Очнулся он от сильного удара в лицо. Кровь перемешавшаяся с выбитыми зубами заполняла рот, которую он не смог выплюнуть из-за распухших от удара губ. Попытка открыть глаза тоже не увенчалась успехом.
          Кто-то стоявший рядом тоном приказа требовал по чеченски:
          - Ахундо, принесите спирт.
          Через две - три минуты холодная, обжигающая разбитое лицо, жидкость полилась на него.
          - Вставай ментовская рожа!
          Боль от удара ногой в бок, как разряд электрического тока, пронзила всё тело.
          - Вставай сука позорная! Сейчас ты мне за всё заплатишь козёл вонючий! Поднимите его.
          Павел почувствовал, как его подхватили под руки и куда-то потащили. Холодный ветер, ударивший в лицо, подсказал, где он находится.
          - А ну-ка, отпустите его.
          Превозмогая боль, Павел остался стоять. От холодного, пронизывающего ветра его стал бить озноб. Пытаясь справиться с ним, Павел думал только об одном:
          - Не трясись, а то эти уроды подумают, что ты испугался.
          - Чё, холодно стало? - издевался круживший вокруг него, как ворон в ожидании добычи, распоясавшийся бандит.
          - Ни чё, сейчас жарко станет.
          Павел не слушал его, стараясь выстроить свои мысли в стройный ряд, но это ему не удавалось.
          То он просил прощения у жены. То, вдруг, обращался к своей племяннице Аннушке. То, чётко и ясно начинал осознавать безвыходность своего положения, и начинал винить себя:
          - Не надо, не надо было стрелять. Ведь из-за того, что я убил двух бандитов, могут пострадать мои напарники. Я во всём виноват. Вот дурак! Надо было отдать пистолет и всё.
          Но подсознание кричало, твердило обратное:
          - Ты поступил правильно, как настоящий милиционер и гражданин. И не твоя вина в том, что твои родители воспитали тебя таким честным и справедливым.
          Щелчок зажигалки прервал его спор со своим я.
          - Беги, беги сука! - заорал бандит ему в ухо - Беги, если сможешь убежать!
          Как факел вспыхнула пропитанная спиртом милицейская форма. Павел, сработал инстинкт самосохранения, побежал, если сделанные им, через боль, два шага можно назвать бегом, пытаясь освободиться от горящей верхней одежды, но пуля снайпера, ударившая в спину, бросила его на снег.
          Теряя сознание, Павел подумал:
          - А сон-то был вещим, мама.
         
                Сообщение агентства "Интерфакс"
          Грозный. 9 января.
          В составе группы чеченских боевиков вошедшей утром во вторник в г. Кизляр и захватившей там ряд объектов, возможно находится наёмник из Пакистана. Об этом корреспонденту "Интерфакса" стало известно из компетентных источников в правоохранительных органах в Грозном.
          По их данным гражданин Пакистана, чеченец по национальности, по имени Фатх. Он разработал план военной операции боевиков в г. Кизляре.
          О нём известно, что до прибытия в Чечню и участия здесь в боевых действиях, он 5 лет воевал в Афганистане против советских войск.
          Если это действительно подразделение  Фатха, как отмечают источники, костяком его является взвод исламистов из 50 человек, в который входят на ряду с чеченцами граждане иностранных государств, в частности Пакистана и Иордании. Взвод называется "Натбера", что в переводе означает "Дети Ноя".
          Как сказал пресс - секретарь президента России, Сергей Медведев, на брифинге В Кремле, Борис Ельцин расценивает эту акцию дудаевских боевиков, как показатель того, что для них предпочтительнее не путь мирного урегулирования, а язык диверсий и кровавых ультиматумов.
               
                В западне.
          Старенький "ЛАЗ" с цифрой "6" в правом нижнем углу лобового стекла, громыхая и подпрыгивая на вездесущих ямах и колдобинах заметённых выпавшим ночью снегом, спешил по своему маршруту.
          Остановившись у ресторана "Юбилейный" и взяв ещё несколько пассажиров, переполненный автобус покатил по 40 лет Дагестана в сторону больницы. У воинской части остановка не была предусмотрена, но прапорщик, молодой парень лет тридцати, упросил водителя остановиться.
          Рассчитавшись за проезд, он вышел и ничего не подозревая, направился к КПП откуда ему навстречу спешили двое военных с автоматами в руках.
          Один из них подбежал к автобусу и заорал водителю:
          - Туда нельзя! Разворачивай! Разворачивай к чёртовой матери свою колымагу! Чечены напали! Давай быстрее! Развернувшись он схватил прапорщика и прикрывая его своим телом, потащил к КПП.
          Второй стреляя в сторону пятиэтажки, расположившейся напротив воинской части, прикрывал их.
           Водитель, ценив ситуацию, насколько позволяли технические возможности "ЛАЗа" развернул автобус и помчался назад.
          Лидия Николаевна Щенникова, медсестра  городской стоматологической поликлиники, не много располневшая к своим годам женщина, со следами былой красоты на лице, узнав о нападении чеченцев на город, как-то сразу внутренне собралась.
          - Коли написано на роду умереть мне в этот день, то надо постараться принять смерть по человечески. Муж, как - будто специально вчера баню истопил. Будто знал чёртушка, что сегодня случится должно. Побыстрее бы домой добраться, да закрыть все двери на замок, чтобы эти нохчи поганые в дом не залезли...
          Бег её мыслей прервал мужик, стоявший в проходе, так как свободных сидячих мест в автобусе не было, вдруг, заорал басом:
          - Валерка, давай, жми на всю катушку!
          Но уйти от предначертанной судьбы невозможно, ни пешком, ни на автобусе.
          Порой, это удаётся только тем, кто родился в рубашке, но таких в автобусе не оказалось.
          Участь пассажиров была решена на перекрёстке улиц Хорошева и Багратиона.
          Молодой, чернявый парень в камуфляже, без каких - либо знаков различия, поднял вверх руку с автоматом, останавливая автобус.
          Водителю ничего не оставалось, как только подчиниться этому жесту.
          - Ты знаешь, где находится больница? - спросил он шофёра, войдя в автобус.
          - Мы только что оттуда, ответил ничего непонимающий водитель.
          - Значит так. Сейчас, не открывая дверей и нигде не останавливаясь, мы едем туда. И повернувшись лицом к пассажирам, громко, чтобы слышали все, добавил с угрозой:
          - Вы взяты в заложники по приказу командующего войсками северо - западного направления республики Ичкерия полковника Салмана Радуева. Те, кто попытается бежать или оказать сопротивление будут убиты на месте. Поэтому, все мои команды должны выполняться безпрекословно. Я ясно выразился?
          Он, не дожидаясь ответа, вновь повернулся к водителю.
          - Лично тебе шеф будет очень плохо, если хоть один пассажир покинет своё место. Ты понял меня? Я сейчас выйду, а ты закроешь двери и следу вон за тем белым "Москвичом".
          Он вышел.
          Валера Калинин, с досадой ударил кулаком по рулю и зло выругался. И превращая автобус в "воронок" закрыл двери. Обречённо вздохнув он включил первую передачу и поехал за "москвичом", который объезжая ямы усеявшие Хорошева медленно ехал в сторону улицы "Победа".
          В салоне автобуса, как бывает перед бурей, повисла тишина, которая давила своей тяжестью на психику оказавшихся в западне людей, заставляя их мысли метаться из крайности в крайность, как табун взбесившихся лошадей.
          Автобус остановился возле больницы. К нему сразу же бросилось несколько человек в масках. Самый высокий из них влетел в салон первым, и скомандовал:
          - Выходим! Быстро, быстро выходим!
          - А нас не убьют? - Прошепелявила сидящая на местах для инвалидов древняя старушка.
          - Не должны. Но, если ты будешь много говорить, это может произойти в любой момент. - наклонившись к её уху заорал бандит.
          Старушка, в руках которой была её постоянная спутница и помощница, палка, недолго думая, замахнулась на него.
          - А ты не ори на меня, чёрт косопузый! Сейчас, как дам по башке. Будешь знать, как с бабами воевать да над безоружными изгаляться. Смелый какой выискался. Поди, вон, с солдатиками повоюй, а я посмотрю на тебя.
          Не ожидавший такого поворота бандит, в целях самосохранения, поначалу отпрянул в сторону. Но, придя в себя, схватил старушку за руку и притянув к себе зашипел:
          - Ты вобла сушёная, ещё раз позволишь себе такое, я не посмотрю, что ты слишком старая. Я из тебя решето сделаю. Поняла? Кикимора болотная. А сейчас, давай, выметайся, лахудра трухлявая. - И он с силой потащил старушку к выходу.
          - Ты, что делаешь, изверг проклятый! - Вступилась за старушку сидевшая рядом женщина. - Она же тебе в бабушки годится!
          - А ты не выступай, женщина. - Он вытолкнул старушку из автобуса. - Хочешь её примеру последовать? - Его руки потянулись к защитнице.
          - Не лапай, не твоя. А выйти я и сама смогу, без твоей помощи.
          Она встала, и презрительно глядя на бандита, гордо вышла из автобуса.
          Подняв лежащую на земле старушку, она, поддерживая её под руку, пошла вместе с ней в больницу.
          Лидия Николаевна, сжимая в руках свою сумочку, спустившись из автобуса, быстро, насколько ей позволяла её полнота, направилась к главному корпусу.
          В фойе всех обыскали, и двое сопровождающих, то и дело покрикивая, повели всех на верх.
          Отделение неврологии, занимавшее правое крыло четвёртого этажа, было забито людьми до отказа.
          У окон выходящих на улицу Победа дежурили снайпера и автоматчики, готовые в любую минуту открыть стрельбу.
          Она опустилась на пол, рядом с женщиной моложе её лет на двадцать, которая ни говоря ни слова, подвинулась освобождая для неё место.
          Прижавшись к стене, Лидия Николаевна испытала такое унижение, какого ей  не приходилось испытывать никогда в жизни.
           Ей было стыдно за себя, за женщину, сидящую рядом, за кизлярцев оказавшихся в таком положении, как и она, за Дагестан, за Россию, которую кучка горлопанов превратила из Великой Державы в попрошайку. Было обидно до слёз, за могучую и легендарную российскую армию, разгромившую в пух и прах фашистскую Германию в 45-м, но сегодня не смогла справиться с маленькой Чечнёй. 
          Боевик, идущий к выходу, походя мимо неё, высокомерно - презрительно бросил:
          - Ну, как мать, хорошо быть в заложниках на старости лет? - Жестоко удари своими словами по её самолюбию.
          Лидия Николаевна бросив на него взгляд, в который она постаралась вложить  всю свою злость и ненависть, промолчала. Посчитав, что с таким дерьмом разговаривать, значит унизить своё достоинство. Хотя изнутри наружу рванулось - Посмотрела бы я на тебя гад, если бы на моём месте сидела твоя мать.
          Из холла, где был установлен телевизор, который забрали в одной из палат, донеслись звуки знакомой мелодии. Начиналась программа "Вести".
          Боевик, который только что издевался над Лидией Николаевной, крикнул:
          - Смотрите и слушайте, как ваши болтуны вам врать будут! - Он показушно рассмеялся.
          Женщина, возле которой он стоял, решительно встала.
          - Эй! Тебя здесь для чего поставили? - Её голос, наполненный гневом и превосходством, полетел по коридору. - Нас охранять? Вот и охраняй! А-то разошёлся, как петух в курятнике. То к одной женщине пристаёшь, то к другой, а у самого под маской не голова, а пустая кастрюля. Будь на твоём месте, кто поумнее, он бы помолчал. Смотрите и слушайте, говоришь, а сам орёшь, как потерпевший. Вот придёт старший, я ему всё расскажу. - Она отошла к стене и опёрлась на неё спиной, вызывающе сложив руки под мощной грудью.
          Её слова произвели нужное действие. Голос диктора, которому больше ничего не мешало, заполнил отделение.
          - Сегодня, 9 января, дудаевские боевики совершили террористический акт в дагестанском городе Кизляре. Ворвавшись ранним утром в город они захватили центральную больницу, роддом, ж.д вокзал и железнодорожную больницу. Они удерживают в них около четырёхсот заложников. Руководство республики принимает все меры по налаживанию переговоров с бандитами. С этого момента мы будем держать вас в курсе событий. Смотрите нас в начале каждого часа.
          На улице загремели выстрелы. Лидия Николаевна вжавшись в стену, мысленно повторяла, одно и то же, - Что же с нами будет? Что же с нами будет?
                Сообщение агентства "Интерфакс"
          В город Кизляр, захваченный чеченскими боевиками, переброшены спецподразделения внутренних войск, сообщил представитель командующего ВВ МВД РФ.
          Дислоцированные в городе подразделение внутренних войск охраняющее войсковую оперативную группу, с самого утра ведёт бой с террористами, которые контролируют ряд объектов города, в том числе и больницу.
                Настоящий мужчина.
         
          Ещё с вечера Ахмед Саламов, главный врач стоматологической поликлиники города, поставил будильник, который прослужил ему верой и правдой лет десять, на четыре тридцать утра. В назначенное время верный товарищ разбудил хозяина звонкой трелью.
          Поднявшись, Ахмед Джахбарович, первым делом прекратил песню друга. Потом, чтобы окончательно разогнать сонное состояние, сделал несколько физических упражнений, и пошёл в ванную.
          Побрившись и ополоснув лицо холодной водой, Саламов окончательно проснулся.
          Позавтракав тем, что нашёл в холодильнике, он быстро оделся, взял лежащую на трюмо папку с документами и вышел из квартиры. Заперев дверь, на всякий случай, на два замка, он спустился по лестнице и вышел на улицу.
          За ночь подморозило. Хруст замёрзшей грязи под ногами радовал слух. Ещё перед новогодними праздниками, в первый раз, за последние пять-шесть лет, в Дагестане выпал снег и наступила настоящая зима.
          Где-то в районе гаражей, вдруг, завыли собаки, да так жалобно, что переходивший улицу Победы Ахмед Джахбарович, невольно, подумал: - Кто сегодня умрёт, если уже не умер.
          Открыв входную дверь в поликлинику он, первым делом отключил сигнализацию и позвонил дежурному вневедомственной охраны, чтобы снять здание поликлиники с охраны. Пройдя в свой кабинет он опустил своё, начинающее полнеть тело, в кресло, и принялся за составление годового отчёта, который завтра он должен был отвезти в Махачкалу.
          Увлёкшись работой, он не обратил внимания на то, что где-то недалеко прозвучали короткие автоматные очереди.
          - Кто-то никак не может попрощаться с праздниками. Не отрываясь от работы, подумал он.
          Взглянув на часы висевшие на стене, которые показывали половину шестого утра, Ахмед Джахбарович снова с головой окунулся в работу. Но это продолжалось не долго. Заверещавший телефон заставил его вздрогнуть от неожиданности: - Кто бы это мог быть, в такую рань? - снимая трубку чертыхнулся он.
          - Ахмед, это я.
          - Что случилось Ханика? - услышав голос жены Саламов резко поменял тон, из недовольного и резкого его голос стал нежным и внимательным.
          - Возле нашего подъезда стоит "Рафик", который привёз военных. Они бегают по подъезду и стреляют. Ломают двери квартир и выгоняют людей на улицу. Что нам делать? - кричал в трубке голос жены.
          - Успокойся Ханика и слушай меня внимательно. Хотя нет, позови-ка лучше сына.
          Жена, видимо, не отняла трубку телефона от головы, так как  хорошо было слышно как она позвала сына:
          - Адиль, иди  отец зовёт.
          - Что папа?- услышал он набирающий мужскую тональность юношеский голос сына.
          - Адиль, слушай меня внимательно. Возьми оба ружья и патроны к ним, ты знаешь где они лежат, и, если будут ломиться к нам в квартиру, стреляй. Ты понял меня сын? Дверь никому не открывайте. Стреляй через двери. Ты понял сын? - ещё раз переспросил он Адиля.
          - Хорошо. Я всё понял.
          Ахмед Джахбарович не сомневался в том, что его сын сможет постоять за честь своей семьи.
          А в это время возле дом за номером 93 по улице Победы, бандиты изощрялись в стрельбе по окнам и лоджиям. В 16 квартире, выстрелом через дверь, был убит племянник заведующего реанимационным отделением Кизлярской городской больницы, Рашида Алиева, Мурад Алиев. Ему было всего 27 лет. Вечером он пришёл в гости к отцу и остался ночевать. Пуля застала его сидящим в зале на диване.
          Дверь квартиры Саламовых трещала под ударами прикладов автоматов, но не поддавалась. Отборная ругань и угрозы были слышны даже на улице. Приказы: - Саламов, жидовская морда, открывай! - не имели успеха.
          В этот момент, кто-то с верхнего этажа дал автоматную очередь. С криками "на верху омоновцы"! боевики покинули подъезд. У одного из них в руке была граната с выдернутой чекой, от которой он сразу же избавился, бросив её в лоджию квартиры Никитенко. Раздавшийся взрыв поверг в ужас жильцов дома. А налётчики, сев в поджидавший их "Рафик", быстро уехали.
          Минут через пять после того, как бандиты покинули двор, в квартиру Саламовых постучали.
          - Ханика, Адиль, откройте. Это я, Шамиль Мутаев. - послышался из-за двери знакомый голос прокурора Кизлярского района, который был самым близким другом семьи Саламовых, а с Ахмедом Джахбаровичем их связывала двадцатилетняя дружба.
          Впустив в квартиру Шамиля, мать и сын засыпали его вопросами.
          - Что происходит, Шамиль? Кто эти люди? Чего им надо было от нас? Почему они устроили такую стрельбу?
          - Успокойтесь. Сейчас всё расскажу. На город напали бандиты из Чечни. Точно ещё не знаю, но, по-моему, захвачена городская больница. Потому, что там идёт большое движение. Сейчас вы пойдёте к нам домой, я вас сам туда провожу, и будете находиться там столько сколько нужно. Пока эта ситуация не будет разрешена. Всё понятно? Быстро одевайтесь и пошли. Времени очень мало.
          Проводив семью друга к себе домой, и сдав их из рук в руки своей жене, Шамиль, не раздумывая, пошёл в стоматологическую поликлинику.
          А Саламов зря времени не терял. Действовал.
          Связавшись по телефону с главой администрации Кизлярского района, Степановым, который находился в этот момент дома, он, из короткого разговора с ним понял, что Владимир Ильич не владеет информацией о происходящем в городе.
          Зная о том, что руководитель города, Вячеслав Паламарчук, находится в Америке, где принимает участие в правительственной делегации, Ахмед Джахбарович набрал номер исполняющего его обязанности первого заместителя Аванесова.
          - Алло. Юрий Артёмович, это Саламов беспокоит.
          - Здравствуйте. Что у вас там в "Черёмушках" происходит? Мне сейчас звонил Ванюшкин, говорит, что бандиты из Чечни больницу захватили. Так ли это?
          - Да. Они хватают людей идущих на работу и сгоняют их в больницу. Что делать Юрий Артёмович? Чем я могу помочь? Ведь многие не знают, что на город напали, а рабочий день начнётся через двадцать минут.
          - Ориентируйтесь по обстановке, попросил его Аванесов, дав тем самым Саламову свободу действий, и положил трубку.
          Пока Саламов разговаривал с Аванесовым, наблюдая из окна кабинета за происходящим на улице, мимо, в сторону захваченной больницы, прошли две женщины.
          - Их надо остановить - искоркой мелькнула в его сознании мысль. Бросив трубку. Он выбежал на улицу.
          - Женщины, женщины, остановитесь!
          Потребовал Ахмед Джахбарович от спешащих на работу женщин.
          - Чего тебе надо мужик? - Смело глядя в лицо подбежавшего к ним Саламова, спросила та, что была помоложе.
          - Вы куда собрались?
          - На работу. А что, что-нибудь случилось?
          Ответ и вопрос прозвучали одновременно. Неприязнь и осторожность написанная на лицах женщин, постепенно уступала место заинтересованности.
          - Какая работа! Вы что не слышите, что в городе происходит?
          В это время со стороны воинской части заговорил пулемёт. Его низкое та-та-та резануло по ушам. В ответ ему тенорами запели автоматы.
          - Садись! - заорал Саламов.
          Схватив обеих женщин за плечи, он всем своим весом пригнул их к земле, при этом пытаясь хоть как-то прикрыть их своим телом. Не много выждав, Ахмед Джахбарович скомандовал:
          - Быстро в поликлинику!
          Второй раз приказывать не пришлось. Женщины, как две горные газели, мигом влетели в здание. За ними поспешил и Саламов.
          Женщины были так напуганы, что просто тряслись от страха. Их зрачки глаз от только что пережитого, стали размером с  монету достоинством в три копейки. Рты беззвучно открывались и закрывались, как у выброшенной на сушу рыбы, а на белых, как простыни, лицах застыл ужас.
          Немного придя в себя и успокоившись та, что по старше, спросила:
          - Что происходит? Объясните вы нам, наконец, или нет?
           Ахмед Джахбарович, зная, что все женщины в первую очередь думают сердцем, а не головой, решил потянуть время.
          - Давайте сначала пройдём в мой кабинет, там и поговорим.
          Выбора у женщин не было, а любопытство и обстоятельства взяли верх  над всеми остальными инстинктами.
           Усадив женщин на мягкий диван Ахмед Джахбарович, поудобнее, уселся в своё кресло, но так, чтобы видеть происходящее на улице, и только после этого рассказал женщинам о создавшейся обстановке в городе.
          Реакция женщин была, как и предполагал Саламов, однозначной.
          - Мы идём по домам.
          - Ну, уж нет, мои хорошие- закрывая своим не маленьким телом дверной проём, остановил их Ахмед Джахбарович - Вы будете находиться здесь до тех пор, пока я не буду уверен в том, что на улице вам ничего не угрожает.
         
                Сообщение агентства "Интерфакс"
           Махачкала. 9 января.
          Ранним утром, во вторник, в дагестанский город Кизляр вошли свыше 200 дудаевских боевиков. - сообщили "Интерфаксу" в МВД Дагестана.
          Они захватили больницу, где удерживают более тысячи заложников. Боевики требуют вывести федеральные войска из Чечни. В противном случае, они грозятся расстрелять  всех заложников.
          Источник в МВД также сообщил, что боевики обстреливают ж.д вокзал из прилегающих к нему домов из снайперских винтовок. По данным МВД бандгруппу возглавляет зять Джохара Дудаева, Салман Радуев, который заявил, что пришли волки, и они не уйдут, пока Россия не выведет войска из Чечни и всего Северного Кавказа. Он также предупредил о том, что в Веденском районе Чечни сконцентрирована другая боевая группа, численностью до 300 человек, которые в любой момент могут атаковать погранзаставы в Анди, Ботлихе и Агвали, которые находятся на территории Дагестана.
               
