Откровение - Глава 4 - Буря и гнев - часть 2

Держа безжизненное тело,
Завис недвижно Иоанн:
В глазах, что ночью, потемнело,
И закружило, будто пьян.

На миг придавленного сердца
Остановился редкий стук,
И образ брата-страстотерпца,
Скользнув из отнявшихся рук,

Истёк на каменное ложе,
Как сквозь персты сухой песок.
"Нет, это сон...!" - объятый дрожью,
Осмыслить Иоанн не мог,

Что жизни пламень смерк навечно,
Что пепел уж давно остыл.
Он Прохора схватив за плечи,
Будить пытался что есть сил,

Отчаянно не веря чувствам.
Но осязание потерь
Бездонной пропасти безумства
Пред ним приотворило дверь.

Слепым, налитым кровью взором
он с безнадёжною тоской
Как-будто силился опору
Нащупать сломленной рукой,

Чтоб во спасенье зацепиться.
Но вместо жалости встречал
Лишь ненавидящие лица
И их насмешливый оскал.

Такую не снеся жестокость,
Он сломанный возвысил глас:
"Акститесь! Вы летите в пропасть,
Где черви точат всякий час,

Где огнь не угасает вечность,
Чтоб вечность выжигать грехи!
Ужель Христова человечность,
Вам лопнув ветхие мехи

Младым вином, до капли малой
Иссякла, осушив и дно?
Ужели в вас любви не стало
Хотя с горчичное зерно?

Ужели губите вы души,
Самозабвенно поспешив
Склонить доверчивые уши
К столь явной, столь нелепой лжи?

Ужели совесть вас не судит
В безвинной крови на руках?
Покайтесь, дети, братья, люди!
Ужели пред Киннопсом страх -

Страх смертной муки преходящей -
Сильнее страха вечных мук,
Неотвратимо предстоящих
От окаянства ваших рук?

Ужель не стоят грош гонений
Для вас Святые Небеса?
Ужели вертел над Гиенной
За бренны ваши телеса
81
Дороже сердца в человеке?
Ужели страх и клевета
Затмили в памяти навеки
Блаженну Заповедь Христа?

Блажен, кто духом в нищете,
Кто страждет в угнетеньи!
Небес им Царствие в удел
И Бог им в утешенье!

Душой кто кроток и смирен,
Кто истиной восхищен -
В наследье Раем награжден
И вечностью насыщен!

Блажен, кто в горестях велик,
Кто в бедах непорочен -
Господней милости родник
Вовек пред ним расточен!

Блажен, за правду кто гоним,
Кто миротворец всюду -
Он чадам Божьим побратим!
С ним ангелы пребудут!

Блажен, кто злы презрев уста,
Все терпит поношенья
За жертву и Завет Христа,
За веру в Воскресенье!

Вы - соль земли! А коль она
Солёной быть престанет,
То ни к чему уж не годна,
Лишь бесам на попранье!

Вы - мира свет! Средь мглы и туч
К Небесному порогу
Пусть он укажет, аки луч,
Тернистую дорогу!

Возрадуйтесь, возвеселясь -
Вас щедрая награда
В Небесных рощах заждалась
Средь ангельского сада!"

Но свист, удар и привкус крови,
Потоком хлынувший в уста,
Прервали вдруг на полуслове
Призыв апостола Христа.

Вдруг новый свист - И адский пламень
До пепла будто глаз прожёг.
И снова свист - и третий камень
Повергнул Иоанна с ног.

Не замечал он, оглушенный
Замёртво лёжа на спине,
Как грудь, главу, иные члены
Град острых осыпал камней.

Но только лишь остановился
Сей рукотворный камнепад,
Когда над ним с бичём склонился
И за браду схватил солдат -

Тогда лишь уцелевшим оком
Осмысленно повёл старик,
И вдруг, вглядевшись ненароком
Окаменевший ката лик

Узнал: им был азартный стражник,
Что на тюремном корабле
Его сопровождал однажды:
Застравший в долговой петле,

Решил он утопиться с горя,
И гиблым отдался волнам.
Но с боем отнят был у моря
И ко Христу привился сам,

Презрев былые заблужденья,
Душевный обретя покой.
Как смел он ныне меч гоненья
Занесть предательской рукой

Над головой вчерашних братьев,
С кем хлеб он и вино вкусил?
Как смел он воссылать проклятья
Тому, кто в жизнь благословил?

Полуживого Иоанна
Меж тем тащил он за браду
В средину клики кровожадной,
К немилосердному суду,

Его разодранною грудью
Кровавя вслед подножный прах
До места,где их ждали судьи:
Блудница, жрец и олигарх.

Толпа, дошед до исступленья,
Ревела: "Ну давай! Яви
Нам истины твоей знаменье -
Клеврета тело оживи!", -

И, сыпя на него удары,
Глумились: "Ну! Пока живой,
Избавь себя от этой кары!
Или Христос бессилен твой?!"

Но вот могущественно руку
Подъял Аврелий Таврион;
Толпа повременила муку,
Прислушавшись, что скажет он.

"Ты Иоанн, сын Зеведеев