                Первые раненные.
          Шамиль Мутаев подходил к городской стоматологической больнице когда его догнала Вера Гавриловна Моргунова, которая работала заместителем руководителя Кизлярского района.
          - Здравствуйте Шамиль. Вы куда направляетесь? - Поравнявшись с ним, спросила она.
          - Сюда, Вера Гавриловна. - пропуская её вперёд, указал собеседник на раскрытые двери поликлиники ответил Мутаев.
          - Боже мой - взволнованно продолжала она, идя по коридору к кабинету главного врача - вы представляете, что творят эти гады. Врываются в квартиры и, не дав людям даже одеться, выгоняют их на мороз, а потом, как баранов, гонят в больницу.
          Тех, кто оказывает сопротивление, расстреливают на месте.
          Войдя в кабинет, в котором уже находилось человек пятнадцать, мужчин и женщин, они направились к столу, из-за которого к ним на встречу спешил Саламов.
          - Ахмед Джахбарович, здравствуйте. Требуется срочная медицинская помощь. - Вера Гавриловна, как всегда была категорична и прямолинейна. - По адресу, Махачкалинская 8 лежат двое раненых. Один из них милиционер. По-моему, он ранен в живот и в ноги. У второго задето плечо.
          Ахмед Джахбарович, ни говоря ни слова, стал собираться. Открыв сервант, в котором у него хранился неприкосновенный запас бинтов и необходимых лекарств, о соответствующих государственных медикаментах в поликлинике уже давно забыли, положил всё в пакет и одел свой белый халат, медика.
          - Я готов. Пошли.
          Выходя из кабинета, он обратился к одному из мужчин:
          - До моего прихода остаёшься за меня. Если будут звонить по телефону, отвечай, что я ушёл к раненым. И ещё одно, если хотите жить, на улицу не выходить.
          Не прощаясь, он вышел из кабинета. Подойдя к дверям ведущим на улицу, возле которых его ожидали Мутаев и Моргунова, Саламов, не останавливаясь, первым вышел на улицу.
          Пули, вгрызаясь в стены домов над их головами, осыпали их кирпичной крошкой. Понимая, что стоять на одном месте нельзя, они, то приседая, то падая на землю, короткими перебежками, добрались до перекрёстка улиц Победы и 40 лет Дагестана. Оставалось самое малое и трудное, перебежать Махачкалинскую, которая начиналась, именно, здесь. Риск быть убитыми был очень высок.
          Укрывшись в первом подъезде дома, где находилась парикмахерская, они, выждав пока стихнет перестрелка, сделали рывок. Перебежав улицу в самом узком месте и, миновав маленький базарчик, через минуту они были на месте. 
          Раненый милиционер лежал возле первого подъезда дома № 2. Он был без сознания. Подбежав к нему, Саламов сразу же взялся за дело. Присев на корточки он, чтобы обеспечить доступ к ранам, начал расстёгивать пропитанный кровью милицейский бушлат. Затем, достав из кармана халата скальпель, он разрезал оставшуюся одежду. Оголив грудь и живот раненого, он увидел, четыре кровоточащих отверстия, одно из которых было в области печени.
          - Мне нужен спирт или водка, чтобы продезинфицировать раны. - сказал он вслух, доставая из пакета марлевые тампоны, которые сразу же приложил к ранам, пытаясь остановить кровь.
          Шамиль Алиевич, поняв его просьбу ушёл в дом, а Вера Гавриловна перевязывала другого раненого.
          Вернувшись, Мутаев принёс с собой литровую бутылку водки и простынь.
          - Может, пригодится.
          - Конечно. - Обрадовано ответил ему Ахмед Джахбарович - о простыне я как-то не подумал.
          Протерев водкой места вокруг ран а потом обильно пропитав ей марлю, он наложил этот спиртовой компресс на живот раненого, и с помощью Мутаева и Моргуновой, которые приподняли тело, перетянул живот простынёй.
          От боли или от холода раненый пришёл в себя. Его слабый голос прошептал:
          - Доктор, у меня немеют ноги.
          - Сейчас, сейчас, посмотрим. - Участливо ответил Саламов. - Потерпи ещё не много.
          Стараясь, как можно меньше причинять боль раненому, он поднял штанины его форменных брюк выше колена.
          Обе ноги были перебиты пулями и держались только на своих мышцах.
          Пока Ахмед Джахбарович перевязывал их, Шамиль Алиевич и Вера Гавриловна, пытаясь, хоть на минуту, отвлечь раненого от плохих мыслей, разговаривали с ним.
          - Как тебя зовут? - Взяв тампон и вытирая ему лицо, спросила Моргунова.
          - Серкеров, Эрнест Серкеров. Работаю в горотделе. - Ему было тяжело говорить, и он замолчал. Но, уже через минуту, собравшись с силами, спросил:
          - Доктор, а я буду жить? - В его вопросе была надежда.
          Саламову ничего не оставалось, как только поддержать его в этом стремлении.
          - Конечно. Мы ещё на твоей свадьбе погуляем. Сейчас мы тебя в больницу отвезём. Там тебя быстро на ноги поставят.
          - Шамиль Алиевич, иди-ка сюда. - Попросил он Мутаева.
          Отведя прокурора района в сторону Саламов, не терпящим возражения голосом, негромко, почти шопотом, попросил друга:
          - Срочно нужна машина, иначе мы его потеряем. - И показывая на раненого глазами, добавил - слишком большая потеря крови, а одна из пуль сидит в печени. Нужна срочная операция.
          Слушая его, Шамиль Алиевич осматривал двор. Возле одного из домов он увидел стоящую "Ниву".
          - Кажется, у нас есть машина. - радостно сказал он Саламову, и поспешил к ней.
          Машина оказалась не закрытой. Вырвав из замка зажигания провода он, как заправский автоэлектрик, соединил концы.
          Машина завелась с пол-оборота. Подъехав, как можно ближе, к месту, где лежал раненый, он открыл заднюю дверь. Затем выбросив заднее сидение, которое оказалось не прикрученным,
          Освободившееся место свободно приняло тело раненого милиционера. Рядом с водителем сел раненый в плечо житель села Косякино.
          - Куда везти? - спросил Мутаев, садясь за руль.
          - Вези в железнодорожную больницу. Знаешь, где она находиться? По Победе и поМахачкалинской вам не проехать. Езжайте по окружной, через Аверьяновку. Другого пути нет.
          - Хорошо.
          Друзья обменялись рукопожатием. Дверца машины захлопнулась, и она мягко тронулась. Тем же самым путём Саламов и Моргунова вернулись в стоматологическую поликлинику.
         
                Достойный отпор.
         
           В доме, по адресу, Лермонтова № 42, ещё спали, когда началась интенсивная стрельба из стрелкового оружия в районе моста через Терек и взметнувшейся к небу девятиэтажки.
          Хозяин дома, Магомед-Камиль Муртазалиевич Кадыров, управляющий коммерческого банка "Кизлярский" проснувшись от непонятного шума на улице, лёжа в кровати, какое-то время прислушивался к нему.
          Поняв, что на улице творится что-то неладно, схватив висевшие на стуле брюки и свитер, быстро оделся.
          Ласково, чтобы не напугать, он разбудил жену, которая чему-то
          улыбаясь, досматривала свой, видимо, хороший сон.
          - Абидат, одевайся и иди к детям.
          - Что случилось, Камиль? - она недовольно потянула на себя одеяло.
          Не отвечая на её вопрос, Камиль быстро вышел из комнаты.
          В комнатах, где спали дети, было тихо.
          Спустившись по лестнице на первый этаж Камиль, так звали его только друзья, направился к входным дверям дома. Одев чёрную дублёнку, единственную в Кизляре, купил по случаю в Москве, и натянув на ноги зимние, тёплые полусапожки, он вышел во внутренний двор.
          Два охранника из службы безопасности банка, с автоматами наперевес, спешили к железным воротам, в которые кто-то сильно стучал.
          - Камиль, открой! - раздался за воротами голос брата, который работал у него начальником охраны банка.
          Он жил с семьёй в девятиэтажке, и при первых выстрелах, захватив с собой оружие, бросился в дом брата, захватив с собой ещё одного работника банка, Ахмеда, который жил в его подъезде, но этажом ниже.
          - Откройте. - приказал охранникам Камиль.
          Увидев влетевших во двор взволнованных Магомед - Расула и Ахмеда он, забыв поздороваться, спросил:
          - Что происходит?
          - Кажется "чехи" напали на город.  - Пыхтя, как паровоз,  от стайерской скорости, ответил брат.
          Его растрёпанный вид говорил сам за себя. В чёрных, как чернослив, глазах, застыл один вопрос "Что будем делать?". Пальцы ни на секунду не выпускали из рук висевший на шее автомат. Отдышавшись, он нервно закурил. Сделав пару затяжек и немного успокоившись, он спросил у Камиля:
          - Брат, ты нашим - звонил?
          Камиль, приводя в порядок свои мысли, которые метались по сознанию, как машины по трассе, не ответил ему. Но, через минуту, как полководец на поле боя, принял решение.
          - Быстро звони на Орджоникидзе, чтобы все кто там есть, захватив с собой оружие, как пули из твоего автомата, летели сюда. Будем защищаться. Просто так, эти твари в мой дом не войдут.
          Его, как у брата глаза, метали молнии.
          Подбежав к одному из охранников он, забрав у него автомат, грозно рыкнул, как лев, вышедший на охоту.
          - Мы ещё посмотрим кто кого. Наркоши сраные! Кизляр, это не Москва, которая платит вам дань, как вассал своему сюзерену. Здесь вы получите то, что давно должны были получить - дырку в голове, через которую вытечет вся ваша поганая кровь.
          Дагестанцы, не тот народ, который можно покорить силой!
          Передёрнув затвор автомата, он побежал к воротам. За ним, не отставая ни на шаг, побежали остальные.
          - Эй! Меня подождите! - крикнул им вдогон вышедший из дома Магомед - Расул. И пустился догонять свою команду.
          На улице они, убедившись в том, что им ничего не угрожает, быстро соорудили из привезённых шлакоблоков подобие дзота, для того, чтобы на первых порах, без ущерба для себя, оказать достойный отпор налётчикам.
          Магомед - Камиль был воспитан своим отцом так, как это было заведено в их семье ещё прадедом, воевавшим с немцем ещё в первую мировую войну. Отец Муртазали, очень часто повторял одну его мысль: - Противник, пусть он будет сильнее тебя втрое, должен получить сдачи, иначе он сядет тебе на голову.
          Этот принцип сработал и сейчас.
          Перекрыв улицу оставшимися блоками бригада из пяти человек стала поджидать своих родственников, отстреливаясь от ищущих лёгкой поживы радуевских боевиков.
          Дождавшись своих, Камиль взяв с собой брата бросился к девятиэтажке. Пробравшись незамеченными к дому, на котором сидел снайпер, они вошли в нужный подъезд.
          Увидев выбитые двери квартир первого этажа Магомед - Расул, прыгая через две, а порой и через три ступеньки убегающей вверх лестницы, стал быстро подниматься на третий этаж, где находилась его квартира.
          Он забыл обо всём. Одна единственный вопрос, как удар молота,  тяжело стучал в голове - Что с семьёй? Что с семьёй?
          Камиль, не много отставший от него, не потерял  самообладания. Соблюдая все меры предосторожности, поднимался вслед за ним. Ему оставалось преодолеть один лестничный пролёт, когда он услышал отборный, русский мат, который, как лава из вулкана, вырвался на свободу, сломав все преграды на своём пути, которые долгие годы ставили учителя и родители в сознании Магомед - Расула.
          Поднявшись на площадку третьего этажа, Камиль понял, почему так сильно ругался его брат.
          Двери всех квартир были выбиты или расстреляны в том месте, где находился замок. Пустые дверные проёмы безмолвно кричали о том, что здесь произошло полтора часа назад. Камиль, сжав в карманах кулаки, вошёл в квартиру брата, по которой, как разъярённый зверь, метался Магомед - Расул.
          - Эти козлы, всех забрали, даже детей! Я уже всю квартиру обшарил. Никого нет. Что будем делать, Камиль? Они же их убьют! Надо действовать! Что ты встал, как столб у дороги! - забыв о субординации, заорал он на брата, стоявшего посередине зала.
          - Да не ори ты. Дай подумать. - прикрикнул на него Камиль. - Я тоже могу орать. А что от этого изменится? Ничего.
          - Чего тут думать! Шевелиться надо, а не думать! - Вновь заорал Магомед - Расул, как муэдзин, подбегая к окну.
          - Слушай сюда - голос Камиля приказывал - Во - первых, не ори, как баба на базаре, у которой украли кошелёк. Во - вторых, найди молоток и гвозди. И в-третьих, собери всё самое ценное, деньги, золото, аппаратуру, всё, что мы с тобой сможем унести. Ты понял?
          - А молоток с гвоздями зачем? - Удивлённо спросил Магомед - Расул.
          - Чтобы двери в квартиру забить. - ухмыльнулся Камиль.
          От этих слов Магомед - Расул пришёл в себя, и заметался по квартире, собирая, всё самое дорогое.
          Через пять минут они, петляя, как зайцы, бежали к дому Камиля.
         
          У каждого города есть своя судьба, которая передаётся ему с потом и кровью человека основавшего его. И чем большим авторитетом и уважением пользовался его родитель среди людей, тем красивее и многолюднее будет город в будущем.
          Но если город был основан, как крепость, то ему предстоит весь свой век периодически находиться в осаде, отражать набеги и нападения недругов, а защищать его честь и достоинство, будут руководители, которых он сам себе выберет.
           И, до сих пор, на протяжение более двух веков Кизляром руководят люди, характер которых сродни великому градоначальнику и его основателю генерал - аншефу русской армии, Василию Яковлевичу Левашову.
          Тех, кто по воле случая или по иронии судьбы занимал кресло городского головы без его разрешения, город не принимал.
          Он начинал болеть. Приходить в запустение. Его былая красота начинала увядать, как осенью цветы и деревья.
          Его стены, крыши, потолки, каждый камень мостовых и тротуаров начинали кричать, скрипеть, падать. И это происходило до тех пор, пока в кресло городского головы не садился человек, который был угоден городу.
         
                Голова и город.
         
          Председатель городского собрания , Александр Вуколович Шевцов,  проснулся в это утро раньше обычного. Его, ещё не проснувшееся сознание никак не хотело просыпаться, а тем более понимать, что происходит на улице. Но, стоявшая у окна жена, своей просьбой, разбудила его окончательно.
          - Шевцов- она всегда называла его по фамилии - иди сюда. Смотри, что в больнице твориться.
          Четырёхэтажное здание родильного дома и прилегающая к нему территория прекрасно просматривались из квартиры Шевцовых, находившейся на третьем этаже многоквартирного дома в самом начале улицы 40 лет Дагестана.
           В больнице происходило что-то невероятное. За свои 52 года жизни Александр Вуколович видел многое, но такое в первый раз.
          Панорама, представшая перед его глазами, первоначально, напоминала кадры из второсортного американского боевика, которые  заполонили Россию с началом перестройки.
          Но, рассвет, медленно и уверенно, разгоняющий ночные сумерки, с каждой минутой, как - будто наводил объектив видеокамеры, делал её реальнее, открывая глазам то, что  ещё секунду назад скрывала ночь.
          Первое, что бросилось в глаза подошедшему к окну Александру Вуколовичу, были два огромных факела в районе аэродрома, зарево от которых кровавыми бликами играло на стёклах окон близлежащих домов.
          Следы от трассирующих пуль, как ножом, разрезали на куски мирное небо над Кизляром, неся с собой унижение и смерть его жителям.
          Здание роддома напоминало собой улей, в который ворвались шершни. Почти во всех окнах горел свет, а по занавескам метались женские и мужские тени.
          Одни женщины выходили сами, взяв с собой самое дорогое, своё дитя, другие, как голубки, не думая о себе, пытались оказать сопротивление, но грубая сила брала верх.
          Остановившийся возле дома старенький "Пазик" привлёк его внимание.
          Из автобуса стали выпрыгивать люди с автоматами. Чёрные маски и камуфляжная форма делали их бойцами федеральных сил, но слова команд произнесённых по чеченски, спугнули возникшее сравнение.
          Старший группы, расставил в проходах между домами по два человека, тем самым занял самые выгодные позиции и перекрыл все пути к спасению жильцам этого микрорайона, который образовывали улицы Сулеймана Стальского и 40 лет Дагестана.   
          Этот манёвр чеченских налётчиков наглядно показал, что непрошенные гости хорошо обучены и знают своё дело от и до.
          Александр Вуколович, продолжая наблюдать за происходящим на улице, сказал жене:
          - Дай телефон.
          Быстро набрав номер домашнего телефона Аванесова, исполняющего обязанности руководителя города он, не отрывал взгляда от группы людей, которых бандиты, крича и стреляя в воздух, гнали в больницу, передавая от дома к дому, как эстафетную палочку.
          - Алло, алло. Юрий Артёмович ты в курсе, что на город напали чеченские боевики?
          - Да. Недавно Саламов звонил.
          - У меня на глазах, только что провели группу людей в больницу. Вот ещё одну гонят.
          - Ты откуда звонишь? - Прекратил его негодование Аванесов.
          - Из дома.
          - Сможешь выбраться и приехать в администрацию? Я сейчас туда иду.
          - Нет. Наш дом, как и все остальные, блокирован бандитами.
          - Что будем делать: - Армянский акцент в голосе Аванесова стал сильнее. Так происходило всегда, когда он сильно нервничал или волновался.
          - Давай, сделаем так. Ты сейчас идёшь в милицию и занимаешься организацией по защите города, а я постараюсь связаться с Махачкалой.
          Набирая знакомый номер спецсвязи, Александр Вуколович постоянно думал об одном, почему этот теракт стал возможен? Где в руководстве города была сделана ошибка?
          Телефон в Махачкале ответил не сразу. Но когда в трубке зазвучал знакомый, с хрипотцой, уверенный голос премьер - министра, Александр Вуколович был спокоен, как никогда.
          - Здравстуйте Абдуразак Морданович, Шевцов из Кизляра беспокоит.
          - Здравствуй Александр Вуколович. Чего в такую рань разбудил? Что-нибудь случилось?
          - Не то слово, случилось, Абдуразак Морданович. Ещё хуже. Чеченцы напали на город. - В голосе Шевцова появилась неприятная дрожь. - Они захватили центральную больницу в "Черёмушках" и сгоняют туда людей из близлежащих домов.
          - Как это напали?! Вы чем там занимаетесь? Паламарчук, перед тем, как улететь в Америку, докладывал мне, что ситуация под контролем. - Голос в трубке стал резким и строгим. - Стоило ему улететь, как в городе чёрт знает что начинает твориться. То мафиозники разборки начинают, то убьют кого - нибудь, а сейчас ещё хлеще - чеченцы напали. Сразу чувствуется, что хозяина нет в городе. Ты откуда звонишь?
          - Из дома.
          - А почему до сих пор не в администрации?
          - Так наш дом блокирован бандитами.
          - А Аванесов где?
          - Я, прежде чем вам позвонить, разговаривал с ним. Думаю, что сейчас он уже в администрации. Если его там не будет, то в милиции вы его точно найдёте. Вернее всего, что он там штаб обороны города организует.
          - Хорошо. Приедем, разберёмся. Ты, смотри, сильно не высовывайся. С чеченцами мы как-нибудь вопросы порешаем, а вот тебя потерять не желательно. - Более дружелюбно закончил разговор Мирзабеков.
          Положив трубку, Александр Вуколович задумчиво опустился на диван. Вдруг, его слух уловил громыхающие каблуками по лестнице шаги. Кто быстро поднимался. 
          Подойдя к входной двери, он прислушался. Шаги остановились на их лестничной площадке.
          - В этом доме много брать не будем. - загудел, как гудок парохода, один из бандитов.
          - А почему? - Спросил его молодой, ещё не сформировавшийся тенорок.
          - Ты видел на площадке четвёртого этажа крышку гроба?
          - Видел. Ну, и что?
          - А то, что это очень плохая примета. Если в доме покойник, а ты забираешь из него что-нибудь или кого - нибудь, то тебя, в скором времени, ожидает тоже самое. Понял?
          - Сейчас понял. Надо наших предупредить об этом, а то накличут по незнанию беду на свою голову.
          Голоса стали стихать по мере того, как их хозяева спускались вниз.
          Телефон, молчавший до сих пор, как - будто знал, что пока за дверью стоят бандиты трезвонить не надо, мелодичной трелью напомнил о себе.
          Трубку подняла жена, всё ещё стоявшая у окна, за которым царили набирающий силу рассвет, холодный, промозглый ветер и бандиты.
          - Алло, квартира Шевцовых. Саша это тебя спрашивают.
          - Здравствуйте Магомед - Салих Магомедович.
          - Что там у вас происходит? - голос министра по национальной политике Дагестана, Гусаева, был наполнен участием и сопереживанием.
          - Чеченцы напали на город. Захватили больницу и сгоняют туда заложников. Был бой в районе аэродрома, так как оттуда доносилась частая стрельба и несколько мощных взрвов.
          - Какова обстановка в городе сейчас?
          - Я не в курсе. Наш дом блокирован.
          - А Аванесов где?
          - Должен быть в милиции. Там находится штаб по обороне города.
          - Ну, хорошо. Надеюсь, что ещё увидимся. - в телефонной трубке послышались короткие гудки.
          Александр Вуколович  не стал ложить трубку на её привычное место, а просто нажал на клавишу отбоя. И сразу же набрал номер служебного телефона начальника городского отдела милиции.
          Трубку на том конце провода сняли сразу.
          - Начальник милиции слушает.
          - Владимир Иванович, Шевцов беспокоит. Меня интересует обстановка в городе сложившаяся на данный момент.
          - В настоящее время силами городского и районного отделов милиции, чтобы не допустить проникновения бандитов в старую часть города, блокированы все мосты через Терек. Все предприятия, от которых зависитжизнедеятельность города взяты под усиленную охрану. Ждём подкрепления из Тарумовского и Бабаюртовского райотделов. Надеюсь, что к восьми часам утра они будут здесь. На всех предприятиях, в срочном порядке, формируются боевые дружины.
          - Потери личного состава есть? - Участливо спросил городской голова.
          - На этот час у меня нет никакой информации об этом, но душа болит за ребят, которые дежурили в эту ночь в больнице. Пока оттуда никаких известий не поступало.
          - А как ведут себя горожане?
          - Очень стойко и мужественно. На Лермонтова Кадыров со своими людьми отстреливаются. Почти всю улицу отстояли. В "Черёмушках", сейчас Саламов звонил, кто-то из жителей его дома, шуганул этих сволочей из автомата. Короче, у кого есть возможность чем защищаться, те обороняются.
          - Спасибо. Хоть одна радостная весть за сегодняшнее утро. Сам сижу в квартире, как в клетке. Дом блокирован. Людей на моих глазах в больницу гонят, а я даже пальцем пошевелить не могу, чтобы им помочь. - В голосе Шевцова смешались гнев и боль, недовольство и безысходность.
          - Извините, мне пора. Пока.
          - Пока. - Задумчиво произнёс Александр Вуколович.
          Обдумывая только что полученную информацию он, воспитанный родителями в духе интернационализма, был горд за кизлярских мужчин взявших в руки оружие, чтобы защитить свой город от обнаглевших бандитов.
          С какой бы радостью он сейчас поблагодарил бы Камиля Кадырова и других, только за то, что они оказались настоящими мужиками, которые не спасовали, не ударились в панику, а встретили врага твёрдо и мужественно, с гордо поднятой головой. Тем самым исполнив завет самого достойного из сынов Кизляра, Петра Ивановича Багратиона "Сам умри, но Родины и чести не отдавай никому".
          Он был сейчас готов отдать всё, лишь бы оказаться рядом с ними. Но город не хотел этого и сделал всё, чтобы предупредить вынужденные шаги председателя городского собрания.
          За два с лишним столетия город научился предугадывать грядущие события, которые должны были произойти на его территории, и заблаговременно готовился к ним.
          Энергия, которую он излучал на протяжение последнего месяца, была только отрицательной. Многие, кто её чувствовал, спешно покидали Кизляр. Уезжали к родным, знакомым, к чёрту на кулички, лишь бы переждать, пересидеть надвигающуюся на город беду.
          До сегодняшнего дня город лихорадило и трясло, как больного эпилепсией.
          Воздух вместо кислорода был наполнен ненавистью, агрессией, злом и нервозностью. Такие понятия, как доброта и справедливость, уважение и порядочность были забыты людьми - на прочь. Каждый думал только о себе, забывая о тех, кто находился рядом.
          Но вот пришла беда, которая объединила людей. Заставила их вспомнить о взаимовыручке и интернационализме, о дружбе и верности, о чести и достоинстве.
          Александр Вуколович, по своей натуре был больше аналитиком и теоретиком, чем практиком. Он, прежде всего, пытался понять то, о чём, практически не говорилось, что пряталось и скрывалось за словоблудием и красноречием.
          Вот и сейчас, просмотрев очередной выпуск "Вести", он попытался найти ответы на ряд интересующих его вопросов, на которые в ближайшем будущем ему придётся отвечать перед руководством республики.
          - Почему теракт стал возможен, хотя о его подготовке знали все? Где был допущен просчёт в мероприятиях по его предотвращению? Почему были не лооценены моральные и духовные качества Дудаева и его окружения?
          Его рассуждения, выстраивающиеся в стройный, логический ряд, прервала пулемётно - автоматная стрельба раздавшаяся в районе небольшого стихийного базарчика, расположившегося напротив больницы.
          - Не ужели, наши пошли на штурм? - подумал Шевцов и бросился к окну. В это время вновь зазвонил телефон.
          Снимая трубку, он почувствовал какое-то внутреннее напряжение, которое возникало у него всякий раз, когда ему предстоял разговор с кем-нибудь из руководства республики.
          - Алло. Здравствуйте. Не ложите трубку, сейчас с вами будет говорить Председатель Государственного Совета Республики Дагестан. Сообщил ему женский голос.
          В трубке что-то щёлкнуло и, строгий, обеспокоенный голос Магомедали Магомедовича Магомедова, спросил:
          - Что там у вас в Кизляре происходит?
          - Чеченские бандиты захватили центральную больницу. Они в рываются в дома и квартиры, забирают мирных граждан в заложники и под стархом смерти гонят туда. Я лично видел, как они прогнали в больницу четыре группы заложников.
          - Вы имеете какую - нибудь информацию?
          - Да. Весь личный состав городского и районного отделов милиции брошены на блокирование и уничтожение банды. К восьми часам утра должно прибыть подкрепление из Тарумовского и Бабаюртовского райотделов. В данный момент идёт интенсивная стрельба в районе батальона внутренних войск, который расположен рядом с больницей.
          Александр Вуколович,на сколько позволял телефонный провод поднёс трубку телефона к окну. В этот момент на улице прогремел мощный взрыв а стрельба из стрелкового оружия стала ещё сильнее.
          - Слышите, Магомедали Магомедович?
          - Да. Похоже, крутая каша у вас заваривается. Ждите. Мы выезжаем.
          Короткие гудки раздавшиеся в телефонной трубке, дали понять, что разговор окончен.
          Медленно, как - будто сожалея, Шевцов положил трубку на место. И сел на диван.
          - Шевцов, что с тобой? - забеспокоилась жена.
          - Ничего. Всё хорошо. Магомедов звонил. Они выезжают.
         
                Безысходность.
          
          Проснувшись в начале пятого утра, он так и не смог уснуть. В это время года его, приученный за двадцать лет работы в ЗПЭС, к бесснным ночам организм ставил свои условия. И, Магомедазиз Юсупович Хаппалаев, директор Затеречных электрических сетей, не стал ему противиться.
          Чтобы разогнать вялость оставленную сном он, натянув на себя спортивные брюки футболку, сделал несколько физических упражнений.
          Побрившись и ополоснув холодной водой, до пояса, крепкое, сильное тело Магомедазиз сняв с вешалки махровое полотенце, с удовольствием растёр им тело, до красна.
          Стремясь, как можно меньше шуметь, чтобы не разбудить пятнадцатилетнюю дочь Зулейху, спящую в своей комнате, он прошёл в кухню. Стакан кефира и вчерашняя булочка заменили ему завтрак. Помыв и убрав за собой посуду, Хаппалаев вернулся в свою комнату.
          Какое-то, нехорошее предчувствие не давало сосредоточиться на чём -то одном. Взяв с полки книгу, он, не прочитав и пяти строк, отложил её.
          Прозвучавшие не вдалеке два мощных взрыва заставили его выйти на балкон.
          - Чтобы это могло быть? - Спросил сам себя Магомед - Азиз, вглядываясь в темноту двора, который образовывали три пятиэтажки стоявшие особняком от домов частного сектора трёх улиц Герцена, Свердлова и Фронтовиков.
          Его внимание привлёк заехавший и остановившийся под балконом "Рафик", из которого выскакивали вооружённые люди в камуфляже. Стоявший возле машины человек в маске и с автоматом на шее, показывая на подъезды домов, отдавал короткие команды, которые беспрекословно выполнялись.
          - Это, что, учения? - задал себе очередной вопрос Хаппалаев.
          Пытаясь найти на него ответ, он стал более внимательно следить за действиями незваных гостей.
          В это время во двор влетели ещё два "Жигулёнка", из которых, как горох из стручка, выскакивали точно так же одетые люди с оружием. Чеченский язык, интонации которого он прекрасно знал, резанул ухо. В сознании родилось подозрение, которое с каждой секундой превращалось в уверенность, что в Кизляре в это утро происходит тоже самое, что произошло полгода назад в городе - побратиме, Будёновске, куда он возил гуманитарную помощь от братьев кизлярцев, даже не предполагая, что политики сидящие в Москве, могут наступить на одни и те же грабли дважды.
          "Ведь все прекрасно знали, что нельзя во время военных действий уходить с территории врага не завершив начатого" - думал Магомед - Азиз Юсупович, доставая из платяного шкафа двустволку и набитый до отказа патронташ.
          И во всём виноваты Горбачёв с Ельциным. Первый развалили Союз, а второй продал Россию за доллары Западу. Дожились, что люди в своей стране от страха трясутся. Дудаев в Грозном воздух испортил, а им в Москве кажется, что пушки по Кремлю бьют. Политики сраные. Фу, аж дышать трудно стало...
          Он прошёл к окну и осторожно приоткрыл форточку. Морозный воздух не много, охладил его разгорячённую голову и он, с ружьём в руках, метнулся к входной двери.
          В подъезде было шумно от топота ног и криков бандитов:
          - Выходите добровольно! С вами ничего плохого не случиться! Кто будет сопротивляться, будет убит на месте. - и, как - будто в подтверждение, прозвучали первые выстрелы.
          Инстинктивно сжавшись, как стальная пружина, которая в любое мгновение могла распрямиться, Магомед - Азиз Юсупович с ружьём в руках, стоял, вжавшись в стену, возле дверей, через которые всё, что происходило в подъезде, было хорошо слышно.
          Кто-то спускавшийся с верхнего этажа остановился возле его дверей его квартиры. Одиночный выстрел из автомата, пуля от которого пробила дверь и вонзилась в пол в полуметре от его ног, прозвучал, как гром среди ясного неба.
          Подождав, видимо прислушиваясь к тому, что происходит в квартире, бандит стал спускаться, крикнув кому-то, по русски:
          - У меня пусто. У тебя как?
          - Да, вроде бы тоже никого. - ответил ему неокрепший баритон, в котором чувствовалось напряжение.
          - А на верху наших, больше нет? - задал вопрос тот, который только что прострелил входную дверь квартиры







Хаппалаевых и его соседей.
          - Нет.
          - Ну, тогда пошли.
          Бандиты, переговариваясь и над чем-то смеясь, стали спускаться.
          Не выпуская из рук ружья, Хаппалаев бросился к окну,
           выходящему во двор.
          Во дворе царил хаос. Бандиты, орудуя прикладами автоматов, сгоняли, выгнанных из домов людей в середину двора. Построив их в колонну по сорок - пятьдесят человек угоняли их по улице Герцена в сторону улицы Победа. Наблюдая за происходящим и понимая безвыходность создавшегося положения - Один в поле не воин - Магомед - Азиз Юсупович, мысленно посылал на головы бандитов все возможные проклятия, которые он знал на лакском и русском языках: - Что же вы делаете, гады! В чём перед вами провинились простые люди, которые делились с вами последним куском хлеба? В чём они виноваты? В том, что Дудаев спелся с прозападными правозащитниками в Москве и устроил этот фарс в угоду Западу, чтобы отделить Кавказ от России. А может в том, что к руководству страной пришли люди, не понимающие в этом деле ничего, люди которым хаос в России только на руку. И они стремятся сделать всё возможное, это время продолжалось, как можно дольше, стараясь урвать кусок пожирнее.
          Когда вам хвост прижали наши войска, сразу же вспомнили о правах человека. А сами, что творите? Нет, вам это даром не пройдёт. Вы ещё заплаите по нашим счетам своей кровью. Шакалы. Грязные, вонючие шакалы...
          - Папа, что происходит? Почему стреляют? - по комнате, направляясь к нему, шла его дочь, Зулейха.
          - Зулейха, доченька, не шуми. - Неведомое до сих пор чувство страха, при одной только мысли, что могло бы произойти, если бы бандиты ворвались в квартиру, пронизывало его тело, как разряд тока. Усадив её на диван, он опустился рядом.
          - Доченька, слушай меня внимательно. На город напали чеченские боевики. В наших домах они забрали в заложники многих жильцов. Чтобы этого не случилось с нами надо, самое главное не открывать двери и не зажигать свет. От тебя требуется, первое - сидеть, как мышка в норке, в своей комнате и при первых же попытках, кого бы то ни было, проникнуть в нашу квартиру, спрятаться за кровать. Ты меня поняла?
          - А ты, папа, что будешь делать, стрелять?
          Вопрос, который мог задать только взрослый человек, тем более мужчина, застал отца врасплох. Внимательно вглядевшись в лицо дочери, Магомед - Азиз Юсупович, до сих пор считавший её маленькой девочкой, понял, что сильно ошибался. Перед ним сидела знающая себе цену девушка.
          - Что я буду делать, это не твоя забота, дочь  - в его голосе зазвучали строгие нотки - ты должна сделать то, что я тебе сказал. Ясно? - закончив этими словами разговор с дочерью, он встал и вышел из комнаты.
          Вернувшись к окну, которое стало для него на какое - то время наблюдательным пунктом, Хаппалаев увидел в свете утра, набравшего к восьми часам силу, незабываемую картину.
          Бандиты спешили. Не обращая внимания на крики детей и плач женщин они, подталкивая их в спины дулами автоматов, гнали их к кучке людей стоявших по середине двора.
          Ничего не понимающие люди, кутаясь в свои, не по сезону, одежды от пронизывающего, холодного, январского ветра, стояли с высоко поднятыми головами. Мужчины образовали наружное кольцо, стараясь прикрыть собой женщин и детей находящихся внутри него.
          Один из бандитов, по всей видимости старший,  перекрывая своим мощным голосом, детские крики и женский плач, крикнул:
          - Сулейман, Радуев. Всё. Уходим.
          Бородач не высокого роста, вооружённый до зубов, махнул рукой.
          - Пошли.
          Бандиты, окружив колонну плотным кольцом, погнали людей по Фронтовиков в сторону больницы.
          Магомед - Азиз Юсупович, прислонив к подоконнику ненужное ружьё, схватился за трубку телефона, возобновил свои попытки дозвониться хоть до кого - нибудь. На работу, в военкомат, в администрацию, в ГОВД. Но телефон молчал, как рыба. Тогда он решил связаться со своими знакомыми и соседями. Набирая номера телефонов, которые он знал наизусть, Хаппалаев всеми фибрами своей души желал услышать в трубке знакомые голоса. Но связи не было. Тогда он решил воспользоваться служебной рацией. Включив её, он вызвал дежурного диспетчера.
          - Алло. Кто говорит? - услышал он искажённый динамиком рации голос Анатолия Свечкарёва, который был на смене.
          - Это Хаппалаев говорит. Как там у вас дела? Оборудование работает нормально? Сбоев подачи электроэнергии в город не было?
          - - Пока всё хорошо. Аварий на линиях не было. Оборудование работает нормально. Электроэнергию в город подаём в полном объёме. - ответил дежурный. - А что у вас в "Черёмушках" творится?
          - Чечены напали, будь они не ладны! Сообщи об этом в милицию, администрацию и всех наших предупреди, чтобы сюда ни шагу. Они сейчас были в нашем дворе и в ПМК Петрова.
          - В Это время связь прервалась. Но уже через секунду мужской голос с чеченским акцентом, по всей видимости редко говоривший по-русски, прогундосил:
          - Эй, ты, ишо будешь болтать, я тебя найду и прикончу. Понял, да?
          Хаппалаев не поверил своим ушам, но, переключив рацию, ответил.
          - Ты г на палочке! Ты кому это сказал, ишак не доделанный! Если ты такой смелый выходи один, как у нас в Дагестане принято. Чего замолчал? Кишка слаба? Может душком слабоват? Вам Дудаев так мозги запудрил, что вы женщин и детей с мужчинами начали путать, да на сонных, безоружных людей нападать можете, когда у вас автоматы в руках. Герои долбанные.
          Магомед - Азиз увидев, что на рации загорелась зелёная лампочка, переключился на приём.
          - Из динамика вырвался трёхэтажный мат с угрозами вперемешку, которые он не стал слушать, а сразу же переключился на вызов:
          - Я так и думал, что ты трус! Что вы не мужчины, а тряпки. Вам только с женщинами да детьми воевать, а на большее вас не хватает, вонючки! Как увидите мужчин сразу же прячетесь за своих, крикливых женщин.
          Поняв, что взаимные оскорбления могут продолжаться до бесконечности, Магомед - Азиз Юсупович хотел продолжить разговор с диспетчером, но радиоэфир был наполнен помехами. Наблюдая за тем, что происходит во дворе, он мучительно искал в сознании ответы на возникающие вопросы:
          - Что же делать? Почему это разбойное нападение стало возможным? По чьей халатности страдают невинные граждане мирного города? Ведь органы должны были знать о готовящемся теракте? И никто не принял это всерьёз. Никто не принял надлежащих мер, чтобы предотвратить его. Надо действовать! От того, что я буду сидеть в этой каменной клетке и заниматься самоедством, ничего не изменится. По - моему, самое главное, что нужно сделать сейчас, это переписать фамилии всех, кто попал сегодня в заложники.
          Приняв это, с его точки зрения, единственно правильное решение, Хаппалаев взяв со стола ручку и выдернув из только что начатой пачки писчей бумаги несколько листов, вошёл в комнату дочери:
          - Зулейха, я иду делать перепись людей из наших домов, которых бандиты забрали в заложники. Ты остаёшься дома. Я очень тебя прошу, ни кому не открывать двери. Занимайся домашними делами. Готовь обед. Приберись в квартире. В общем, делай то, чем вы с мамой занимались в обычное время. Хорошо? А я в свою очередь, обещаю, вернуться побыстрее. Всё. Я пошёл.
          Поцеловав дочь, он, взяв с собой ключи от квартиры, вышел на лестничную площадку. Захлопнув простреленную дверь, Хаппалаев стал спускаться по лестнице. 
               
                Договор, дороже денег.
         
          В кабинете главного врача городской стоматологической поликлиники творилось, что не вообразимое. Находившиеся здесь в нём люди, оказавшиеся здесь по воле случая, рассказывали друг другу, невероятно, страшные истории о том, что творили боевики в городе.
          - Казалось, будто сама смерть сошла с небес, и машет своей косой - говорила полная, лет шестидесяти аварка, сидящей рядом с ней на диване русской женщине её возраста. - Представляешь, Проснулась я , а на улице такая стрельба стоит, что у меня с перепугу уши заложило. Я вскочила с кровати. Зажгла свет. И к окну. Представляешь, а? Дура набитая! Хорошо до окна добежать не успела, а то точно бы сейчас лежала убитая.
          - А чё случилось? - вопросительно глядя на собеседницу, спросила её соседка по дивану.
          - Как чё случилось? - закудахтала аварка. Она говорила быстро, съедая окончания слов так, что разобрать бивший из её рта фонтан слов было, практически невозможно. - Не успела я до окна дойти, как мимо меня осы зажужжали. Я же ещё не проснулась. Ну, и давай от них руками отмахиваться...
          - Поднять -то подняли, а разбудить забыли. - Всепонимающе вставила русская.
          - Ну, и я говорю. Гляжу, а в стенах дырки стали появляться и штукатурка с потолка сыпаться стала...
          Её рассказ был прерван приходом Саламова и Моргуновой, увидев которых все, кто находился в кабинете замолчали, как бы ожидая нового рассказа о зверствах бандитов.
          - Как там, на улице? - Спросил Веру Гавриловну главный редактор местной телестудии "Прометей" Камиль Омаров.
          - Плохо. Только что двоих раненных отправили в железнодорожную больницу. Как сказал Ахмед, один из них, очень тяжёлый. Может не выжить. - ответила Моргунова.
          Они говорили в полголоса, но, судя по выражению лиц людей находящихся  в кабинете, её рассказ услышали все.
          И без того худое лицо Камиля, от этой новости как-то осунолось. Щёки покрытые двухдневной щетиной, ещё больше опали, а великоватый для его лица нос, казалось, стал ещё длиннее. Этот, на первый взгляд, физически слабый человек, обладал огромной энергией и приличным запасом знаний. В его голове было столько идей, от которых, как лампочки в домах, зажигалось желание воплотить их в жизнь.
          С Саламовым они были знакомы давно, но большой дружбы между ними не было.
          А между тем, Ахмед Джахбарович, крутил и крутил диск рабочего телефона, набирая, по очереди, все номера больничных и городских телефонов, но всё было тщетно.
          В очередной раз вернув аппарату его молчащую голову Саламов, в сердцах воскликнул:
          - Вах, так бывает?
          - Что случилось, Ахмед Джахбарович? - как стрелы из лука, полетели,  из разных уголков  кабинета вопросы, перегоняя друг друга и отличаясь произнесённой интонацией и тембром голоса.
          - Связи нет. - Его нервы не выдержали и он сорвался:
          - Чёрт знает что происходит! Никому нельзя дозвониться! Думал, хоть в больницу дозвонюсь! Там тоже тишина. Единственный раз, с утра сумел поймать дома Авнесова и всё.
          Его возмущение прервала трель телефонного звонка.
          Схватив трубку, Саламов, бесцеремонно рявкнул:
          - Тихо! - и его левая рука замерла над головой, как будто призывая всех замолчать.
          - Алло. Кто говорит? - он поплотнее прижал к уху самый нужный в этот момент предмет, из которого рвался взволнованный женский голос:
          - Это говорит Шарипат, медсестра хирургического отделения.
          - Шарипат, как вы там?
          - Пока, вроде бы, ничего. Но в больнице очень много людей, особенно женщин и детей. Среди них есть раненые. Поэтому меня попросил один из боевиков, чтобы я связалась с кем - нибудь из начальства, чтобы в больницу немедленно прислали медикаменты и продукты. Вот я вам и звоню.
          - Шарипат, а рядом есть кто-нибудь из боевиков? - моментально среагировал Саламов.
          - Да.
          - Дай ему трубку.
          - Через минуту, мужской голос с явно выраженным чеченским акцентом, нагло спросил:
          - Чего ты хотел?
          - Ассалам Аллейкум! - в голове у Ахмеда Джахбаровича, как бывает в трудную минуту, молниеносно созрел план. И он, не обращая внимания на хамство собеседника, начал воплощать его в жизнь.
          - Ассалам Аллейкум! - ответила трубка. Саламов ещё не знал, что так отвечают на приветствие только ваххабиты. Посчитав эти слова за насмешку, он пропустил их мимо ушей.
          - С вами говорит главный врач городской, стоматологической поликлиники, бывший депутат Верховного Совета республики Дагестан, Ахмед Саламов.
          - Ну, и что дальше? - отвечавший издевался.
          - Вы не могли бы пригласить к телефону вашего командира для того, чтобы мы смогли с ним обговорить детали передачи вам медикаментов и продуктов.
          Последняя фраза, видимо, сыграла положительную роль, и тон собеседника изменился:
          - Хорошо. - буркнул он, и в трубке на несколько минут пропал его голос, но было слышно другое. И Ахмед Саламов дал бы многое, чтобы этого больше не слышать никогда.
          В промежутках между пулемётными и автоматными очередями телефонная трубка плакала и кричала детскими и женскими голосами, от чего горячая, аварская кровь закипала в жилах от справедливого гнева. Но разум старого, прошедшего хорошую школу полтика не давал эмоциям взять верх над собой.
          Хоть он и ожидал, но голос, напоминающий крканье ворона, прозвучал неожиданно.
          - Командующий войсками Северо - Восточного направления республики Ичкерия, полковник, Салман Радуев слушает.
          - Ассалам Аллейкум, Салман! Я могу так тебя называть - взяв дружеский тон себе на  в союзники, начал разговор Саламов, но на ты не перешёл. - С вами говорит главный врач городской стоматологической поликлиники, бывший депутат Верховного Совета республики Дагестан, Ахмед Саламов. Мне передали вашу просьбу о доставке в больницу медикаментов и продуктов питания. Я правильно понял?
          - Не просьбу, а требование! - прервал его Радуев.
          - Хорошо, полковник. Пусть будет по вашему, как - будто извиняясь, и в тоже время перехватывая инициативу согласился с ним главный стоматолог города. - Но мне бы хотелось знать, как мы это сможем выполнить. Ведь к больнице невозможно подойти. Твои ребята сразу же пристрелят меня, как зайца, который неосторожно высунул голову из-за пенька. - через силу пошутил Саламов.
          Шутка, по всей видимости, понравилась главарю. И он, самодовольно, ответил:
          - Правильно думаешь, Ахмед.
          Саламов понял, что Радуев клюнул, и сразу же предложил:
          - Если хочешь, мы можем сейчас встретиться и обговорить все детали. За одно, я запишу все ваши требования и составлю список требуемых вам медикаментов и продуктов, а когда приедут руководители республики, я им всё передам. Хорошо? 
          - Договорились, Ахмед. У тебя пятнадцать минут. Сейчас на моих часах без десяти десять. Пять минут одиннадцатого ты должен быть здесь. Кстати, как тебя узнают мои люди?
          - Я буду одет в белый халат. - Ахмед Джахбарович хотел положить трубку, но стоявший рядом, как прикованный,  Камиль Омаров, вдруг, сказал:
          - Я иду с тобой Ахмед, и никто не сможет мне запретить это сделать это.
          - Салман, а можно со мной придёт корреспондент местного телевидения, не став спорить с Камилём, спросил Саламов у Радуева.
          - Хорошо. Пусть приходит. - согласился Радуев и положил трубку.
          - Вера Гавриловна, - обратился Саламов к Моргуновой, стоявшей у окна - остаёшься, за старшего. Если, что закроешь поликлинику.
          Достав из кармана связку ключей, он положил её на стол и молча вышел. За ним, ни говоря ни слова, как ниточка за иголочкой, последовал Камиль.
          По улице Победы, по которой им предстояло идти к больнице, как бы соревнуясь со свистящими над их головами пулями, метался холодный, пронизывающий на сквозь, январский ветер. Преодолевая его сопротивление они, прижимаясь к стенам домов стали пробираться к перекрёстку.
          - Ахмед, - обратился к Саламову до сих пор молчавший Камиль - как ты думаешь, что нас ожидает в больнице? Не получится так, что мы окажемся в ловушке и займём место среди заложников?
          Не много подумав и разогнав сомнения, которые заронил в его голову своим вопросом Камиль, Ахмед Джахбарович ответил своему спутнику:
          - Я не думаю, что Радуев пойдёт на это. Ему нужны медикаменты и продукты, а кроме нас ему их никто не принесёт. А нам нужно, как можно быстрее освободить заложников. Сейчас для этого есть предпосылки, и я по полной воспользуюсь этой возможностью. Для меня сейчас самое главное - это их освобождение. И я, как умею, постараюсь им помочь.
          А знаешь ли ты Камиль, что существуют люди не желающие умирать? А я, знаю. Полтора часа назад я видел глаза раненого в живот милиционера, Серкерова, который истекая кровью, задавал мне один и тот же вопрос: - Доктор, я буду жить? И тогда я понял, что обязан приложить весь свой жизненный опыт, всю силу своего ума, весь свой профессионализм для освобождения заложников. И я, так или иначе, это сделаю.
          Саламов , поняв, что в его словах слишком много пафоса, замолчал. Он, вдруг, почувствовал, что во рту пересохло.
          - А кто вас научил всему этому? - переходя на вы, спросил Камиль.
          - Человеческое горе. - не задумываясь ответил Ахмед Джахбарович, продолжая путь.- Скажи Камиль, а тебя то, что понуждает впутываться в эту историю?
          - Если быть честным, то правдивое освещение настоящего момента. Потому, что власти города не сделали ничего, чтобы этого не случилось.
          Они вновь замолчали. Начиналось самое страшное. Им предстояло миновать перекрёсток и пройти простреливаемый с обеих сторон участок пути ведущий к центральному входу больницы.
          Вероятность быть убитыми возрастала с каждым шагом, но страха не было. Наоборот, появилось чувство гордости и значимости, которые вели их к намеченной цели.
          Шагая по знакомой пешеходной дорожке Ахмед Джахбарович искал в своей голове ответ на один вопрос, который не давал ему покоя с того момента, когда он положил телефонную трубку после разговора с Радуевым.
          - Как вести переговоры? С чего начать, чтобы завоевать его доверие? Ведь зло существующее в мире, почти всегда является результатом невежества. И любая добрая воля может причинить столько же вреда, как и злая, если эта добрая воля недостаточно просвещена. Все люди, а они, скорее всего, больше хорошие, чем плохие, по своей сущности. Но они находятся в неведении, и это зовётся добром или злом. Причём, самым страшным злом, не ведение считающее, что ему всё ведомо, и разрешающее себе убивать. Именно такой случай сейчас имел место быть.
           Его оторвал от дум одиночный выстрел. Когда они прошли перекрёсток он и не заметил.
          Улица была пустынна, не считая трёх трупов, два и з которых лежали перед больницей, а один возле магазина, что расположился напротив больницы через дорогу. Они попытались разглядеть лица убитых, но это было не возможно. Т.К. тела убитых лежали лицом вниз. В назначенное Радуевым время, они были на месте.
         
                Проверка на стойкость.
         
          По графику, в эту ночь дежурить по узловой, железнодорожной больнице, выпало хирургу Назиру Магомедовичу Шарбузову и его помощницам, медсестрам хирургического отделения Людмиле Исрапиловой и Алле Пахомовой.
          После отбоя, когда закончились все вечерние процедуры, девчата, вскипятив чайник и накрыв стол, чем Бог послал, позвали Назира Магомедовича пить чай.
          Дежурный врач, отложив в сторону очередную историю болезни, не заставил просить себя дважды.
          Потянувшись, аж захрустели суставы, он, бросив ручку на стол, недовольно пробурчал:
          - Кто бы знал, как мне эта писанина надоела.
          - Что поделать, работа у нас такая, без писанины никак нельзя. - согласилась с ним Людмила и пошла к двери кабинета ведущей в больничный коридор.
          - И то верно - продолжил разговор Назир Магомедович, догоняя её - не будет истории болезни, значит, не будет и больного. Не будет больного, значит, мы останемся без работы.
          - Ну, это нам с вами не грозит. - рассмеялась Людмила - больные были, есть и будут, даже в том случае, если на земле останется два человека, то один из них будет больной, а другой врач.
          Шутка удалась. С улыбками на губах они вошли в сестринскую.
          - А вы не заметили, что хирургических больных стало гораздо меньше? - садясь за стол продолжил тему Шарбузов.
          - За то терапия забита до отказа, - откликнулась Алла.
          И гинекология тоже. - подытожила Людмила - а всё потому, что люди перестали следить за своим здоровьем - усаживаясь за стол развивала она свою мысль. - Едят, Бог знает что. Пьют самопалы разные. А конечный результат - больничная койка. И хорошо, если вперёд ногами не понесут.
          - Правильно, Людмила. Я с тобой полностью согласен. - поддержал её Назир Магомедович, который любил поговорить, как и все дагестанские мужчины.
          Имея за плечами высшее образование а дома прекрасную библиотеку, Назир Магомедович по любому вопросу всегда имел свою точку зрения, а когда вопрос касался медицины, ему не было равных.
          - Не так давно в газете "Аргументы и факты" прочитал я одну очень интересную заметку. О том, что в России за время перестройки количество больных увеличилось в четыре раза.
          - А чему вы удивляетесь. Тут всё ясно. Если людям кушать нечего, откуда здоровью взяться. - скептически уронила Алла Пахомова.
          - Как это кушать нечего? - парировал её выпад Шарбузов - Вы когда - нибудь обращали внимание на то, что находится в тумбочках у наших больных?
          - Конечно, обращала.
          - И, что вы думаете по этому поводу? - Шарбузов, перевернув свой  бокал к верху дном, и поставил его в таком виде в блюдце.
          - Ничего я не думаю, а точно знаю, что одни, кто побогаче, тащат в больницу сумки для того, чтобы показать остальным какие они крутые, а другие, кто победнее, отрывали от своей семьи последнее ради того, чтобы помочь своим родственникам, оказавшимся на больничной койке, только потому, что они остались без работы. Попадись мне в руки этот "Меченый" козёл, я бы его на куски порвала и ни капельки не пожалела бы о сделанном.
          В словах Аллы было столько злости, что сидевшая рядом Людмила, предусмотрительно, пересела на диван.
          - Ну, зачем ты так говоришь Алла. Горбачёв конечно виноват в том, что развалили Советский Союз. Но ещё больше виновато в этом его окружение, которым это было только на руку. Вы же умная женщина, Алла. Давайте выстроим в логическую цепочку события последних пяти лет, и вина Горбачёва окажется на столько мала и ничтожна, что вы резко поменяете о нём своё мнение.
          - Назир Магомедович, - вмешалась в дискуссию Людмила - как я понимаю, от того, кто больше или меньше виноват в том, что простые люди оказались выброшенными за борт перестройки, ничего не изменится, а в карманах не прибавится. Нам с вами не изменить того, что происходит в стране. Давайте, лучше сменим тему и поговорим о наших проблемах.
          У меня к вам вопрос. Скажите, где брать шприцы, медикаменты, перевязочный материал? Я, лично, не знаю, как я смогу завтра утром выполнить все процедуры назначенные врачами. У нас нет ни анальгетиков, ни антибиотиков. Я уже не говорю о более специфических лекарствах, которые необходимы больным нашего отделения.
          В кабинете стало тихо. Лишь мерное тик - так настенных часов и шуршание одежды напоминали о том, что жизнь продолжается.
          Слова Людмилы напомнили всем о том, что у каждого из них есть семья. Что завтра им придётся смотреть в глаза домочадцев и искать нужные слова для того, чтобы объяснить им почему опять не выдали зарплату. А потом идти к богатым родственникам или знакомым и униженно просить в долг. А потом экономить, экономить и ещё раз экономить, чтобы, как можно дольше протянуть купленные на базаре продукты. И молить Бога о том, чтобы побыстрее, получить зарплату за последние полгода.
          Поблагодарив женщин за чай Шарбузов ушёл к себе. До трёх ночи он приводил в порядок всю документацию по своим больным. Потом, сделав обход, прилёг на стоявшую в кабинете кушетку.  Сон, тяжёлой, чёрной тучей накрыл его сознание, которому так и не удалось отдохнуть.
           В половине шестого его разбудила Алла Пахомова:
          - Назир Магомедович, вставайте. Вас срочно зовёт к телефону главный врач.
          Ничего не понимая спросонья, Шарбузов сел на кушетке и переспросил:
          - Кто меня зовёт?
          - Вас срочно зовёт к телефону Халид Тариевич.
          - Зачем?
          - Не знаю. Но он так кричал в трубку...
          Назир Магомедович осознав, что главный просто так кричать не будет, пошёл к телефону, походу приводя свой внешний вид в порядок.
          - Алло. Ассалам Аллейкум, Халид Тариевич. Что-то случилось?
          - Ваалейкум ассалам, Назир Магомедович. Как прошла ночь? В больнице никаких ЧП не было?
          - Да, всё было нормально.
          - И никто не стрелял? - допытывался, как бы не веря, главный.
          - Нет. - удивился Шарбузов его дотошности.
          - А у нас в "Черёмушках" такая пальба стоит, будто война началась. - взволнованный голос  главного больше вызывал любопытство, чем тревогу и волнение.
          - Может военные решили в "войнушку" поиграть? Отшутился Назир Магомедович.
          - Аллах их знает. Но уж больно сильно палят. Так, говоришь, ночь прошла без ЧП. - ещё раз переспросил Магомедов.
          - Да, Халид Тариевич. Всё без проблем.
          - Значит я волновался зря. Но, на всякий пожарный, будьте начеку. Всякое может быть в наше время.
          - Хорошо Халид Тариевич, не беспокойтесь. Всё сделаем, как надо. - успокоил Шарбузов главного врача и положил трубку.
          - Что случилось, Назир Магомедович: - глаза обеих медсестёр были полны ожидания и интереса.
          - Ничего не понимаю. В "Черёмушках" стреляют. Главный, просил, чтобы мы были начеку. Может очередные разборки начались. Сейчас позвоню и всё выясню, а вы пока идите и подготовьте операционную.
          Набирая номер домашнего телефона Шарбузов почувствовал, как червячок сомнения шевельнулся в его сознании, но быстро спрятался, когда из динамика телефонной трубки зазвучал голос жены.
          - Доброе утро. Как спалось?
          - Доброе утро, Назир. Нормально.
          - Что там у нас в "Черёмушках" происходит? Мне сейчас Халид звонил, говорит, что стреляют сильно.
          - Не знаю. У нас здесь вроде бы пока всё тихо. Правда, какие-то военные выводят из подъездов жильцов и куда-то уводят.
          - К нам не приходили?
          - Нет. У нас всё нормально. Ждём тебя.
          - Ну, слава Аллаху. Ты знаешь, а зарплату нам опять не дали.
          - Ничего страшного. С голоду не помрём.
          Спокойный, уверенный голос жены действовал на Шарбузова, как таблетка валерианы.
          - Ну, ладно. Пока. К девяти буду.
          Разговор с женой отбросил на задний план все тревоги и сомнения. И назир Магомедович, со спокойной душой, пошёл проверять работу медсестёр.
          Но всё изменилось, когда в приёмный покой больницы вошёл первый раненный.
          Ранение оказалось лёгким. Пуля пробила мышечную ткань бицепса левой руки.
          Сделав местную анестезию и обработав рану Назир Магомедович, перевязывая руку раненого, спросил:
          - Где это тебя зацепило, уж, не в "Черёмушках"?
          - А где же ещё.
          - Там, что военные учения идут?
          - Не знаю, что там идёт, но стреляют боевыми. - потирая раненую руку, ответил парень. - Как мне сказали, дудаевские отморозки напали на город. Вы мне дайте с собой обезболивающее, да я домой пойду, а то там, наверное, уже волнуются.
          - Конечно. Сейчас дам.
          Назир Магомедович, порывшись в коробке с таблетками, приготовленными для утренних процедур, подал ему две таблетки анальгина.
          - Извини, что мало, но больше не могу. С лекарствами совсем плохо, а день только начинается. Может быть ты у нас сегодня не первый будешь.
          - Спасибо и на этом, доктор. До свидания.
          Парень ушёл, а Шарбузов пулей бросился к телефону. Трубку подняли сразу.
          - Жена, ты?
          - Я.
          - Ну, слава Аллаху, что ты дома. - облегченно вздохнул Назир Магомедович - Как там обстановка? Военные ушли?
          - А они долго не были. Как ты позвонил, минут через двадцать, наверное, они забрав с собой ещё группу людей, ушли.
          - Значит, так. Никуда не выходи сама и детей не отпускай. На город напали чеченцы! Запри, понадёжнее, двери и ни шагу из дома! Ты меня поняла? Ни, шагу! Всё я пошёл. Ещё одного раненого привезли.
          - А ты когда приедешь домой? - в голосе жены была неуверенность, но не было страха.
          - Как освобожусь, сразу же приеду. Всё. Пока.
          Раненным оказался житель одного из горных районов Дагестана, гостивший у родственников в Кизляре.
          Ранение было настолько тяжёлое, что Шарбузову пришлось констатировать только его смерть.
          Проверив ещё раз готовность операционной и необходимого для операции инструментария,  Шарбузов пошёл по палатам, чтобы успокоить больных, особенно, женщин.
          В это время, было около восьми утра, на работу пришли старшая медицинская сестра Надежда Магомедова и главная медсестра Галина Омарова, которые сразу же включились в работу, взяв на себя общение с больными. Потому, что вслед за ними привезли двоих тяжелораненых Вячеслава Собгайду и Эрнеста Серкерова, и одного раненого в плечо, которым в первую очередь была необходима помощь хирурга, но без анестезиолога начать свою работу хирург не мог.
          Приход врача - терапевта Валентины Петровны Соломатиной и обрадовал, и огорчил Шарбузова.
          Во - первых, можно было не боятся за общее состояние раненых, пришёл профессионал, а во - вторых операционная, как назло, оставалась не востребованной.
          Звонок заведующего хирургическим отделением Касима Михайловича Касимова, который проживал в "Черёмушках", был, как нельзя, кстати.
          - Как идут дела в больнице? Много раненых? - забыв поздороваться, напористо, в приказном тоне, спросил Касимов.
          - Уже четверых привезли. Двое, тяжёлых. Нужно срочно оперировать, а анестезиолога нет. Что делать, не знаю. У одного пуля пробила печень, у другого множественные ранения в живот. Пока есть морфий будем держаться. Думаю, что часа три - четыре продержимся.
             - Хорошо. Держитесь. Я, при первой же возможности выбраться из этого ада, приеду в больнцу. В Кизляре мы сейчас не найдём анестезиолога. Звоните в Тарумовку и Кочубей. Просите их помочь нам медикаментами и прислать анестезиолога. Другого выхода не вижу. Удачи.
          Дозвониться в Тарумовку и Кочубей Шарбузов не смог, линия была постоянно занята.
          Поэтому ему пришлось искать машину, чтобы отправить с ней записку с просьбой о помощи. И, в - первую очередь прислать врача - анестезиолога.
          Помощь пришла, но без врача по анестезии.
          Что будем делать Валентина Петровна? Серкеров и Собгайда слишком тяжёлые. Боюсь, что часа через два мы их не спасём. - обеспокоенно советовался хирург с терапевтом.
          - Я согласна с вами. Но, мне кажется, что мы их и сейчас не спасём. Слишком много прошло времени, а у них множественные ранения в области живота и большая кровопотеря. Вдобавок, у Серкерова обе ноги перебиты. Хорошо, что хоть кровь остановить удалось и кровезаменители из Тарумовки вовремя прислали, поэтому они ещё держатся.
          - А мне кажется, что они пока живут за счёт своих молодых организмов и желания жить. Если бы я на их месте оказался, то давно бы Аллаху душу отдал. - от безысходности у Назира Магомедовича опускались руки.
          - Лучше вы оставайтесь на своём месте. Без вас я вообще с ума сойду. Меня и так всю трясёт от происходящего, а тут вы ещё со своим упадническим настроением. Возьмите себя в руки.
          Договорить Соломатина не успела. В стороне вокзала прогремел взрыв и  раздалась стрельба из автоматического оружия...
          Только что прибывшие на помощь Кизлярскому горотделу бойцы Бабаюртовского ОМОНа, деловито и со знанием дела, занимали позиции вокруг больницы.
          Через полчаса в больницу принесли ещё одного тяжелораненого.
          Пока ему оказывали первую медицинскую помощь, в здании  больницы появился анестезиолог Мурад Исаев, который работал в в захваченной бандитами больнице.
          Радости медперсонала не было границ.
          - Мурад, ты откуда? Ассалам Алейкум! Аллах услышал наши молитвы! - В глазах Шарбузова стояли слёзы.
          - Ваалейкум Ассалам! Назир Магомедович. Какие проблемы?
          - Да у нас трое тяжёлых, а мы с утра ни одной операции не можем сделать. Анестезиолога нет.
          - Так в чём же дело стало. Я готов.
          - Девчата, давайте Серкерова в операционную. - Скомандовал Шарбузов.
           С приходом Мурада к нему вернулись его деловитость и желание работать. - А ты, иди, переодевайся. В моём кабинете ты найдёшь всё, что нужно.
          Направляясь к палате, где лежали раненые, Назир Магомедович решал на ходу сложную, самую трудную в его жизни задачу с тремя неизвестными, от решения которой  зависела жизнь каждого из раненых.
          - Кого оперировать первым? Того, у кого было больше шансов выжить, или всё таки попытаться спасти того, у кого их, с каждой минутой, становилось всё меньше и меньше.
          Но всё разрешилось само собой.
          Ему навстречу, из операционной спешила Надежда Магомедова.
          - Назир Магомедович к операции всё готово. Не хватает вас и Мурада
          - Я уже иду. - Услышав её слова крикнул Мурад, бегущий за Шарбузовым.
          - Через минуту в операционной был слышен его голос, приглушённый марлевой повязкой:
          - Наркоз. Скальпель...
          Вскоре в больницу прибежали заведующий хирургическим отделением Касим Касимов и хирург Салим Закаев.
          Оборудовав в двух кабинетах для себя операционные, они сразу же приступили к делу, благо ассистентов хватало, а медикаменты и перевязочный материал, присланные из Тарумовки, оказались, как нельзя кстати.
          Единственное, что постоянно держало в напряжении весь персонал больницы, было одно - Вдруг, отключат электричество, воду или отопление.
          Но этого не произошло. Все коммунальные службы города  работали без перебоев.
         
                Аудиенция.
         
          Входные двери больницы открылись перед парламентёрам, как по щучьему велению.
          - Вы, Саламов? - обратился к Ахмеду Джахбаровичу, белый халат которого говорил сам за себя, боевик держащий в руках маленький листок бумаги.
          - Да. И со мной журналист местного телевидения, Камиль Оамров.
          - Проходите, вас ждут. Но, прежде, чем вас проводят к командиру, вас надо обыскать.
          Он, бесцеремонно и деловито, начал выворачивать у них карманы, как - будто занимался этим всю свою жизнь.
          На вид ему было, лет тридцать. Его лицо, не закрытое маской, как у других, располагало к себе, а вежливое обращение, и правильная, почти без акцента, речь вселяли надежду, что с ними ничего не случится, что всё будет хорошо.
          Пока он манипулировал с карманами Камиля, Саламов осматривал помещение, стараясь запомнить, как можно больше.
          Фойе было забито боевиками. Один из них, с гранатомётом на плече, высматривал цель глядя через окно с выбитыми стёклами, вместо которых на улицу Победа смотрели раструбы крупнокалиберных пулемётов.
          - Всё. Пошли.- закончив рыться в карманах Камиля и ощупывать его лодыжки, вставая, сказал встречающий.
          Поднявшись на третий этаж, они миновав холл забитый заложниками, вошли в двери реанимационного отделения, в ординаторской которого расположился Радуев.
          - Ассалам Алейкум! - Саламов, натянув на лицо маску приветливости и дружелюбия, пошёл на встречу поднявшемуся из-за стола бородачу.
          - Ваалекум Ассалам. - Радуев успел выйти на свободный от мебели пятачок кабинета, тем самым оказывая вошедшим своё уважение и миролюбие.
          Обнявшись, как старые друзья, которые не виделись много лет, они вернулись к столу.
          - Присаживайтесь. - Радуев указал рукой на два свободных стула у стола. Воспитание, полученное им в советское время, ещё не стёрлось из его памяти, как запись на магнитофонной ленте.
          - Салман,- сразу же переходя к делу, обратился к Радуеву Саламов -  почему вы выбрали для вашей акции, именно, наш город? Ведь зимой 94 - го Кизляр, не смотря ни на что, принял и разместил более пяти тысяч беженцев из Чечни?
          - В основном из-за боевых вертолётов, которые базируются на вашем аэродроме. - На лице говорившего не осталось и следа от доброжелательности человека, который минуту назад встречал их. - Под их бомбами и ракетами гибнут наши люди. Горят и превращаются в руины наши города и сёла, а мы должны смотреть на это сложа руки. Так что ли? - В его глазах пылал огонь ненависти. - Представьте себе, что в ваши дома ворвались бандиты. Они грабят ваше имущество. Насилуют ваших жён и дочерей. Убивают родственников. И вы будете смотреть на это, опустив руки? Никогда, никогда я не поверю в это!
          Он, откинувшись на спинку стула, замолчал
          Саламов, в голову которого закралось сомнение в правдивости его слов, воспользовавшись наступившей паузой, сразу же сменил тему разговора.
          - Чего же вы хотите? Каковы ваши требования? Как долго вы будете удерживать наших горожан оказавшихся у вас в заложниках? Ведь среди них есть и маленькие дети Есть и новорожденные, которым нужно тепло и спецпитание, а здесь кругом сквозняки. Ни медикаментов, ни питания, ничего. Салман, неужели у тебя самого нет детей? - Ахмед Джахбарович, давил, бил по самому уязвимому месту его души, пытаясь добиться желаемого результат.
          Радуев, делая вид, что он слушает своего собеседника, думал о другом. Его больше всего заботило только одно, как выбраться из этой передряги с честью. Перед приходом парламентёров у них с Хункером на эту тему состоялся очень жёсткий разговор.
          - Дети у меня есть, но речь сейчас не о них. В данный момент меня волнует другое. И, в - первую очередь, прекращение военных действий на всей территории Чечни и вывод федеральных войск.
          Он встал и через стол наклонившись к Саламову, грозно добавил:
          - И пока эти вопросы не будут решены положительно, никакого разговора о заложниках и быть не может.
          - Но, Салман, дети-то тут причём? Не они же отдают приказы военным. Саламов прекрасно понимал, что дискуссия на эту тему ни к чему хорошему не приведёт и им, в лучшем случае, просто, укажут на дверь, решил действовать по другому.
          - Хорошо Салман. Давай, оставим эту тему. Я не компетентен, чтобы решать такие вопросы. Я врач, а не президент. И если мы здесь, то разреши нам  пройти по отделениям и поговорить с медперсоналом. Должен же я знать, что им необходимо в первую очередь. И ещё одно, мне нужно связаться с администрацией города, чтобы доложить о ситуации в больнице и о ваших требованиях, а также обговорить детали доставки медикаментов и продуктов питания.
          - Ну, Ахмед, у тебя и хватка. -  Радуев рассмеялся. Как клещ. Тебе бы у меня командиром быть. А что. Это идея. Давай к нам. Через месяц мы изтебя лучшего полевого командира сделаем. - пристальный, полный ожидания и надежды взгляд, маленьких, узко посаженных глаз Радуева, не мигая смотрел на Саламова.
          - Ну, ты даёшь Салман. - удивлению Ахмеда Джахбаровича не было предела. - Ты, что меня завербовать хочешь? Я же к тебе пришёл не в наёмники наниматься, а людей освобождать. Не ожидал такого от тебя. Не ожидал. - в голосе Саламова был укор.
          Рудуев, видя, что его манёвр не удался, взяв лист бумаги, стал на нём, что-то писать. Его большая рыжая борода мела по столу, пока рука размашистым почерком выписывала пропуск.
          - Вот и всё. Ваш вопрос, как и обещал, я решил. Надеюсь, что вы сделаете всё правильно - сказал он протягивая Саламову бумагу. Это ваш пропуск.
          - Откуда мы сможем позвонить? - читая бумагу спросил до сих пор молчавший Камиль Омаров.
          - Хункер, проводи людей. За одно проверь все посты. - приказал Радуев находящемуся в кабинете Исрапилову.
          Аудиенция была окончена. Саламов, выходя в коридор, поначалу был не доволен результатами переговоров. Ему хотелось большего. Но, взвесив все за и против, он понял, что Радуев, выписав ему пропуск, тем самым дал ему возможность принести большую пользу заложникам, чем все вместе взятые люди, находящиеся за воротами больницы.
         
                Сообщение агентства "Интерфакс".
          Москва. 9 января.
          Переговоры в больнице члена Государственного Совета Дагестана, Имампаши Чергезбиева и главы чеченской диаспоры в Дагестане Башира Дадаева с чеченским боевиками, положительных результатов не дали, сообщили "Интерфаксу" во вторник вечером в управлении информации МВД РФ. По данным министерства, боевики прикрываясь женщинами, ведут огонь из автоматического оружия по федеральным войскам и жилому сектору из окон больницы, а также с крыш двух высотных домов микрорайона "Черёмушки".
         
                Срочно, в Кизляр.
          По главной автомагистрали, которая связывала не только южные и северные районы Дагестана, но имела ещё статус федеральной, соединяя Дагестан с Россией и Азербайджаном, возглавляемая машиной ГАИ с включённой сиреной, на большой скорости мчалась вереница машин.
          В чёрном, бронированном "Мерседесе" с тонированными окнами, откинув на спинку заднего сидения свою седую голову с крупными чертами лица, задумчиво сидел Председатель Государственного Совета республики Дагестан, Магомедали Магомедович Магомедов.
          Его большие ладони то и дело сжимались в мощные кулаки, выдавая его душевное состояние, которое не оставляло его с того самого момента, когда голос председателя совета министров Мирзабекова, раздавшийся в трубке телефона, сообщил о нападении чеченских бандитов на Кизляр.
          Машины только что миновали Бабаюрт.
          - Ещё минут двадцать. Как долго. - подумал глава республики и посмотрел на часы, которые показывали половину одиннадцатого.
          - Нельзя ли по быстрее? Недовольно бросил он шофёру - плетёшься, как черепаха.
          Водитель, молча вдавил педаль газа в пол машины.
          За этот час, который он находился в пути, ему не раз пришлось вспомнить о событиях произошедших полгода назад в Будёновске.
          Тогда Ельцин не смог договориться с Басаевым, и пошёл на поводу у военных, дав разрешение на штурм больницы. И была кровь невинных людей, за которую потом никто не ответил.
          - Лично я, такого не допущу.  Это Дагестан, и я, как глава республики, не имею права на подобную ошибку.
          Приняв это судьбоносное решение для кизлярцев, и для Дагестана в целом, Магомедали Магомедович посмотрел в окно, за которым промелькнул блок пост, охраняющий въезд в Кизляр. Машины на большой скорости влетели в притихший и обезлюдевший город.
          Временный оперативный штаб по обороне города от чеченских бандитов находился в кабинете начальника городского отдела внутренних дел. Сюда стекалась вся оперативная информация по обстановке в городе, которая моментально анализировалась и, по возможности, проверялась.
          Легко подняв своё, не смотря на возраст, большое тело на третий этаж здания, глава республики прошёл в кабинет.
          - Здравствуйте. - поприветствовал он находящихся здесь руководителей города, проходя к столу, за которым в обычное время сидел начальник милиции. Прибывшие с ним руководители министерств и ведомств, занимали стулья, стоявшие вдоль стен.
          Пока все рассаживались Магомедали Магомедович, думая о чём - то своём, внимательно смотрел на стоявших особняком и.о главы администрации Аванесова и начальника милиции Ганшке.
          - Подполконик, доложите обстановку в городе на данный момент. - Мощный, гортанный баритон наполнил кабинет, сразу же прекращая всевозможные разговоры и перешёптывания.
          Владимир Иванович, не любивший выскочек, от неожиданности вздрогнул, но через секунду, справившись с внезапно охватившим его  волнением,  не вдаваясь в подробности, докладывал:
          - Нападение банды произошло в пять тридцать утра. Оно было крупномасштабным, так как сигналы о появлении бандитов в разных районах города поступали на пульт дежурного в течение десяти минут. Весь личный состав отдела был поднят по тревоге. Чтобы ограничить возможное проникновение бандитов в старую часть города, были приняты экстренные меры по их блокированию. Все мосты через Терек были взяты нами под усиленную охрану. Тем самым удалось  предотвратить захват наиважнейших объектов обеспечивающих жизнедеятельность города. А именно, горгаз, нефтебаза, вокзал и автостанция, городские электрические сети,  узел связи, хлебозавод и другие. Умелые действия пограничников, которые первыми приняли бой с бандитами, не смотря на их численное превосходство, сумели отстоять аэродром и профилакторий, заставив бандитов отойти к больнице.
          В настоящий момент, бандиты блокированы в главном корпусе больницы.
          - Как вы думает, какова численность банды? Хотя бы приблизительное число горожан оказавшихся в заложниках? - вопрос премьера сейчас волновал не только сидящих в кабинете. Он болью звучал в душах и сердцах всех дагестанцев, всех россиян, граждан всего мира.
          - Как нам стало известно - заполнил возникшую паузу и.о главы администрации города, Аванесов - в больнице может находиться до двух тысяч заложников.
          - А откуда такие данные? - глаза заместителя министра МВД республики, Беева, смотрели подозрительно.
          - Полчаса назад, нам позвонил главный врач городской, стоматологической поликлиники Саламов, и доложил, что все четыре этажа главного здания забиты заложниками. Он просил нас помочь организовать передачу медикаментов и продуктов питания для заложников. Также он сообщил о том, что в руках у бандитов находятся женщины из родильного отделения с новорожденными детьми на руках, точная цифра их пока не установлена.
          - В качестве кого он там находятся? - Глаза Беева превратились в щёлочки.
          -  Как я понял из его рассказа, ему удалось договориться о встрече с главарём банды о встрече. И он вместе с редактором местной телестудии "Прометей" Омаровым, в качестве парламентёров побывали в больнице.
          - Вот это, мужчина! - радостно воскликнул глава республики- а с такими, как он, положительный результат будет всегда. Подполковник, попробуйте связаться с больницей, а мы пока обсудим создавшуюся ситуацию.
          В это время зазвонил телефон внутренней связи. Подполковник Ганшке взял трубку и включил громкую связь.
          - Товарищ подполковник, докладывает дежурный по городу, на улице стоят женщины. Они говорят, что пришли из больницы и хотят передать требования бандитов. Говорят, что они не уйдут пока их не примут. Что им передать?
          Реакция Магомедали Магомедовича была мгновенной:
           - Немедленно пропустите.
          Через несколько минут женщины входили в кабинет.
          Первой в дверном проёме появилась, невысокая, молодая аварка. Она решительно перешагнула порог и от нерешительности остановилась. Её выражение лица менялось, как кадры в фильме. Приоткрытый рот и округлившиеся глаза,  выдавали её недоумение. Потом её взгляд забегал по лицам находящихся в кабинете людей. Губы начали что-то шептать, выдавая её удивление. В конце - концов, она поняла, кто находится перед ней.
          Её голова опустилась, руки, машинально, то и дело, поправляли платок, который покрывал её волосы и лоб.  Она, не уверено, произнесла:
          - Здравствуйте. - и освобождая дорогу, напиравшим сзади подругам, с которыми происходило тоже самое, отошла в сторону. Когда вся делегация оказалась в кабинете, Магомедали Магомедович спросил:
          - Вы из больницы?
          Оправившаяся от волнения аварка, сделав шаг вперёд, твёрдо ответила:
          - Да. Но, прежде, чем нас отпустить, бандиты взяли с нас слово, что мы обязательно передадим их требования руководству республики. И вернёмся назад.
          - А если мы не вернёмся, то они убьют наших родственников, которые остались в заложниках. - вытирая, мокрое от слёз лицо, концом головного платка закончила за неё другая женщина, своеобразный акцент которой выдал её принадлежность к лезгинскому народу.
          Глава правительства, предупреждая готовую начаться женскую истерику, спросил:
          - Так  какие же требования бандиты просили вас передать?
          Аварка, вынув из кармана вязанной кофты лист бумаги, развернула его и, подойдя к столу, подала его Мирзабекову.
          - Я, прочитаю, Магомедали Магомедович? Обратился он к председателю Госсовета.
          - Подожди. Это не убежит. Сначала я хочу выслушать женщин. Скажите, как много в больнице заложников?
          - Я была на втором этаже - теребя концы платка начала аварка. - людей полно. Даже в коридорах сидят. Пройти невозможно. А эти шакалы бегают туда - сюда. Под ноги не смотрят. Один, здоровый такой, русской женщине на ногу наступил, а она его за это обругала. Так он автоматом, как даст ей по плечу, и говорит: - "Ещё раз так скажешь, язык отрежу" и ушёл.
          - Вот гады, что делают! - Не выдержал Магомедов. Он хотел продолжить, но Мирзабеков, зная Кизляр лучше, чем он, перебил его:
          - На других этажах, как ?
          - Пропустите, пропустите меня. - послышался за спинами женщин стоящих горой, требовательный голос.
          Женщины расступились, и в образовавшееся между ними пространство протиснулась девушка, лет двадцати.
          - Я была на четвёртом этаже. Там творится, тоже самое. Когда я попросила одного из бандитов, чтобы меня отпустили, он отвёл мен на третий этаж, в реанимацию, к их командиру, его, по-моему, Салман зовут. Так вот, этот Салман спросил у моего охранника по - чеченски, думал, что я не понимаю.
          - Где русские?  А то и говорит - в левом крыле второго этажа.
          - Хорошо. - Абдуразак Морданович не привык тратить своё время по пусту - А как ты думаешь, сколько боевиков было на твоём этаже?
          - Я не знаю. - Внимательный взгляд и отеческий тон Мирзабекова, которому эта смышленая девушка напомнила его дочь, немного смутили говорившую - Может, человек семьдесят, может и больше.
          Премьер, ни говоря ни слова, повернулся к Магомедали Магомедовичу, как бы спрашивая - У вас больше вопросов нет? Тот в ответ покачал головой из стороны в сторону. Мирзабеков встал.
          - Дорогие женщины, спасибо информацию. Идите по домам.
          - А заложники? Их освободят? - как - будто сговорившись, в один голос, затараторили женщины.
          - А мы сюда для чего приехали? Чтобы заниматься, именно, этим вопросом. Идите по домам. И заприте покрепче свои двери. До свидания.
          Закрыв поплотнее двери за последней посетительницей, премьер вернулся к столу. Взяв лежащий на нём лист бумаги, который только что принесли женщины, он громко зачитал его.
          - Первое, вывод российских войск с территории республики Ичкерия и всего Северного Кавказа. Второе, признание независимости республики Ичкерия и третье,  признание всенародноизбранного президента Джохара Дудаева. У кого есть, какие - либо соображения по этому поводу?
          Абдуразак Морданович обвёл взглядом присутствующих.
          - Как я понимаю, - поднялся со стула министр по национальной политике Дагестана, Магомед - Салих Гусаев - нужно попытаться начать переговорный процесс. В данной ситуации, вмешательство военных для нас нежелательно.
          - Правильно. - прервал его глава республики - в первую очередь мы не должны допустить штурма больницы, как это было в Будёновске. Всеми правдами и неправдами, нам нужно заставить бандитов освободить заложников и покинуть город. Если этого не случится и штурм всё таки стоится, дагестанцы нам этого никогда не простят. Продолжайте Магомед - Салих Магомедович.
          - Значит так. Я предлагаю поиграть  на религиозной струне. Сформировать делегацию из представителей духовенства и руководителей чеченской диаспоры в Дагестане. Руководство переговорами в больнице предлагаю возложить на члена Государственного Совета Имампашу Чергизбиева и лидера чеченской диаспоры Башира Дадаева.
          - Хорошо. Пусть так и будет.Пока делегаты будут вести переговоры, я постараюсь связаться с Москвой. - интонация звучащая в голосе Магомедова не оставляла выбора.
          Решение было принято, и кем бы ты ни был, его надо было выполнять.
         
                Волки.
         
          А в это время события в больнице развивались со всем по другому сценарию.
          Спрятавшись от справедливого гнева за спинами заложников, бандиты продолжали творить свои кровавые дела. По приказу Исрапилова, они согнали всех сотрудников милиции, которые так или иначе оказались в заложниках, в одну из палат гинекологического отделения, которое находилось на четвёртом этаже главного корпуса. Поставив у дверей усиленную охрану. Тоже самое Исрапилов сделал и с заложниками русской национальности и христианского вероисповедания, которых сразу же отсеивали и гнали в терапию.
          Для чего Исрапилов принимал такие неординарные меры? Всё было очень просто. Он старался никогда не повторять своих ошибок. Принимая сасое активное участи в нападении на Будёновск, он понял одно, надо убивать заложников, и чем больше, тем сговорчивее будут власти.
          По его приказу женщин заложниц, под страхом смерти, ставили к окнам, заставляя махать простынями и кричать, что оцепившие больницу войска МВД Дагестана не стреляли. Но и этого ему было мало.
          Взяв с собой четверых мордоворотов, он, горя жаждой мести, которая туманила его разум, как выкуренный косяк анаши. Ближе к полудню, когда официальная делегация покинула больницу, а стрельба, со стороны подоспевших на выручку кизлярцам, Тарумовского и Махачкалинского ОМОНа, усилилась, он ворвался в палату, где находились милиционеры.
            - Ну, что ментовские рожи. - его налитые кровью глаза метались по лицам, выискивая очередную жертву - сейчас вас станет на одного меньше.
          Четверо из заложников, кто был возрастом и званием постарше, поняв его намерения, в мгновение ока встали плечом к плечу, стараясь прикрыть своими могучими спинами более молодых товарищей.
          Заместитель командира батальона ППС, Павел Денисенко, оказавшийся в заложниках по воле случая, попав в засаду на улице Лермонтова, подумал:
          - В Афгане было - покруче. Глядя в прорези для глаз, натянутых на головы бандитов спортивных шапочек, он, по чисто профессиональной привычке, старался запомнить всё то, что в будущем могло бы выдать куражившихся сейчас перед ним бандитов. О смерти, как ни странно, не думалось. Единственной мыслью, которая терзала его сознание, была надежда, что с его семьёй всё в порядке.
          Слащавый голос Исрапилова заставил его ещё плотнее прижаться плечом к плечу Назима Мазукаева, на которого в подобных ситуациях всегда можно было положиться. Ведь девять месяцев проведённых им в Анголе, когда он воевал на стороне тамошних марксистов, не прошли даром.
          - А, вот ты где прячешься, щенок поганый! А, ну, иди сюда! Ты, что думаешь, что я забыл, как твой дружок убил моего лучшего друга.
           Исрапилов попытался протиснуться между милиционерами, но это ему не удалось. От негодования и охватившего его гнева, он заревел, как бык под ножом мясника:
          - Что? Я не понял? Вы, что, менты поганые, сопротивляться надумали?
          Лязг автоматных затворов напомнил заложникам на чьей стороне сила, а упёршийся в пах Денисенко ствол, наглядно это показал.
          Боль, от которой у Павла в глазах поплыли разноцветные круги, заставила его согнуться.
          - Может, пристрелим его, а Хункер? - предложил один из бандитов, направляя дуло своего автомата в голову ещё не пришедшего в себя Павла.
          - Чуть позже. - оскалился Исрапилов - сейчас мне нужен не он.
          - А кто? - Бандит был готов разорвать любого, как собака, ждущая от хозяина команду, фас.
          Саша Детистов, оценив обстановку, которая могла выйти из под контроля в любую секунду, обходя своих товарищей, готовых кинуться на бандитов, вышел вперёд. Он прекрасно понимал, что его ожидает, и решил принять удар на себя, ценой своей жизни спасая товарищей.
          Озлобленные бандиты набросились на него, как гиены. Приклады автоматов, армейские ботинки, кулаки, всё пошло в ход.
          За несколько секунд лицо Саши превратилось в кровавое месиво. А зверевшие на глазах бандиты вошли в раж. Запах крови кружил им головы. Один из них, в припадке безумия и безнаказанности, нажал на курок. Автоматная очередь оборвала мучения Александра, а вместе с ними и его такую короткую, молодую жизнь.
          От звуков выстрелов бандиты пришли в себя.
          - Кто стрелял? - вытирая, обагрённые Сашиной кровью, руки куском простыни спросил Исрапилов. Его взгляд медленно перепрыгивал с одного лица на другое. Когда он остановил свой взгляд на бандите, который хотел убить Денисенко, тот не выдержал и заорал:
          - Ну, я стрелял! Я стрелял" Ну, и что дальше? - вэтом крике все услышали вызов и страх, истерику загнанного в угол , готового на всё, бандита.
          - Ничего, ничего Арслан. Всё нормально. За исполнительность не наказывают. Пошли. А вы подумайте, кто из вас будет следующим, если федералы не примут наши требования.
         
                Лучик надежды.
         
          А этажом ниже, в реанимационном отделении, события развивались, как в фильме ужасов, и я, пользуясь рассказом одной из заложниц, сделаю маленькую попытку, чтобы описать это.
          Прасковью Ивановну, невысокую старушку, лет семидесяти, со старомодным пучком волос на голове, которую покрывал ситцевый, в мелкую горошину, платок, загнали на третий этаж.
          Возможности пройти по коридору, чтобы отыскать для своих, ноющих от застарелого ревматизма, ног, свободное место, не оказалось.
          Коридор был забит людьми до отказа. Женщины, дети, очень редко, мужчины теснились вдоль стен, которые были им надёжным щитом от пуль и осколков, которые то и дело влетали в окна со стороны улицы Победа, откуда вели огонь бойцы федеральных сил и милиционеры.
          Не успел её взгляд, выискивая знакомых, пробежать по лицам женщин оказавшихся рядом с ней, как начался такой грохот, что ей пришлось руками заткнуть уши. Кто то дёрнул ей за полу старенького пальто, и она, потеряв равновесие , плюхнулась на что то мягкое.
          Мягким оказался больничный матрац, которые позабирали люди из пустующих больничных палат и постелили вдоль стен.
          Открыв глаза, она увидела лицо молодой женщины, на  котором выделялись испуганные карие глаза и что-то кричащий рот.
          Сквозь грохот гранатомётов и оглушительных треск автоматных очередей её слабые уши, с трудом разобрали:
          - Ложись бабка! Убьют ведь!
          Через несколько минут перестрелка закончилась и женщины, придя в себя, познакомились.
          - Бабуля, ты что, глухая? - участливо спросила соседка, укрывая полами шубы свои голые ноги, на которых были только тапочки а из под шубы выглядывал домашний халат.
          - Немного есть. Старость-то своё берёт. А ты чего в шубе а без колготок?
          - Хорошо хоть шубу дали одеть, а - то пригнали бы, в чём мать родила. Нохчи паршивые! Вон, посмотри, в чём люди сидят.
          Прасковья Ивановна стала, исподтишка, разглядывать людей прижавшихся к стенам коридора, и её, настрадавшееся за долгую жизнь, сердце сжалось от боли и жалости.
          Холодные, ничем несдерживаемые, сквозняки, как бандиты, беспредельничали в отделении, заставляя полуодетых людей, кто в чём, поплотнее, прижиматься друг к другу. Тем, кто был одет только в домашние халаты, передавали больничные одеяла и простыни. Один мужчина, видя, как полуодетая женщина с маленькой девочкой на руках, пытается её, хоть как то согреть, снял с себя кожаную куртку и передал ей. Его примеру последовали и другие. Все, в первую очередь, старались, хоть чем - нибудь, помочь детям.
          Одна из женщин, которой повезло больше других, у неё оказалось одеяло с пододеяльником, сняла его, а одеяло передала другой, у которой был грудной ребёнок.
          Общая беда заставила людей вспомнить о простых и таких нужных в трудную минуту, понятиях, как взаимопонимание и взаимовыручка.
          Но самое страшное давило на психику людей многотонной глыбой - неизвестность.
          Она, как голова медузы Горгоны, порождала всевозможные слухи и домыслы, уныние и панические настроения в душах заложников.
          Как только стихала очередная перестрелка, вспоминали Будёновск. Обстрел и штурм тамошней больницы, поле чего было большое число жертв среди мирного населения. Проклинали, кто как мог, Дудаева, который возомнил себя Бог знает кем, устроив на чеченской земле военный полигон, тем самым обрекая свой народ на лишения и тяготы.
          Соседка, наслушавшись таких разговоров, приуныла. Глядя на неё, задумалась и Прасковья Ивановна.
          Воспоминания, как бусинки, стали нанизываться на нитку времени, уводя её сознание из настоящего в прошлое.
          - Пять лет назад, они с мужем купили небольшой домик под Астраханью и, оставив дочери квартиру в Кизляре, переехали на новое место жительства. Привыкали тяжело. С каждым годом жить становилось всё хуже и хуже., перестройка вносила свои коррективы, заставляя простых смертных выкручиваться, кто, как может. Дочь, чтобы прокормить себя и двоих детей, пошла, торговать на базаре, а её вызывала на время зимних каникул, чтобы присмотреть за внуками.
          И в этот год она опять приехала помочь дочери по дому. И, на старости лет, как в войну, ей вновь пришлось идти по дороге ужаса и унижения.
          Её сознанием медленно завладела память, выхватывая, как из фотоальбома фотографии, снимки и картинки из её прошлой жизни.
          Вот она держит в руках похоронку, которая принесла горькую весть о смерти отца. Заплаканные глаза матери, в припадке рвущей на голове волосы... Полуголодное детство...
          Мощный взрыв содрогнул здание и, безсожаления, вырвал её сознание из горького прошлого в неизвестность настоящего.
          - Неужели, начался штурм? - подумала Прасковья Ивановна. Закрыв глаза, она мысленно стала подготавливать себя к худшему, к смерти.
          Прочитав трижды "Отче наш", она истово, как и полагается, перекрестилась. Но в этот раз всё обошлось.
          Одна из женщин, после очередной перестрелки, не выдержала. У неё началась истерика:
          - Они нас всех поубивают! Я не могу так больше! Я так больше не могу! Надо, что - то делать! Я сейчас пойду к окну и скажу этим долбанным ментам, чтобы они не стреляли.
          Она поднялась и пошла в направление окна выходящего на улицу Победа. Две женщины - соседки, попытались удержать её, но она вырвалась и бросилась к окну.
          - Не стреляйте! Не стреляйте! Они нас всех поубивают!
          Она схватила валяющуюся на полу белую тряпку и стала ею махать, продолжая кричать:
          - Не стреляйте! Не стреляйте! Здесь же дети!
          Её плачущий голос, голос матери, рвал души, сжимал, от ярости, кулаки мужчин, наполнял справедливым гневом сердца заложников и пытающихся их освободить бойцов федеральных сил, а слёзы прожигали сознание, как серная кислота железо.
          Стрельбы прекратилась.
          Теже самые женщины бросились к ней и оттащили от окна. Одна, она была в халате медработника, дала ей лекарство и стала успокаивать.
          Успокоив её. Она подошла к другой. Потом к третьей. Её энергичные жесты и утвердительная мимика лица, говорили о том, что всё будет хорошо. Её негромкий голос с каждым разом становился всё сильнее и сильнее. Но её не слушали, пока она не высмеяла на одного из бандитов, который, после очередного обстрела, выходил из туалета.
          - Ты не слишком часто в туалет бегаешь, а? Весь этаж провонял. Детям по полчаса ждать приходиться, пока ты там поласкаешься. Дети от холода писать хотят, а ты, чуть что, его занимаешь.
          На её лице появилось всем понятное выражение брезгливости, как - будто от стоявшего рядом, чем - то воняло. Не слушая оправданий бандита, она взяла за руку маленькую девочку и повела её в уборную.
          Растерявшийся бандит крикнул ей вслед:
          - А чё, нельзя? У меня живот болит!
          - У немцев тоже животы болели, когда наши их от Москвы до Берлина гнали. Всю Европу загадили. Иди, иди, вояка.
          Через десять минут её можно было видеть, как она с ручкой и ученической тетрадкой в руках, переписывала фамилии находящихся в отделении людей.
           Когда она приблизилась к Прасковье Ивановне, до слабого слуха бабушки донеслось:
          - В Кизляр приехали руководители республики. Сейчас ведутся переговоры с бандитами. Всё образуется. Потерпите немного.
          - А как тебя зовут, доченька? - спросила её Прасковья Ивановна.
          - Раиса Ахмедова. А вам зачем? Глаза Раисы ласково смотрели на старушку.
          - Чтобы знать, кому мы обязаны сказать спасибо, за ту моральную поддержку и заботу, которой ты сегодня поделилась с нами.
          Раиса, не ожидавшая такого добродушия от старушки, смутилась, но через секунду, взяв себя в руки, ответила:
          - Спасибо на добром слове, но, всё - таки, скажите свою фамилию.
          - А тебе, зачем это, доченька?
          - Может быть, после нашего освобождения это кому - нибудь пригодится.
          Прасковья Ивановна уйдя от ответа, молча, любовалась Раисой. От всей её фигуры, властного и уверенного голоса, исходила такая сила, что она , невольно, подчинилась ей, устыдившись своего малодушия, которому предавалась последнее время. Осмысленные действия Раисы вдохнули в сознание старушки желание - жить, а в сердце поселился лучик надежды, а может быть, и не у неё одной.
          Раиса, переписав всех, положила тетрадь в карман халата и принялась наводить порядок. Она подметала полы. Чистила санузел. Бранила тех, кто этого заслуживал, за неряшливость. А когда стрельбы не было продолжительное время, люди поверили в её слова, что всё будет, именно, так, как говорила она.
          Вдохновлённые её примером, люди зашевелились. Стали приводить себя в порядок, успокаивать детишек.
          Жизнь диктовала свои правила, а человек, в каких бы условиях он не находился, должен всегда оставаться человеком, и, желательно, с большой буквы.
               
                Нужный ход, или просьба или приказ.
         
          Председатель Госсовета республики внимательно слушал стоящих перед ним руководителей делегации, которым он доверил вести переговоры с Радуевым.
          - Короче, какя и предполагал, вы вернулись ни с чем?
          - Конечно. Этот поддонок и разговаривать с нами не захотел - во взгляде Имампаши Чергезбиева было столько презрения, что, казалось, через мгновение, оно затопит не только этот кабинет, но и весь горотдел. - Я к нему и так, и сяк, а он, гад, знаете, что мне сказал -  Чергизбиев задохнулся от душившего его гнева, еле - еле сдержав готовый вырваться наружу мат. - Нет вы послушайте, что этот гад нам сказал:- Я не хочу разговаривать с предателями. - и это после того, как мы битых два часа унижались перед этой козявкой. Да будь у меня пистолет, я бы его сам пристрелил...
          - И устроил бы резню покруче будёновской. - перебил его Магомедали Магомедович. - Ладно. Идите. Свою миссию вы выполнили. Сейчас на разговоры у нас нет времени. Когда всё закончится, напишите полный отчёт о проделанной вами работе в эти дни. А сейчас постарайтесь не мешать.
          Чергизбиев и Дадаев покинули кабинет.
          - И, что будем делать? - задал Магомедов напрашивающийся сам собой вопрос.
          - Как, что. - ответ премьера не дал знаку вопроса в конце фразы, задержаться, хотя бы на секунду. - Мы должны связаться с Москвой! Сейчас для нас, это самое главное. Барсуков и Куликов приложат все свои усилия, для того, чтобы повлиять на Президента, доверить им решение этого инцидента, а это означает - штурм!
          Мирзабеков, не обладая высоким ростом и большим весом, в свои шестьдесят был крепок телом и могуч духом. Его чёрные, чуть на выкате глаза твёрдо, не мигая, смотрели на Магомедова.
          - Я согласен с вами, Абдуразак Марданович. - поддержал премьера министр по национальной политике Гусаев:
          - Сейчас нам каждая минута дорога, а от нашей оперативности зависят жизни тысяч ни в чём не повинных людей.
          - Хорошо. - согласился с ними глава республики. Он встал. - но в первую очередь мы должны перенести штаб в администрацию города. Туда, где ему и положено быть, а потом будем решать остальные проблемы. Кстати, там и правительственная связь есть. Поехали.
          В небольшом кабине начальника ГОВД, он чувствовал себя неуютно. Ещё с самого начала, входя в комнату, его организм почувствовал какую-то отрицательную энергию. Ему, почему - то, сразу же захотелось покинуть это помещение, но обстоятельства сложившиеся на тот момент, оказались сильнее и он остался.
           На протяжение двух часов, он испытывал какое-то внутреннее напряжение. То ему не хватало воздуха, и он начинал задыхаться. То, без всякой на то причины, у него начинала болеть голова, а перед глазами заводили свой хоровод мурашки. То, ни с того, ни с сего, его могучее тело пронизывала поясничная боль, а суставы ног ныли, как у ревматика со стажем перед плохой погодой.
          Спустя двадцать минут опустевшее с утра здание администрации города напоминало муравейник. По коридорам спешили с озабоченным видом руководители городских предприятий, депутаты городского собрания, командиры войсковых подразделений. Кто - то кого - то постоянно искал. Над лестничными площадками, где собирались курильщики, висел туманом табачный дым, в котором были слышны голоса, полные негодования и возмущения.
          То и дело поглядывая на часы, висевшие над дверями открывающими вход в кабинет руководителя города, Магомедали Магомедович набрал номер телефона приёмной Председателя Совета Министров России.
          Трубку на том конце провода сняли сразу.
          - Алло, приёмная премьер министра России. - зазвучал, приглушённый расстоянием, голос секретарши
          - Здравствуйте. Говорит Председатель Государственного совета республики Дагестан, Магомедов. Соедините меня с Виктором Степановичем. Срочно!
          - Соединяю. - в трубке что-то щёлкнуло. Потом послышались какие то шорохи, похожие на сопение страдающего отдышкой человека. И, на конец, загудел знакомый голос премьера:
          - Алло, Черномырдин слушает.
          - Здравствуйте, Виктор Степанович - Магомедов включил селектор, чтобы находящиеся в кабинете Мирзабеков и Гусаев могли слышать их разговор - Сегодня, в пять тридцать утра банда чеченских боевиков ворвалась в наш город Кизляр. В настоящее время бындиты блокированы в городской больнице, в которой удерживают более двух тысяч заложников. Ведутся переговоры.
          - И чего они хотят? - в голосе Черномырдина появились нотки недовольства.
          Магомедали Магомедович не раз, встречавшийся с премьером России, чтобы решить наболевшие  для Дагестана вопросы, прекрасно знал все плюсы и минусы его характера, поэтому постарался, чтобы этот разговор имел форму беседы двух друзей.
          - Они хотят, чтобы Россия прекратила боевые действия на чеченской земле и вывела свои войска не только оттуда, но и со всего Северного Кавказа.
          - Не жирно ли для них будет?
          - Вот и я, тоже самое говорю им - поддержал слова премьера Магомедов, стараясь сменить тему разговора. Политика сейчас интересовала его меньше всего.
          - Виктор Степанович, полчаса назад я разговаривал С Барсуковым и Куликовым, просил их не применять силу в решении кизлярского инцидента, но они и слушать не хотят.
          Это, что же получается. Сами проспали всё на свете, а на мирных горожанах хотят отыграться? Они же прекрасно знали, что Дудаев планирует ряд терактов в нашей республике и не приняли никаких мер по их предотвращению. И сейчас дагестанцы, рискуя своими жизнями должны расхлёбывать эту кашу, которую они заварили?! - не справившись со своим темпераментом, кричал в трубку Магомедов, доказывая свою правоту.
          Ответ Черномырдина был для всех, как ушат холодной воды.
          - Магомедали, вы знаете, что такие вопросы решает Президент. Позвоните ему. Всё.
          Последние слова и короткие гудки, имели эффект разорвавшейся в кабинете мины.
          Кто-то, не сдержавшись, громко сказал "козёл" и тут же умолк, боясь, что разгневанный неудачей глава республики может выместить свою злобу на нём. Но этого не произошло.
          Магомедали Магомедович сделав вид, что ничего не слышал, набирал номер телефона Президента России.
          Как ни странно, но трубку снял сам Ельцин.
          - Алло. Кто говорит? - голос старого человека, со своеобразным, уральским говором, наполнил кабинет.
          - Борис Николаевич, здравствуйте. Это Магомедов вас беспокоит.
          - Здравствуй, здравствуй Магомедали. Что у вас там происходит? Почему раньше не позвонил? Не доложил о случившемся? - недовольно  гремел селектор.- Чёрт знает, что твориться. Все СМИ, с раннего утра, трубят во всю Ивановскую о нападении чеченских бандитов на Кизляр, а президент страны узнаёт об этом последним!
          - Борис Николаевич, - сдерживая возмущение, волной охватившее его сознание, начал Магомедов - о чём я мог докладывать, если в Кизляре мы были в одиннадцать часов утра. Пока выслушал руководителей города, потом принял делегацию женщин, которых Радуев отпустил из больницы, чтобы они передали нам его требования...
          - И какие у него требования, наверное такие же, как у Басаева в Будёновске? - перебил президент.
          - Сейчас зачитаю. Первое, вывод всех федеральных войск с территории независимой республики Ичкерия...
          - Я же говорил - послышался из селектора удовлетворённый голос Ельцина - будёновский вариант повторяется.
          - Борис Николаевич, разрешите доложить обстановку в городе сложившуюся на данный момент?
           - Давай.
          - Сейчас бандиты силами республиканского МВД и войсковым подразделением внутренних войск блокированы в здании городской больницы. Начат переговорный процесс. Решается вопрос о доставке заложникам медикаментов и продуктов питания. Я обращался к Куликову, Барсукову и Черномырдину с просьбой не штурмовать больницу, но они, как сговорившись, твердят одно, и тоже "Как президент скажет, так и будет". Борис Николаевич, прошу вас, не давать разрешения на штурм больницы, и уполномочить меня, как главу республики, вести переговоры с бандитами. В противном случае ситуация может выйти из под контроля. Вы же сами прекрасно знаете, сейчас одно не правильное решение и Дагестан может оказаться втянутым в войну, и никто не может предположить, на чьей стороне будут воевать дагестанцы.
          За эти две - три минуты, пока Магомеали Магомедович говорил, его просьба превратилась в требование. Он говорил решительно и твёрдо, доказывая неопровержимость своих доводов.
           Молчание на другом конце провода давало шанс на положительный результат, и глава республики, поняв, что Ельцин засомневался, усиливая доказательность своих аргументов, добавил:
          - Борис Николаевич, от имени всех народов Дагестана, я, убедительно, вас прошу, доверить руководству республики вести переговоры с бандитами. Мы народы соседи и сможем договориться между собой. Вмешательство военных, которые привыкли решать такие вопросы силой, может только обозлить бандитов и привести к непредсказуемым действиям с их стороны. А в больнице сейчас находится более двух тысяч заложников, это, в основном, женщины и дети, среди которых есть и новорожденные. Если начнётся штурм, и погибнут невинные, дагестанцы никогда не простят этого, ни вам, ни нам.
          Я, как глава Дагестана, официально предупреждаю вас, если штурм больницы всё - таки состоится, я снимаю с себя ответственность за всё, что произойдёт в Кизляре после нашего разговора...
          Магомедали Магомедович не успел договорить. Раздавшийся в трубке голос президента России, перебил его.
          - Хорошо, Магомедали, вы убедили меня. Я доверяю вам вести переговоры с бандитами и надеюсь, что вы сможете переломить ситуацию и договориться с ними. - он положил трубку.
          Магомедов, облегченно вздохнув, как - будто он, только что сбросил с плеч не посильную ношу, сел в кресло. Откинувшись на его спинку, он глядя на своих единомышленников взором победителя, сжал обе ладони в кулак и положил его на стол.
          - Товарищи, на этот раз мы выиграли, но пока этот нохча сидит  в больнице радоваться нам рано.
         
                Незваные гости.
          Очередную партию заложников, в которой оказались взрослые члены семьи Митрофановых и Гордиенко, боевики гнали по улице Победы. По ходу забирая спешащих на работу людей.
          Там, где начинался пустырь, боевики засуетились и, сменив маршрут следования, подгоняя свою добычу криками и прикладами, погнали людей через пустырь, туда, где находился вход в администрацию.
          В дверях заложников встречали три бандита, которые сортируя людей по национальному признаку, как конфеты по фантикам, отправляли представителей славянских народов на второй этаж, а остальных, передавая, как эстафетную палочку, гнали в главный корпус.
          Всё делалось с такой быстротой, что люди, не успев опомниться, оказывались среди таких же, как они в течение трёх минут.
          Увидев входящих, люди, сидевшие вдоль стен терапевтического отделения, потеснились, освобождая место для вновь прибывших.
          Виктор Николаевич Митрофанов, слыл среди своих друзей человеком не из робкого десятка, но сегодня, под давлением обстоятельств, ему пришлось смириться, хоть это сделать для его горячей натуры, было нелегко.
          Перебирая в памяти события сегодняшнего утра он, восстанавливая их очерёдность, пережил произошедший кошмар ещё раз.
          Жена разбудила его слишком поздно, часы показывали без пяти семь. Интенсивная стрельба и грохот взрывов в районе аэродрома, говорили о том, что в городе творится, что то, не ладное.
          Телефонный звонок не дал ему, как следует с ориентироваться.
          - Алло, Митрофанов слушает.
          - Здравствуй Виктор. Это Аванесов. Мне срочно нужно связаться с Махачкалой. Ты понял? Срочно!
          - А что случилось?
          - Чечены в городе. Делай, что хочешь, но через пять минут я должен связаться с Махачкалой. - в трубке послышались короткие гудки.
          Набирая телефонный номер городского узла связи, Митрофанов крикнул жене:
          - Тоня, достань ружьё и патронташ.
          Антонина Михайловна гремевшая на кухне посудой, появилась в дверях зала:
          - Что ты сказал?
          - Ружьё достань, оно в шкафу. И патронташ не забудь. Чеченцы в городе!
          Не обращая внимания на скрип тормозов машины возле подъезда, он стал кричать в трубку телефона:
          - Дежурная, это Митрофанов. Срочно дайте Аванесову Махачкалу! Вы поняли меня?
          Он не успел договорить. Входная дверь не устояла под мощными ударами и в квартиру ворвались двое с автоматами. Третий, с ручным пулемётом на плече, остался стоять в дверях.
          Один, тот что был в маске, подскочив  к хозяину, скомандовал:
          - Ружьё, быстро! - он протянул руку - Дай сюда ружьё. Ты, чё мужик, не понял.
          Ствол его автомата выписывал замысловатые иероглифы. Из рта разило перегаром, а в прорезях маски сверкали гневом пьяные глаза.
          Жена, стоявшая рядом, зная горячий нрав мужа, попросила:
          - Витя, отдай. - её глаза просили, умоляли мужа о том, чтобы он не делал глупостей.
          И он понял её., как может понять муж жену, с которой прожил не один десяток лет. Что убив одного, ну пусть двоих бандитов, он подвергает опасности не только свою жизнь, но подставляет под пули самых дорогих и любимых людей в мире, свою жену и дочь находящуюся в дальней комнате.
          Скрепя сердцем, он протянул ружьё бандиту, тем самым обрекая себя и жену на страдания и унижения.
          - Давно бы так - с превосходством в голосе, сказал бандит, и резко выдернул из его рук ружьё. - А сейчас быстро на улицу!
          Бандит сделал шаг в сторону, открывая ему путь к выходу. Второй, закрыв своим телом проход в дальнюю комнату, схватил Антонину Михайловну за шиворот и толкнул к выходу.
          - А ты, чего встал? - взгляд горящих ненавистью глаз, говорил больше, чем язык бандита.
          Сохраняя мужское достоинство, сняв с вешалки пальто жены и свою куртку, Митрофанов, молча, пошёл вслед за женой, на улицу. Прося Бога об одном, чтобы он помог, их старшей дочери избежать той участи, в которой оказались её родители.
          Ему, до сих пор не верилось, что всё происходящее сегодня в городе не сон. Что несмолкаемая стрельба с обеих сторон, не военные учения, а настоящий бой, в котором есть убитые и раненые. Что в случае вмешательства в переговорный процесс военных, всем заложникам грозит смерть.
          Наблюдая за тем, что творилось на его глазах, он моментально оценивал, ежеминутно меняющуюся, обстановку, догадываясь по действиям бандитов, как идут переговоры.
          Если со стороны защитников города начиналась интенсивная стрельба, то это означало, очередной раунд переговоров не дал результатов. Если бандиты, показушно заряжали рожки автоматов, то это давало повод к тому, что переговоры возобновились.
          Всё было бы ничего, если бы не психологическое давление.
          Часов в двенадцать, когда над больницей закружил вертолёт, одна из охранниц, среди бандитов были и женщины, ни к кому не обращаясь, сказала вслух:
          - Вот сейчас вы почувствуете на своей шкуре, что такое война. Сейчас будет жарко. Была бы моя воля, я бы вас всех перестреляла.
          - За, что? - не выдержав, бросил, полную гнева реплику Митрофанов. Он встал, считая для себя унизительным, разговаривать с преступницей сидя на полу. - Уж не за то ли, что наш город в первую войну принял более пяти тысяч беженцев из Чечни, среди которых могут оказаться и ваши родственники. А может быть за то, что кизлярцы делились с ними последним куском хлеба, отдавая чеченским детям всё самое лучшее, чего наши дети и в глаза не видели. На твоём месте я бы помолчал.
          Пришли, как волки в овчарню, залили кровью полгорода и ещё издеваетесь над беззащитными людьми.
          В словах Виктора Николаевича было столько злости, что чеченка, не ожидавшая подобного от заложника, опешила.
          За время войны, она и ей подобные, научились хорошо выполнять только одну работу - убивать и грабить. Принцип, день прошёл и ладно, по которому в годы перестройки жила не только Чечня, но и вся Россия, разучил людей думать о будущем, как это происходит во всём цивилизованном мире.
          Чеченка медленно поднимала свои глаза, в которых закипал, как вода в самоваре, гнев.
          - А кто, ты мне скажи, кто вынудил этих людей бросать дома и бежать, куда глаза глядят? Кто ответит за убитых и изувеченных чеченских детей и женщин, на которых вашим долбанным министрам было наплевать? Может ты? - её руки в чёрных перчатках вороном вспорхнули на автомат, висящий на её животе.
          Мощный взрыв, раздавшийся в одном из кабинетов первого этажа, прекратил эту словесную перепалку. Забыв обо всём, чеченка стремглав бросилась к выходу на лестничную площадку.
          Митрофанов, опустившись на своё место, зло подумал: - не зря Ермолов говорил, что этот народ не подлежит воспитанию, а подлежит уничтожению.
          - Дяденька, а скоро нас освободят?
          Вопрос мальчика лет девяти, сидящего между Митрофановыми, вывел его из задумчивости.
          - Скоро малыш. Думаю, что завтра утром мы все будем дома.
          Уверенность с какой были произнесены эти слова, успокоила мальчика, и он прильнув к плечу Антонины Михайловны забылся тревожном сне.
          Жена, нежно глядя мужу в глаза, ласково погладила его руку, пытаясь своим жестом успокоить его распалённую несправедливостью натуру.
          Но это были только ягодки. Известие, которое ожидало заложников, было впереди.
          Когда вертолёт улетел, а стрельба прекратилась, в отделении появились новые охранники. Один из них, с сумасшедшим взглядом и узким лбом неандертальца, предупредил:
          - Если начнётся штурм, то первыми в расход пустят вас. Так, что жить вам или нет, решайте сами.
          - А что мы должны делать? - крикнула какая-то женщина с противоположного конца коридора, где начиналась нумерация палат.
          - Я вам сейчас покажу. - бандит не долго думая, схватил первую попавшуюся женщину и потащил к окну.
          - Давай, кричи, чтобы менты не стреляли.
          Женщина попыталась вырваться, но у неё ничего не получилось. Рука бандита, который был больше неё в два раза, мёртвой хваткой держала воротник её курточки.
          - Куда, дура! Давай, ори, и чем громче, тем лучше.
          - Не стреляйте! - слабо крикнула женщина.
          - Громче!
          - Не стреляйте, не стреляйте! - голос женщины стал громче.
          - Я вижу, что ты плохо понимаешь. Тебе, что десять раз надо повторять? А - ну, ещё громче! - дуло его автомата упёрлось в спину женщины.
          Громкий, надсадный крик, больше похожий на вопль, полетел над притихшей улицей.
           У тех, кто это видел, ужас бежал мурашками по спинам, сковывал льдом руки и ноги, мутил сознание, в котором птицей в клетке, билась только одна мысль - Кто следующий? Прятался в душах, откуда выгнать его было не возможно.
          Но люди крепились, стараясь, кто как мог, не показывать своё душевное состояние соседям, тем более бандитам. При первой же возможности мужчины меняли женщин у окон, крича и размахивая простынями.
          Так продолжалось, пока зимний вечер не опустился на больницу, пряча под своим чёрным одеялом слёзы, боль, кровь и унижения заложников.
         
                Ультиматум.
         
          Такого ещё небывало, чтобы в здании администрации во всех окнах горел свет. В кабинет шла интенсивная работа по сбору и анализу информации поступающей  сюда со всех концов города.
          Весть о том, Что Ельцин отменил штурм больницы и доверил право вести переговоры с бандитами руководству республики, как ракета, распространилась по зданию и полетела голубем по улицам города, неся надежду на мирное разрешение нападения террористов.
          Магомедали Магомедович и Абдуразак Морданович не раз выходили на связь с главарём бандитов Радуевым, но всё было тщетно.
          Призывы к совести и доброте, к человечности и мужскому достоинству, просьбы и требования не достигали своей цели.
          В двери кабинета главы администрации города постучали.
           - Войдите. - разрешил Магомедов, поднимаясь с кресла, чтобы размять затёкшие от долгого сидения суставы ног.
           В кабинет вошёл исполняющий обязанности руководителя города, Аванесов.
          - Магомедали Магомедович, разрешите доложить обстановку в городе на этот час?
          - Говорите.
          -Вторая машина с продуктами и медикаментами для заложников доставила груз по назначению и беспрепятственно вернулась назад. Стрельба с обеих сторон прекращена. Все объекты обеспечивающие жизнедеятельность города взяты под усиленную охрану ОМОНа и работают в нормальном режиме.
          - У вас, всё?
          - Да.
          - Спасибо. Идите. - отпустил Аванесова глава республики.
          - Кстати, Юрий Артёмович - остановил он взявшегося за дверную ручку, Аванесова премьер. - вам бы не помешало поспать пару часов. Найдите для себя свободный кабинет и поспите, а то у вас вид не очень. Когда вы нам понадобитесь, мы вас найдём. Договорились?
          - Хорошо. - устало ответил Аванесов и вышел.
          - Как ты думаешь Разак - перешёл на ты Магомедов, он всегда так делал, когда они оставались вдвоём с Мирзабековым - почему нет звонков из Москвы? И ещё одно, где сейчас находятся Барсуков с Куликовым? Не появятся ли они завтра здесь?
          - Трудно сказать. - поднимаясь со стула и присоединяясь к прохаживающемуся по кабинету главе республики, ответил премьер. - Думаю, что это затишье перед бурей. Сейчас, даю голову на отсечение, они пьют у Черномырдина наш коньяк и уламывают его, чтобы он пошёл к Ельцину и добился разрешения на штурм больницы. Поэтому мы должны сделать всё, чтобы Радуев утром покинул город.
          - Разак, ты сейчас сказал, почти слово в слово то, о чём я думал почти целый час. - глава республики остановился - в данный момент, когда до рассвета остались считанные часы, мы должны усилить давление на бандитов. Вдвое, втрое, чтобы добиться их ухода из города любой ценой. Давай, звони в больницу.
          Пока Мирзабеков набирал нужный номер телефона и дожидался пока к нему подойдёт Радуев, Магомедала Магомедович составлял примерный план своего разговора с главарём банды. Он, как шахматист, просчитывал все возможные ходы противника.
          Сейчас он был уверен в себе, как никогда. Просмотрев по телевизору, практически, все выступления Радуева, он понял одно, что этот человек в душе трус и дорожит своей жизнью. Поэтому выгнать его из города может только страх за свою жизнь.
          - Магомедали, он у телефона - позвал его глава правительства.
          - Говорит Магомедов, председатель государственного совета республики Дагестан. Мы проанализировали ваши требования, которые считаем неприемлемыми. Поэтому предлагаю вам освободить всех заложников и покинуть город. Я даю вам гарантию, что вас никто не будет преследовать. В противном случае вас всех уничтожат. Завтра утром в Кизляр прилетают Барсуков и Куликов, надеюсь, что эти фамилии вам знакомы, а вместе с ними подразделение группы "Альфа". С ними вам договориться будет, на много труднее. В данный момент мы ещё можем, что - то для вас сделать.
          - Хорошо. Я подумаю - в голосе Радуева не осталось и следа от былой самоуверенности .
          - Но условия должны быть приемлемыми. И, не дай Аллах, хоть один волос упадёт с головы любого из заложников. У вас есть пятнадцать минут. Ровно в одиннадцать мы позвоним, и если вы не дадите согласия, мы снимаем с себя выполнения всех обещаний, которые мы давали ранее. - Магомедов положил трубку.
          В кабинете наступила тишина. Минут через пять Мирзабеков не выдержал этого испытания и спросил:
          - Как думаешь, Магомедали, согласиться?
          - Думаю, что да. По-моему он начал сдавать позиции и начнёт торговаться.
         
                Зловещий план.
         
          После разговора с руководителем Дагестана, Радуев, что то обдумывая, вернулся в реанимационное отделение. В кабинете, где он вершил, почти сутки, судьбы невинных людей, откинувшись на спинку стула, сидел Исрапилов. Его глаза открылись навстречу вошедшему.
          - Ну, и что?
          Его наглый, бесцеремонный тон взорвал Радуева.. Всё, что накопилось за последнее время, в его чёрной душе, выплеснулось наружу грязным потоком:
          - Как  что? Как что? - Радуев заметался по комнате, как волк обложенный флажками, - завтра здесь будут Барсуков с Куликовым, а вместе с ними головорезы из "Альфы". Вот, что!
          Он был жалок. От самоуверенного и наглого бандита, рисующегося перед телекамерами и грозящего России войной, не осталось и следа.
          Растрёпанная борода, стоящая торчком, бегающие глаза, в которых затаился страх, не находящие места , мелькающие, как крылья ворона, руки, говорили сами за себя.
          Перед Ирапиловым мельтешил, шурша синтетикой камуфляжа, самый обыкновенный трус. И он, чтобы предотвратить начинающуюся истерику, рявкнул:
          - Да, замолчишь ты наконец или нет?
          - Его крик, как удар гонга, прекратил стенания мечущегося по комнате горе - командира.
          Исрапилов встал. В глазах у него были и ненависть и презрение. Он не уважал Радуева но, в тоже время завидовал ему за то, что дослужившись до полковника и имея огромный опыт ведения военных действий, ему приходилось играть в политической жизни Чечни второстепенные роли.
          - На Будёновск он пошёл с Басаевым, тая надежду, что тот не забудет о нём в будущем. Но его мечты сгорели в пламени дворцовых интриг.
          Басаев, вернувшийся из Будёновска национальным героем, вошёл в тройку самых авторитетных людей Ичкерии, осыпаемый лаврами победителя, он просто забыл о нём, Дудаев, знающий всё об этой операции, наоборот, приблизил его, как хорошего стратега и исполнителя, доверив ему разработку диверсионной операции в Гудермесе. Но, в последний момент, движимый семейственностью, отдал руководство этой операцией своему зятю, Радуеву.
          Акция прошла успешно. После чего Дудаев пообещал ему пост министра обороны Ичкерии, если он вновь разработает план и успешно проведёт операцию, типа будёновского теракта, но с одним условием, чтобы этот акт был проведён на территории Дагестана. Тогда он сказал:
          - Мы должны перенести военные действия из Ичкерии в Дагестан. Для того, чтобы передохнуть, сделать новые закупки оружия и пополнить ряды нашей армии новобранцами. Давайте подумаем, как нам это сделать.
          Этот разговор был между ними, один на один. В тот момент, когда он уходил, приехал Радуев, и ему опять пришлось довольствоваться должностью начальника штаба, а не командира отряда.
          И сейчас, глядя на этого человечишку, как удав на кролика, Исрапилов был готов его разорвать, но чувство самосохранения оказалось сильнее, и он, остановившись перед этим ничтожеством, заорал:
          - Опять ты за своё! Сколько раз я буду говорить тебе, что перед нами стоит более высокая задача, за выполнение которой, если будет надо, мы должны положить свои головы!
          - Ну, уж нет, мой хороший. У меня была одна задача, и я её выполнил. Мы сожгли два вертолёта и три бронетранспортёра. Захватили больницу и предъявили свои требования России, отработали денежки наших друзей из Ближнего Востока и заявили на весь мир, о том, что Россия пытается задушить демократию и стремление к независимости в Ичкерии.
          Ельцин переиграл нас, доверив дагестанскому руководству вести переговоры с нами, а не военным, на что была сделана ставка Дудаевым и мы оказались в западне.
          - А мне Джохар ставил совсем другую задачу. В первую очередь мы должны втянуть Дагестан в войну. Ты думаешь, для чего мы согнали в больницу столько людей? Не знаешь? А я знаю. Эти люди залог нашего успеха. Мы пришли сюда, как смертники, и должны сделать всё, чтобы штурм состоялся. Чтобы погибло, как можно больше мирных граждан. И тогда, дагестанцы, обвинив во всём Россию, встанут на нашу сторону. Вот для чего мы здесь.
          Радуев, не ожидавший от начальника штаба таких слов, вдруг, выхватил из-за пояса пистолет и пошёл на него.
          - Ты кто такой?! Ты как разговариваешь с командиром, а? Нет, ты мне скажи, кого ты из себя возомнил? Если Джохар пообещал тебе портфель министра, то это ещё ни о чём не говорит. Ты хоть подумал, что ты сказал?
          - Радуев менялся на глазах. В его фигуре появилась былая уверенность - единственное, что из тебя может выйти, это хороший киллер, а на большееты не потянешь. Ты последние "Вести" смотрел?
          - Нет. А что?
          - А то, что по всему Дагестану прокатилась волна стихийных митингов протеста против нас. Есть отдельные выступления против руководства России, но это капля в море. Все народы Дагестана осудили нашу акцию.
          Неужели ты думаешь, что в руководстве Дагестана сидят одни дураки, типа братьев Хачалаевых.
          Нет, мой хороший, запомни одно, здесь будёновский вариант не пройдёт. И штурма не будет, народ не даст.
          Сейчас, пока у нас ещё есть время, нам надо договориться с Магомедовым, и, под покровом ночи уйти в Чечню. Мы свою задачу выполнили, и здесь нам больше делать нечего. Так, что, давай, не будем терять время на споры, а лучше прикинем, какой транспорт нам будет нужен, и сколько заложников мы возьмём с собой в качестве живого щита, чтобы проводили нас до места назначения. А там мы уйдём. Ты понял мою мысль?
          - Исрапилов, какое-то время смотрел в пол. Доводы Радуева были убедительны, и не взять их во внимание было бы опрометчиво. В это момент в его голове рождался новый, зловещий план.
         
               
            Цель достигнута.
          Ровно в одиннадцать вечера Абдуразак Марданович начал набирать телефонный номер больницы, по которому он звонил пятнадцать минут назад.
          На том конце провода трубку поднял один из головорезов Радуева.
          - Чего надо?
          - Наглость и безнаказанность, прозвучавшие в голосе бандита, опасной бритвой полосонули по сердцу Мирзабекова, наполнив всё его существо справедливым гневом, от которого в жилах закипела кровь.
          Слова, от которых сейчас зависела жизнь более двух тысяч заложников, куда-то испарились, как капельки росы на солнце. На смену им пришли другие, наполненные ненавистью и проклятиями, готовыми сокрушить хрупкий мостик договорённостей возводимый на протяжение семнадцати часов участниками переговорного процесса, начиная с врача и заканчивая главой республики.
          Затрещавшая, в сильных руках премьера, телефонная трубка, напомнила ему об этом. Председателю правительства понадобилась вся его сила воли, чтобы сдержать свои эмоции и пропустить мимо ушей эту наглость.
          - Позови командира. Срочно! Сейчас с ним Магомедов будет разговаривать.
          Произнести слово - командир - Абдуразака Мардановича вынуждала обстановка. В обычное время он бы и не заметил это ничтожество, не то, чтобы стал с ним разговаривать.
          В трубке, громыхнуло, видимо её положили на стол. Потом голос бандита, с которым только что разговаривал Мирзабеков, с угрозой сказал:
           Если, хоть кто - нибудь, подойдёт к телефону, пристрелю.
          Потом послышались удаляющиеся шаги.
          Сейчас на том конце провода, трубка телефона играла роль маломощного радиопередатчика, и премьеру пришлось сильнее прижать к уху свою, чтобы расслышать то, что волновало его с того момента, когда в его квартире раздался телефонный звонок из Кизляра.
          К этому часу перестрелка прекратилась, но всё равно слышимость была не важной, но отдельные фразы, сказанные более громко, отражаясь от высоких потолков и усиленные резонансом помещения, были слышны хорошо.
          - Девчата, давайте, двигайтесь поплотнее, а то, если не убьют, помёрзнем все к чёртовой бабушке. Мужиков всё равно на всех не хватает, так, что, давайте, плотнее. Бог его знает, сколько нам здесь ещё сидеть придётся.
          Низкий, грудной голос женщины не привыкшей сюсюкать и лебезить, был для Мирзабекова, как бальзам на душу.
          - Тёть Маша, а почему это мы, как цыплята под наседку, вокруг тебя собираться должны? Ты и так, вон какая толстая. Тебе твой жир и так замёрзнуть не даст, а ты ещё и нас к себе тянешь.
          Высокий, молодой голос с дагестанским акцентом, поддерживая разговор, в тоже время, подшучивая над занимающей лидирующее положение женщиной, был незлобив.
          - Марьям, а тебе, что завидно, да? Я же ещё на базаре объясняла, что хорошего человека должно быть много.
          Негромкий смех, раздавшийся в поддержку её слов, напомнил Мирзабекову то время, когда он жил и работал в Кизляре. Воспоминания, которые его сознание выхватывало эпизод за эпизодом из недр памяти, как рыбак рыбку из реки, снимая напряжение и усталость, побежали по телу.
          Но, хлопнувшая, как выстрел, входная дверь и приближающиеся шаги, отменяя экскурсию в было, заставили сосредоточиться на настоящем.
          Голос, недавно грозившего заложникам бандита, зазвучал вновь:
          - А, ну, тихо!
          - Алло, полковник Радуев у телефона.
          - Это мы тебя слушаем - голос Мирзабекова, был твёрдым и жёстким - пятнадцать минут, отведённые вам на размышления, закончились. Ты, прекрасно знаешь нашу позицию по всем вопросам. Ещё раз повторяю, что все ваши требования мы считаем не выполнимыми. Поэтому предлагаем, без лишних разговоров, освободить заложников и покинуть город.
          - А если мы не примем ваши условия? - Радуев издевался.
          - То мы сделаем так, как ты просил. Попросим людей встать живым щитом вокруг  больницы, только это будут ваши родственники, которые выразили своё добровольное решение на участие в этой акции, чтобы предотвратить возможную резню, даже ценой своей собственной жизни. Или нам попросить военных, чтобы привезли твою семью из Новогрозного?
          Радуев замолчал, тем самым выпустив инициативу из рук, и чем дольше затягивалась пауза, тем настойчивее и увереннее становились требовании руководства республики.
          Пока Радуев подыскивал нужные слова, чтобы смягчить поражение в этой словесной дуэли, Абдуразак Марданович передал трубку Магомедали Магомедовичу.
          - Так, что вы решили, полковник? - в голосе Председателя Госсовета республики была ирония - Мы же знаем, что принял решение и готов принять наши условия, только не знаешь с чего начать. Ведь так? Я, ещё раз повторяю, что мы готовы рассмотреть все ваши предложения, но с одним условием, утром ты со своими людьми покинешь город.
          Вход пошла тяжёлая артиллерия. Магомедали Магомедович не первый раз занимал кресло руководителя республики, и ему ежедневно приходилось принимать решения, от которых зависели сотни тысяч судеб дагестанцев. Один неверный шаг или неправильно сказанное слово могли взорвать Дагестан изнутри, а это грозило новым, ещё более мощным продолжением военных действий на Кавказе. Чего допустить он никак не мог.
          Зная о том, что вмешательство военных в переговорный процесс только усугубит положение заложников, глава республики спешил.
          Время, которое дал ему Ельцин, для того, чтобы договорится с Радуевым, таяло, как снег на огне.
          Сейчас всё зависело от Радуева, и он сдался.
          - Хорошо, я принимаю ваши условия. Но мне нужны гарантии в том, что нас беспрепятственно проводят до границы с Чечнёй по тому маршруту, который укажу я.
          Магомедов, выдержав паузу, сказал:
          - Всё будет зависеть от того, какие гарантии ты потребуешь и каким маршрутом собираешься уйти назад. Потому, что дагестанцы народ горячий и я не могу гарантировать тебе, что у кого-то из них дома не спрятан гранатомёт или автомат. Надеюсь, что ты учтёшь такие нюансы и перестанешь торговаться.
         
          - Тогда слушай сюда. - голос Радуева был резок - первое, нам нужны автобусы типа "Икарус" на 500 мест. Два грузовика "Камаз" и три машины скорой помощи. Второе, пятнадцать чиновников республиканского уровня. В их числе, обязательно, должен быть чиновник из МВД республики. Ты слышишь, обязательно! Если мне не изменяет память, его фамилия Беев. Маршрут таков, Кизляр - Бабаюрт - Хасавюрт - Чечня. В пять утра вся техника должна стоять у ворот больницы. Если эти требования не будут выполнены, я начну убивать заложников. Всё.
          - Что ж, мы вынуждены принять твои условия. А в том, что мы их выполним, можешь не сомневаться.
          У меня к тебе есть одна просьба, отпусти сейчас женщин с новорожденными детьми.
          Магомедов не привык просить, но когда речь шла о детях, тем более новорожденных, он был готов на всё.
          - Я, по моему, уже говорил Мирзабекову о том, что если вы гарантируете безопасность. Я готов их отпустить. Хочу напомнить вам, что за окном ночь. Я бы на вашем месте не стал рисковать их жизнями в это время суток.
          Он положил трубку.
          Магомедали Магомедович сделал тоже самое, но очень медленно.  Ему ещё не верилось, что переговорный процесс завершился и завершился успешно. Все тревоги и волнения, державшие его нервную систему в постоянном напряжении, почти сутки, схлынули, как каспийская волна от берега, оставив после себя усталость. Но, буквально через мгновение, более мощная волна, волна радости и ликования, наполнила его сознание, из которого она рвалась наружу.
          Он встал и вышел из-за стола. Подойдя к Мирзабекову, который по радостному блеску в его глазах понял, что произошло.
          - Абдуразак, поздравляю! - подавая премьеру руку Магомедов улыбнулся - мы победили и доказали всем, что дагестанцы не бросают своих слов на ветер. Что нам можно и нужно доверять. Утром Радуев покидает город.
          Реакция премьера была соответствующей. Пожимая руку главы республики, он не смог совладать с переполнявшими его положительными эмоциями, и обнял Магомедали Магомедовича.
          - Не меня, а вас надо поздравлять. Без вашего участия в переговорах, навряд ли мы добились такого успеха. Слишком хитёр и коварен был противник.
          - Я с тобой согласен, Абдуразак. Радуев достойный противник.
          Сейчас нам нужно много сделать, чтобы он покинул город без единого выстрела.
          Собери всех, и не забудь пригласить Аванесова.
          Глава республики вернулся на своё рабочее место.
          Через пять минут все руководители республиканского уровня заполнили кабинет.
          - Товарищи, я поздравляю вас с успешным завершением переговоров. Утром бандиты покидают город.
          Аплодисменты взорвали тишину кабинета. Все встали.
          Гордые и восторженные реплики. Наполненные радостью глаза. И улыбки, улыбки, улыбки.
          Реакцию присутствующих можно было предсказать, но не в этом случае. Люди занимающие высокие посты в руководстве республики, радовались, как дети.
          Магомедали Магомедович, выдерживая паузу, наблюдал за происходящим в кабинете. Но время поджимало, а сделать предстояло ещё очень много.
          - Товарищи, его сильный голос моментально остудил разгоряченные радостной вестью головы - радоваться нам пока рано. Сейчас нам предстоит решить ряд вопросов, от которых зависит благополучный исход заключительной фазы переговорного процесса.
          Самое главное заключается в том, что Радуев запросил для себя гарантии, чтобы его сопровождали до границы руководители республиканского уровня. Фамилии не были названы, кроме одной. Не знаю почему, но генералу Бееву, придётся возглавит эту не безопасную, но почётную миссию.
          Сейчас вам предстоит сделать шаг, и он должен быть добровольным, я повторюсь, добровольным. В данный момент я приказывать не имею права. Этот шаг связан с риском для жизни, и каждый из вас должен сделать его сам.
          - Лично я, поеду. - откликнулся на просьбу главы республики Гамид Мустафаевич Гамидов, депутат Государственной Думы РФ.
          - А мне по рангу положено - поддержал это начинание министр по национальной политике республики Дагестан Магомед - Сализ Гусаев.
          - И я поеду, встал первый заместитель председателя Народного Собрания Алиев.
          - Без меня вам всё равно не обойтись. Я хоть чеченский язык знаю. Буду у вас за переводчика. - присоединился к группе единомышленников член Государственного совета Дагестана Имампаша Чергизбиев.
          - А я вас одних не отпущу - министр мелиорации республики Айдамиров никогда не считал себя трусом.
          Через минуту к ним присоединились депутаты депутаты НС РД А. Гамзатов, М. Гаджиев, М. Магомедов, В. Касимов, У. Джаватханов.
          - Друзья, я думаю, что одиннадцати дагестанских мужчин вполне достаточно для того, чтобы проводить бандитов до границы, - прекратил волеизъявление подчинённых глава республики - ещё пара минут и республика останется без руководителей, а этого мне бы очень не хотелось.
          Сейчас, нам нужно решить задачу номер один, найти транспорт автобусы "Икарус" на 500 мест два грузовика и три машины скорой помощи.
          Поэтому, прошу вас принять в решение этого вопроса самое активное участие. И не забывайте, что он нашей расторопности зависят жизни более двух тысяч заложников. У меня всё.
         
                Своих не бросают.
         
          День близился к концу. Ничего не подозревающий вечер, как всегда опустился на притаившийся, закрывшийся на всевозможные запоры и замки, город. Было начало шестого, когда в больницу привезли первую партию медикаментов и продуктов.
          Ахмед Саламов, мотавшийся по отделениям главного корпуса больницы, узнав об этом, сразу же спустился вниз и беспрепятственно вышел во двор.
          - Почему так поздно? - здороваясь водителем за руку, спросил он с нескрываемым негодованием.
          - А я-то здесь причём? Пока машину нашли, время и потеряли. Потом давай продукты и медикаменты искать. С хлебом и молочными продуктами проблем не было, а вот с консервами тоже заморочка получилась. За медикаменты вообще не говорю. С горем - пополам нашли. Весь город исколесили вдоль и поперёк, и не один раз. Все руководители в администрации или на митингах успокаивают горожан.
          Вы бы видели, что в городе творится. Мужики за оружие, по малейшему поводу хватаются. Сейчас еду через мост возле мечети, тормозят. Я им говорю - Чего надо? А они без разговоров меня с машины вытащили. Один удостоверение в морду суёт, другой пистолет в бок. Я им объясняю, что еду в больницу. Продукты и медикаменты заложникам везу. А они говорят - Разберёмся, отпустим. Слишком много случаев мародерства в городе. Троих уже задержали. Не понимаю я таких людей, в городе и так беда, а эти гады за чужой счёт нажиться хотят. Лично я, таких бы к стенке ставил, прямо на месте преступления, и весь разговор.
          Саламов, слушая его, времени даром не терял. Открыв задние двери маршрутки, он начал раздавать продукты и медикаменты медсёстрам, которые дежурили в прошлую ночь в больнице.
          - Девчата, давайте, подходите. Какое отделение?
          - Мы из реанимации.
          - У вас детей много?
          - Да. По списку 21 человек. - ответила ему Раиса Ахмедова.
          - Значит так, - Ахмед Джахбарович, прикинув в уме приблизительное количество заложников в каждом отделении, старался не обидеть никого. - вот вам на всех, половина коробки сливочного масла, ящик тушёнки, 21 пакет молока и пятьдесят булок хлеба.
          В первую очередь продукты раздавайте детям и старикам. И ещё одно, говорите каждому, что продукты и медикаменты передали от администрации города. Что о них не забыли, а наоборот, делают всё, чтобы их побыстрее, освободить. Пусть люди верят, что их освободят, обязательно освободят. Я сейчас раздам помощь, и ещё раз обойду все отделения. Лекарства нужны?
          - Конечно. Что - нибудь успокаивающее, типа корвалола или валерианы. Сейчас это для людей саое необходимое.
          - Сейчас посмотрим, что нам прислали. - раскрывая большую коробку, на которой было написано красным фломастером "Медикаменты", согласился с Раисой Саламов, и обращаясь к водителю спросил - Спички есть, а то мои закончились.
          - Сейчас принесу.
          - Чёрт ногу поломает - чертыхнулся Ахмед Джахбарович - сгрузили всё в одну кучу. Попробуй, разберись, где и что лежит. А вот, нашёл. Значит так, димедрол будешь давать тем, кто на грани срыва, корвалол сердечникам, а спазмалгон, как болеутоляющее всем, кто получил побои или ранения. Поняла?
          - Да. Но, смотри, только остронуждающимся. Скажи в других отделениях, что продукты и лекарства привезли.
          Через полчаса опустевшая машина уехала, но отдыхать Саламову было некогда. Прежде, чем пойти домой, он решил ещё раз сделать обход отделений и поговорить с людьми. О себе он просто на просто забыл. Забыл, что он такой же человек, как и все. Что ему тоже хочется кушать. Что его могут убить в любой момент, даже раньше других. Что от невероятной психологической нагрузки разболелась голова. Перед глазами стояли заплаканные лица детей и женщин, а в ушах повторялось, как эхо в горах, вопросы , вопросы, вопросы, которые преследовали его из отделения в отделение.
          Он забыл, что ему уже давно за сорок, что физические возможности его организма ограничены. Что от постоянной ходьбы по этажам, ноет спина, а уставшие ноги просятся отдохнуть.
          То там, то тут, встречаясь с медперсоналом больницы, Саламов в первую очередь интересовался настроениями заложников.
          Поднявшись на второй, в хирургическое отделение, он встретил, выходившего из операционной хирурга Магомеда Малачиева, который не первый год работал в больнице.
          - Ассалам Алейкум, Магомед! А ты здесь, как оказался? Я целый день здесь кружу, как заведённый, а тебя только сейчас встретил.
          - Ваалейкум Ассалам, Ахмед! Я слышал, что ты здесь - он оглянулся - но боевики, меня с утра в операционную загнали, вот только освободился.
          - А кто ещё из наших здесь? - Саламов кивнул в сторону операционной.
          - Много. И Махмудов здесь, и Халидов, Гаджиев Хайрудин, Алилов, Губулов, медсестра Марьям, жаль, фамилию не знаю.
          Ты, представляешь, тут утром один милиционер двоих подстрелил. Одного сразу насмерть а второго ранил в живот. Так главарь чуть здесь бойню не устроил. Собрал всех хирургов возле раненого, и как начал орать:
          - Если он умрёт, я вас всех вслед за ним отправлю. Чего стоите? Делайте, что - нибудь!
          Начали мы операцию. Живот вскрыли, а внутри - труба! Печень на вылет пробита. Кровь хлещет, как из ведра. Подлатали мы раненого кое - как. Когда пришёл главарь я ему и говорю - ты сильно не горячись, но твоего друга в наших условиях не спасти. У него печень пробита. Единственное, что мы можем сделать, это обезболить и всё. А он ещё сильнее заорал - Вы кто, хирурги или дерьмо собачье. Пушку выхватил и давай ею мне в лицо тыкать. Я ему так спокойно говорю - от того, что ты орёшь и пистолетом машешь, толку не будет, а если хочешь, чтобы смогли помочь раненым, тогда не мешай.
          Он покрутился. Оставил охрану и ушёл.
          - А какой он был из себя? - спросил Магомеда Саламов.
          - Высокий такой, худой.
          - Это не Радуев, это Исрапилов, его заместитель. Ну, ладно об этом - прервал Малачиева Ахмед Джахбарович - об этом потом поговорим. Раненых много?
          - Боевиков, сейчас скажу, трое тяжёлых, а у четверых или пятерых ранения более лёгкие.
          - А настроение, у заложников какое? - Саламов внимательно разглядывал его халат запачканный кровью.
          - Боевое. Умирать, конечно, не хочется. Но, чему бывать, того не миновать. Ахмед, а ты знаешь, что Рамазан Алилов ходил роды принимать в реанимацию.
          - Да знаю. И не одни, а двое. Ну, ладно, Магомед, я побегу дальше. Надо ещё в гинекологию заглянуть. Ты же знаешь наших женщин, если что - то не так, они и на таран пойдут.
          - Не хочу тебя задерживать, но у меня к тебе есть один вопрос. Как ты думаешь, штурм будет? - в голосе Малачиева была надежда на лучшее.
          - Конечно, нет! - вскипел Саламов - Ты, что, думаешь, руководство республики позволит этим негодяям устроить здесь бойню? Никогда, ты слышишь, никогда этого не произойдёт!
          Ахмед Джахбарович строго посмотрел на коллегу.
          - Как ты, дагестанец, мог подумать такое? - в его словах, был укор Малачиеву за неверие в возможности дагестанского руководства и дагестанцев в целом. Не прощаясь, он заспешил по намеченному пути.
          Поднимаясь по лестничным маршам на четвёртый этаж, Саламов никак не мог избавиться от назойливой мысли, которая преследовала его на протяжение всего времени пока он находился в больнице.
          - В твой город, в твой дом пришёл враг и, если ты считаешь себя настоящим мужчиной, настоящим дагестанцем, ты должен убить его. Но здравый смысл и воспитание, по которому всегда можно было отличить дагестанцев от других народов Северного Кавказа, были против этого, приводя неопровержимые аргументы в пользу дипломатического решения этой проблемы свалившейся на кизлярцев по вине российских политиков и генералов.
          А ты подумал, что будет с заложниками, если ты убьёшь Радуева? Тебе, что мало одного трупа, который лежит во дворе? Или ты думаешь, что дагестанцы будут считать тебя героем после той бойни, которую устроит Исрапилов, вымещая свою злобу на ни в чём не повинных людях, за смерть своего главаря.
          А может, ты хочешь сравниться с пророком Мухаммадом, который вершит судьбы мусульман на нашей планете, карая за грехи и одаривая милостями за добродетель?
          Запомни одно, не тебе решать судьбы людей. Сегодня тебя выбрал и вразумил Аллах стать парламентёром, и ты, как врач, как мусульманин, должен выполнить возложенную на тебя им миссию, помочь людям, которые попали в беду. И если ты взвалил на себя этот груз, который не каждому под силу, то неси его до конца, с гордо поднятой головой, как и подобает дагестанцу.
          Споря с самим собой Ахмед Джахбарович, не заметно для себя, ступил на лестничную площадку четвёртого этажа.
          Под ногами заскрипело битое стекло. Двустворчатые двери ведущие в вестибюль зияли пустыми квадратами, через которые вырывался холодной струёй сквозняк, заставивший его поплотнее запахнуть куртку с надетым поверх неё белым халатом.
          Показав бандитам, охранявшим вход в отделение, пропуск выданный Радуевым, Саламов, стараясь не наступить на чью - нибудь ногу сидевших у стен коридора людей, медленно пошёл к ординаторской, двери которой были открыты. Оттуда, чуть не сбив его с ног, выскочила Татьяна петровна Гордиенко. Её миловидное лицо было перекошено от гнева. В последней фразе, которую он услышал, было столько злости , что Ахмед Джахбарович, зная не первый год этого прекрасного человека, не поверил своим ушам.
          - Ну, и иди унижайся перед этим сбродом!
          Что случилось, Татьяна Петровна? - в голосе Саламова было участие.
          Неожидавшая его появления Гордиенко смутилась.
          - У одной из заложниц началась истерика. Мы с Валентиной Ивановной Дергачёвой, она вчера дежурила по отделению, потихоньку её в ординаторскую завели. Ну, и как обычно, корвалол, прочее успокоительное, а тут, как назло, бандит к нам заглянул, и всё. Никак успокоить не можем. Я уже и укол анальгина с димедролом приготовила, а она, ни в какую, не даёт укол сделать, хоть убей. Мы с ней и так эдак, бесполезно. Что делать не знаю. Она же нам всех заложников перебаламутила.
          Саламов, поняв ситуацию, резко, но негрмко сказал:
          - Сначала сами себя в руки возьмите, а потом других успокаивайте. Вы же врач, а не какая -то торговка на базаре. Пойдёмте.
          В ординаторской было многолюдно, но, не смотря на экстремальную ситуацию, во всём чувствовался порядок, не считая не большой неразберихи на столе, заваленном только что привезёнными медикаментами.
          - А почему мы плачем? Кто нас обидел? - шутливый тон Ахмеда Джахбаровича мгновенно изменил психологическую обстановку в кабинете. Его добродушная улыбка и самоуверенность хозяина говорили о том, что всё хорошо.
          Женщина сидящая на кушетке, увидев его, как-то сразу обмякла. На вид ей было лет 25 - 30. В этот момент, сидевшая рядом с ней Любовь Тимофеевна Лисицына, сделала ей инъекцию.
          - Ну, вот и всё. А мы боялись. - Саламов устало опустился на кушетку рядом с заложницей.
          - Как хорошо, что вы пришли, Ахмед Джахбарович. Голова кругом идёт. Не знаем, что делать. Люди нервничают, не столько от стрельбы, сколько от неизвестности. У рожениц от стрессов молоко пропадает. Малыши плачут, кушать хотят. У нас, что было к чаю, всё раздали...
          - Ничего девчата. Потерпите ещё чуть-чуть. Всех накормим. Сейчас должна вторая машина с продуктами приехать. Я вижу, что вы уже кое-что получили - Саламов кивнул в сторону стола.
          - Да, Татьяна Петровна принесла. А то вообще ничего не было. Продукты сразу раздали, а лекарства попридержали, Бог его знает, сколько нам тут ещё сидеть придётся. - Любовь Тимофеевна многозначительно вздохнула.
          - А вот этого не надо. - голос Саламова стал строже - запомните и передайте другим, что сейчас вы нужны заложникам, не как врачи, а как друзья и подруги, которые готовы поддержать их в любую минуту, и не забывайте о том, что малейшее изменение в вашем поведении они чувствуют на расстоянии. Поэтому вы должны своим примером им, что всё хорошо. И самое главное, побольше находитесь среди них, разговаривайте с ними. Если потребуется, расскажите какой - нибудь смешной случай или анекдот. Я понимаю, что это не легко, но прошу, следите за своим внешним видом и держите себя так, как - будто ничего не произошло.
          Сейчас руководители нашей республики Магомедали Магомедович и Абдуразак Марданович ведут переговоры с бандитами. Об этом я узнал из разговора по телефону с премьер - министром. Абдуразак Марданович попросил меня передать всем заложникам, что руководство республики сделает всё, возможное и не возможное, чтобы освободить своих сограждан попавших в беду, и в первую очередь детей.
          В этот момент в ординаторскую вошла, запыхавшаяся медицинская сестра хирургического отделения Марьям.
          - Ахмед Джахбарович, продукты привезли. - радостно сообщила она.
          - Вот и хорошо. А я, что говорил. Пошли.
         
                Из огня, да в полымя.
         
          Размик Петросян в этот рейс поехал без напарника. Видимо рождественские праздники для него ещё не закончились и не прошли бесследно. Время тяжёлое - каждый выживал, как мог. Поэтому чужого решил не брать.
          Восьмого утром, был в Краснодаре. Всё шло, как по маслу.
          Отдохнул. Прошвырнулся по магазинам. Набрал подарков детворе и родственникам.
          Девятого с утра пошёл в гараж. "Икарус" машина большая. Пока всё осмотришь...
           А время на месте не стояло. Глянь, а уже и в обратный путь пора. Путёвку отметил и домой, в Кизляр.
          Трасса хорошая, резина новая, гололедица не страшна. Но, как сел за руль автобуса, настроение упало, как давление масла в моторе. Думки разные в голову полезли, и всё о Будёновске.
          Перед тем, как лечь спать, читал статью в журнале, о событиях в этом городе, произошедших этим летом. Вроде бы правильно всё написано, а правды мало. Всё в общих чертах - Все журналисты брехать мастера - скептически подумал он, как тогда, так и сейчас.
          А правду - матушку об этих событиях он знал от и до. Самому пришлось побывать в шкуре заложника.
          14 июня 1995 года Размик со своим братом Александром, который был у него напарником, возвращались из Пятигорска в Кизляр Около часу дня они въехали в Будёновск, и попали в лапы басаевских боевиков.
          Автобус остановили. Под угрозой смерти, всех пассажиров выгнали из автобуса, и, вместе с жителями города, под прикрытием полного бензовоза, их привели в городскую больницу.
          И начался ад, со всеми вытекающими последствиями - Мучительной жаждой, стоянием под пулями федералов, которые ранили Александра. С неудавшимся штурмом больницы, с кровью и болью, страхом и ненавистью. Всё, что есть на земле плохого, ему пришлось испытать на себе и пройти через это, но самое страшное увидеть.
          Не увиденная смерть не так страшит и ранит душу. Но, когда она рядом, когда чужая кровь на руках; когда хрипы и стоны умирающих взрываются в ушах гранатой; когда от страха смешиваются слёзы и испражнения; когда от трупного запаха нечем дышать, а огромные зелёные мухи ползают по губам открытых ртов убитых, а тебе, приходится, лежать рядом с ними...
          Ты вспоминаешь Бога, в которого никогда не верил, и просишь, просишь, просишь, сочиняя невероятные молитвы - пронеси Господи.
          И Господь услышал и сжалился над ним, отвёл беспощадную косу смерти, занесённую над его головой.
          Только через четверо суток он вернулся домой.
          Глядя на асфальт автомагистрали "Астрахань - Махачкала",  убегающий серой лентой транспортёра, под передний бампер автобуса, Размик ещё не знал, что судьба уготовила ему точно такое же испытание.
          О том, что на Кизляр напали боевики, ему стало известно ещё в Будёновске, где во время остановки они с братом перекусывали в одном из уютных кафе.
          Когда он заканчивал обедать, по телевизору начался специальный выпуск передачи "Вести".
          - Как нам стало известно, лидер чеченских боевиков, Салман Радуев, пригрозил превратить в ад и пепел этот город, как и весь Дагестан. В эксклюзивном интервью нашему каналу он сообщил, что под его командой в Кизляре находится 500  профессиональных бойцов, выполняющих приказ Джохара Дудаева.
          Оставив на столе не допитый кофе с булочкой, здесь водителей междугородных рейсов кормили бесплатно, он, как пуля вылетел из кафе.
          Был второй час ночи, когда его автобус въехал на территорию Кизлярского ПАТП. Заглушив мотор, он облегчённо вздохнул.
          Перипетии дороги закончились. Сейчас только домой, к семье. Как они там без меня? Ведь с ними могло случиться, всё, что угодно пока меня не было дома. - думал он закрывая автобус на ключ.
          - А почему в это время в кабинете директора горит свет, а к автобусу кто-то спешит? Неужели, что-то случилось?
          - Здорово, Размик! С приездом. - поприветствовал его вынырнувший из темноты сторож, дядя Володя. - Иди, шеф зовёт.
          - А ты не знаешь, зачем?
          Сердце Петросяна забилось чаще.
          - Нет. Иди, там всё узнаешь.
          Размику ничего не оставалось, как выяснить всё самому.
          Когда он нерешительно открыл дверь в кабинет руководителя, директор ПАТП, Владимир Рубенович Джанбеков разговаривал с кем - то по телефону.
          Увидев его, он, прикрыв микрофон телефонной трубки рукой, пригласил:
          - Проходи, разговор есть.
          Петросян, теряясь в догадках, прошёл к столу.
          Закончив разговор, Джанбеков сразу же перешёл к делу.
          - Когда приехал?
          - Пять минут назад. - в голове Петросяна, как от костра искры, рождались и сразу же умирали, отброшенные сознанием, догадки, домыслы, вопросы, от которых сжималось сердце и туман стоял в голове.
          - Владимир Рубенович, как моя семья? У них всё нормально?
          - За семью не беспокойся. Я сам час назад был у вас дома. У них всё хорошо. Я тебя пригласил вот по какому поводу.
          - Ты прекрасно знаешь, что на Кизляр напали дудаевские боевики.
          - Конечно.
          - Так вот, сегодня нашему городу нужна твоя помощь. Конечно, ты вправе отказаться от того, что я тебя попрошу сделать. Но, прежде, чем я выскажу свою просьбу, я бы хотел знать, твой автобус на ходу?
          - Как всегда. А что, куда-то надо ехать? - с готовностью откликнулся Петросян.
          Джанбеков, замялся. Не зная, как предложить сидящему перед ним подчинённому, который уже побывал в заложниках, стать им ещё раз. Но выбора не было.
          - Надо отвезти до границы с Чечнёй Радуева с его бандой. - выпалил он одним махом, чувствуя, как многотонная глыба, висевшего на его шее поручения, полученного от руководства республики, от выполнения которого зависела его дальнейшая работа в должности директора, свалилась с плеч и расколовшись на мелкие кусочки исчезла, освобождая дорогу более сильным доказательствам и убеждениям.
          Его чёрные, на выкате, глаза, характерный признак большинства людей принадлежащих к армянской национальности, на уставшем лице, внимательно наблюдали за поведением собеседника.
          - Ты, Размик, только не подумай, что это приказ. Если захочешь - поедешь, если - нет, придётся искать другого водителя. Всё сейчас зависит от твоего решения, но, прежде, чем ты его примешь, подумай о тех женщинах, детях, стариках, которые сейчас оказались в заложниках, а их более двух тысяч.
          Слова директора, как клин вбитый в ствол дерева, разорвали его сознание напополам.
          Одна половина просила, кричала, требовала - Тебе, что мало Будёновска! У тебя же семья, дети! Ты, что их сиротами хочешь оставить? Думаешь, если в тот раз не убили, в этот - помилуют!
          Другая задала только один вопрос - А если бы в больнице оказалась твоя семья?
          И решение было принято.
          - Что я должен сделать?
          - Тебе предстоит выполнить три поручения. Первое, позвонить домой. Второе, сесть за руль своего автобуса и отвезти этих грёбаных нохчей до границы, и третье, вернуться домой живым и здоровым, желательно вместе с автобусом.
          - Я могу позвонить домой?
          - Минутку подожди. Я сейчас позвоню Аванесову в администрацию.
          - Алло, Юрий Артёмович, он говорил по армянски, что делал всегда, когда разговаривал с представителями своей национальности для того, чтобы не забыть свой родной язык, а значит не растерять свои корни - Это Джанбеков беспокоит. Только что из рейса вернулся наш водитель, Размик Петросян. Он дал добровольное согласие на участие в поездке.
          - Это очень хорошо. Передайте ему от имени руководства республики благодарность, и пусть он, немедленно, едет к зданию администрации. А вы продолжайте поиски автобусов. Ещё нужны две машины.
          - Но, где я их возьму, Юрий Артёмович? Вы же прекрасно знаете, что автопарк предприятия работает на износ, и не первый год.
          - Меня не волнуют ваши проблемы. Сейчас мне нужны автобусы. Либо ты их мне находишь, либо мы находим тебе замену. Всё.
          Проглотив обиду, Джанбеков сказал Петросяну:
          - Мне нужно, срочно, уехать, нужно найти ещё два автобуса. Ты позвони домой и езжай к администрации города. Да, чуть не забыл. Сейчас подъедет главный инженер, скажи ему, чтобы сидел в моём кабинете и отвечал на все звонки. И заправься. Я сейчас распоряжусь, -выходя из кабинета бросил он.
          Проводив руководителя взглядом, Петросян набрал номер домашнего телефона.
          - Алло, кто это? Если нужен Размик, то его нет дома. - услышал он в трубке знакомый, такой родной, голос жены.
          - Здравствуй, жена. Я уже приехал.
          Размик, зная беспокойный и взрывной характер жены, замялся, не зная, как ей сообщить о принятом решении. Потом, собравшись с духом, твёрдо сказал:
          - Я сегодня домой не приеду.
          - А почему? Что это ещё за заявочки? Опять с мужиками в гараже бухать собрались? Смотри, придёшь пьяный, домой не пущу. - загремело в трубке.
          - Ты сначала до конца дослушай, а потом ори. Меня попросили отвезти чеченских бандитов до границы. Я дал согласие. Вот поэтому сегодня домой не ждите. Дома всё в порядке?
          - Да. - голос жены, которая узнав, что предстоит сделать мужу, сразу сбавил обороты - Ты, хоть домой заскочи на минутку. Умойся. Поешь. - в её голосе зазвучали неподдельная забота и уважение.
          - Жена, времени нет. Поцелуй за меня детей. Я скоро.
          На том конце провода попытались ещё что-то сказать, но он не стал слушать и положил трубку.
          - Долгое прощание, лишняя морока. - подумал он и вышел из кабинета.
          Через двадцать минут его автобус присоединился к другим машинам, которым предстоял долгий путь в неизвестность.
         
                В добрый путь.
         
          В эту ночь,  двум высокопоставленным руководителям республики Дагестан было не до сна.
          Телефон не умолкал ни на минуту. Звонили все, начиная с губернаторов и министров федерального уровня, сопереживающих произошедшей трагедии, и заканчивая бизнесменами и банкирами, предлагающими посильную помощь.
          Часа в два ночи, прозвучал самый долгожданный звонок. В тот момент трубку поднял Мирзабеков.
          Алло, Мирзабеков слушает.
          - Абдуразак Марданович, здравствуй! Это Паламарчук говорит. Мы с Григорянцем, узнав, что происходит в Кизляре, еле - еле смогли вылететь в Финляндию. Москва не принимала в связи сильным снегопадом. Завтра, вернее, уже сегодня вы летаем в Москву, если погода позволит. - в голосе кизлярского мэра чувствовалось искреннее сожаление, что его нет рядом во время таких трагических событий произошедших в его отсутствие в родном городе. - Абдуразак, ну, чего же ты молчишь?
          - Здравствуй Вячеслав Степанович. - ровный, спокойный голос премьера мог заставить себя слушать - Ситуация под контролем. Переговоры с бандитами завершились успешно. Так, что можешь не волноваться и не переживать.
          - Это кто, Паламарчук? - вмешался в разговор Магомедали Магомедович. - А, ну-ка, дай мне трубку.
          - Вячеслав, здравствуй. - только к своим хорошим друзьям он обращался по имени, не взирая на их должности и регалии, а они, в свою очередь, из уважения к нему, между собой называли его "дедушкой". Он об этом прекрасно знал, но прощал им эту шалость, как своим детям.
          - Ты там сильно не волнуйся. Как сказал Абдуразак, ситуация под контролем. Сейчас собираем транспорт. К утру, надеюсь, мы их выпроводим из города. Ты мне лучше скажи, как вы там в Америке?
          - Всё хорошо. Золото, на которое претендовала Европа, мы забрали. - радостно сообщил Паламарчук.
          - Молодцы. Хоть одно приятное известие за последние сутки. Ты там сердце-то не рви. Ты нам ещё здесь нужен. Давай быстрее домой. У тебя после теракта работы много будет. Приедешь, поговорим. Всё.
          Глава республики, положив трубку, задумчиво сказал:
          - Хотел я его поругать, а потом подумал и решил не стоит.
          - Ну, и правильно. - поддержал его слова Мирзабеков.
          - Ты знаешь, они опять с Григорянцем всё золото у Европы забрали. - гордо произнёс Магомедов.
          - Да. - удивился премьер - Да их не ругать, а на руках носить надо. А по большому счёту, если проанализировать последние события, его вины в том, что произошло, нету. Что он мог, то он сделал. Как Ельцин вчера заявил: - "Пограничники проспали". Вот пограничники пусть и отвечают. Кофе будем пить?
          - Давай. А то, что-то в сон потянуло.
          Они допивали кофе, когда в дверь постучали.
          - Войдите. - бодро отозвался повеселевший Магомедов.
          - В дверях появился Аванесов. - большие мешки под глазами говорили о том, что эта ночь не прошла для него бесследно.
          - Что у вас, Юрий Артёмович? - с сочувствием, спросил Мирзабеков.
          - Транспорт готов.
          - Сколько?
          - 9 автобусов, два "Камаза" и три машины скорой помощи.
          - Почему мало? Я же говорил, одиннадцать автобусов - Магомедов вскочил.
          - Чёрт знает, что творится! Вы хоть представляете, что из-за вашей нерасторопности мне опять придётся унижаться перед этой обезьяной! Даю вам двадцать минут для того, чтобы все машины стояли возле администрации. Идите.
          Когда за Аванесовы закрылась дверь Мирзабеков попытался вступиться за него, хотя прекрасно знал реакцию главы республики.
          - Магомадали Магомедович, ну, зачем вы так. Он же больной.
          - Если больной, пусть дома сидит. Паламарчук бы уже не одиннадцать, а двадцать автобусов нашёл, а этот, тюхтя, и нужного количества не мог собрать.
          Он, на секунду, задумался. Позови-ка сюда Беева. Сами решим эту проблему.
          Премьер подошёл к двери и открыв её, и сказал находящимся в ней руководителям:
          - Найдите Беева. Срочно.
          - Я здесь, Абдуразак Марданович.
          - Генерал, у нас не хватает двух автобусов. Даю вам двадцать минут на то, чтобы они стояли здесь. Делайте, что хотите, но два автобуса найдите. Это приказ. Всё.
           В начале пятого колонна из одиннадцати автобусов, двух "Камазов" и трёх машин скорой помощи была готова.
          Магомедали и Абдуразак Марданович вышли проводить те, кто рискуя своей жизнью, дал добровольное согласие стать заложником, ради спасения тысяч мирных дагестанских граждан.
          Как-то, само - собой, случилось, что они оказались в середине идущих к автобусам людей.
          - Товарищи, - Магомедов остановился - прежде, чем вы сядете в автобусы, я хочу вам сказать, что дагестанцы никогда не забудут ваш подвиг, ваши имена. Сегодня я ещё раз убедился в том, как крепок дух интернационализма. Что мудрость и мужество кизлярцев, всех дагестанцев, непобедимы. И, дай Аллах, чтобы вы все вернулись из этой необходимой поездки, живыми и здоровыми. В добрый путь.
         
         
          Ровно в половине пятого колонна остановилась напротив главного корпуса кизлярской городской больницы.
          Выйдя из автобуса, Ахмед Саламов и Камиль Омаров, пройдя двадцать метров, разделяющие улицу Победы и здание, предъявив охраняющим вход боевикам, пропуска, выданные им накануне Радуевым, вошли внутрь.
          Видеокамера в руках Камиля не выключалась ни на минуту.
          Радуев с Исрапиловым ожидали их с нескрываемым интересом.
          - Ассалам Алейкум, Салман. - маска радушия на лице Саламова была безупречной.
          - Ваалейкум Ассалам! - ответил Радуев, пожимая протянутую руку. - Ну, и как, всё сделали?
          - Как и обещали. Все ваши требования выполнены. Автобусы, два "Камаза" и три машины скорой помощи вас дожидаются вместе с руководителями министерств и ведомств республики.
          - А Беев?
          - Генерал Беев тоже здесь.
          - Хорошо. У меня к тебе есть ещё одна просьба.
          - Не просьба, а требование. - перебил Радуева Исрапилов, голос которого заставил Саламова внутренне напрячься. - У нас погибли семь человек и без их тел мы не уедем.
          - И что я должен сделать?
          - Найти их! - Исрапилов был зол.
          - Хорошо. Скажите, где их искать и мы принесём их тела. - спокойно ответил ему Ахмед Джахбарович.
          - А вот это уже ваша проблема.
          Пока искали трупы, началась погрузка людей из числа заложников. Забирали всех подряд, но мужчины старались заменить собой женщин. Они сами вставали и, без лишних слов, шли в автобусы, стараясь не думать о том, что их ожидает в конце пути, жизнь или смерть.
          Саламову пришлось нелегко. Отыскать все трупы бандитов за отведённое время, не представлялось возможным. Ему удалось найти только пять трупов, тела которых бандиты сразу же погрузили в "Камазы". Улучив момент, когда Ирапилова не было рядом с Радуевым, он занимался погрузкой в автобусы каких-то ящиков, Ахмед Джахбарович подошёл к нему.
          - Салман, мы смогли найти только пять трупов твоих бойцов. Остальных мы найдём, и передадим вам туда, куда скажешь.
          Радуев, прищурив глаза, внимательно посмотрел на него и кивнул головой. Сейчас ему было не до него. Саламов, поняв это, молча подошёл к автобусу, где находились добровольцы.
          В дверях, наблюдая за происходящим, стоял депутат Государственной Думы России, Гамид Гамидов.
          - Ахмед у меня к тебе будет просьба. Когда мы уедем, проконтролируй организованный выход оставшихся заложников, чтобы избежать не нужных жертв. Так, как здание может быть заминировано.
          - Хорошо, Гамид Мустафаевич, я приложу все свои силы, чтобы сделать это. Пожав ему на прощанье руку, Саламов вновь пошёл в здание.
          Погрузка людей, боеприпасов и оружия заняла у бандитов не ьолее получаса.
          В начале шестого утра, десятого января 1996 года, колонна, сопровождаемая тысячами глаз, в которых горел огонь ненависти к бандитам, и гордости за добровольцев, покинула город, оставив горожанам кровь убитых, и душевную боль за них.
                Освобождение.
          Радуев ушёл, оставив после себя лежащих на улицах убитых, кровь раненых, изуродованное, пулями и гранатами здание больницы с пустующими - глазницами окон, из которых свешивались белые простыни. С плачущими водопроводами пробитыми осколками мин, из которых струилась вода, как слёзы дагестанских женщин. Разбитые и исковерканные увиденным, души детей. Запах газа и справедливый гнев!
           Всенародный гнев!! Всемирный гнев!!!
          Но жизнь продолжалась, и надо было жить, кому-то ради детей, кому-то, ради внуков а кому -то ради горожан.
          Правительственный кортеж остановился возле больницы, почти на том же самом месте, с которого, буквально час назад, отправились в неизвестность автобусы с заложниками и бандитами.
          Магомедали Магомедович приехал сюда, чтобы лично пообщаться с освобождёнными людьми и осмотреть то, что осталось от больницы.
          Одни женщины одетые, как попало, старались побыстрее уйти. Другие, кутаясь в больничные простыни и пододеяльники, стараясь укрыть своё тело не столько от пронизывающего ветра, сколько от любопытных глаз мужчин, тоже спешили домой. Другие, в домашних халатах и тапочках на босу ногу, не рассчитывая на поддержку, почти бегом, старались покинуть место заточения.
          Мужчины, в рубашках, пиджаках, спортивных костюмах и в разнообразной обуви, начиная с обычных тапочек и заканчивая носками, один вышел вообще босой, не обращая внимания на окружающих, мелькая перевязанными головами и руками, с синяками под глазами и припухшими, разбитыми лицами, расходились по домам.
          Всякое пришлось повидать на своём веку Председателю Государственного Совета республик, но такое он увидел в первый раз.
          Его негодованию не было предела. Сидевший рядом с ним Мирзабеков, от удивления, не мог вымолвить ни слова.
          - Нет, ты посмотри. Ты посмотри, что эти гады натворили. Что они с людьми сделали. Это же уму непостижимо. А, ну-ка, пойдём, выйдем, поспрашиваем у людей...               
          Магомедали Магомедович нервно открыл дверцу машины и вышел. Следом за ним покинул машину и Мирзабеков.
          Их, почти моментально, окружила толпа бывших заложников, встречающих их родственников и зевак.
          - Как настроение? Как здоровье? Как бандиты с вами обращались? Поступали ли вам продукты и лекарства?
          - Всё хорошо, Магомедали Магомедович. Спасибо, что не бросили нас. Что вызволили и не позволили военным штурмовать больницу. - со слезами на глазах, говорила ему одна русская старушка. Перекрестившись, она подняла руки вверх и возблагодарила Господа.
          - Спасибо тебе Господи, что дал нам такого начальника, который печётся не только о националах, но и нас христиан не забывает. Спасибо вам всем.
          Её оттеснила полная даргинка, с ребёнком на руках, которая произнесла свои слова благодарности на даргинском языке. Потом, какой-то мужчина крепко жал его руку. И ещё, и ещё, и ещё.
          Тоже самое происходило и с Абдуразаком Мардановичем.
          Слова благодарности били мощным фонтаном и душ и сердец освобождённых людей.
          Охрана, медленно, но уверенно, взяла ситуацию под контроль.
          - Извините нас люди. Но нам пора. Здоровья вам и благополучия, а самое главное - мира!
          Произнеся последние слова, Магомедов с Мирзабековым пошли к машине. Вслед за ним заспешили и другие руководители.
          Но слова благодарности стали звучать громче.
          Они догоняли, проникали в сознание, наполняли большое сердце Магомедали Магомедовича удовлетворением, которое приходит всегда, когда хорошо выполненная работа, приносит положительный результат.
         
         
         
         
          

          Этот памятник установлен в годовщину трагических событий, происшедших в городе Кизляре 9-10 января 1996 года и посвящен жертвам террористического акта, совершенного чеченскими боевиками, в результате которого 51 человек погиб, 174 ранены, и 2161 человек удерживался в заложниках.
         
         
         
         
         
         
   
    Ахмед Джахбарович Саламов, при поддержке своих друзей, в 2007 году  открывает свою стоматологическую клинику "Здоровье", которая стала маленьким семейным бизнесом, где вместе с папой работают его дочери Ася и Мадина. Сын Адиль тоже пошёл по стопам отца, и сегодня работает стоматологом в г. Махачкала.
   
    В 2013 году ООО "лечебно - оздоровительный центр "Здоровье", стал победителем республиканского конкурса на лучшее предприятие среди лечебных учреждений Дагестана.
    - Своей самой большой и дорогой наградой, говорит Ахмед Саламов, я считаю не награды нашей Родины, в 2011 году, мне вручили золотую звезду "Народный Герой Дагестана", в 2013 я стал лауреатом Государственной премии Республики Дагестан в области изобразительного, декоратино-прикладного искусства и архитектуры, за создание мемориального комплекса в честь 200-летия Пирогова Н. И, в с. Салта, за что  был удостоен звания "Почётный гражданин с. Салта", а награды своих детей, которые подарили мне пятерых внуков, четверых мальчишек и одну девочку. Лучше и достойнее этих наград на свете нет.
   
         
         
         
         
         
         
         
         
          Салман Радуев, ставший после теракта в Кизляре террористом номер два, был арестован в 2000 году. Год спустя суд приговорил его к пожизненному заключению. Радуев умер в колонии особого режима под названием "Белый лебедь, что находится в Пермской губернии, в 2002 году. В декабре 2001 года Верховный суд Дагестана приговорил Турпал-Али Атгериева к 15 годам лишения свободы в колонии строгого режима за участие в террористическом нападении на Кизляр. Год спустя Атгериев также умер в тюремной больнице. Официальные причины смерти обоих террористов оказались странным образом схожи - кровоизлияния и внутренние кровотечения. Этот факт был отмечен рядом экспертов, однако независимого расследования по этому поводу не проводилось.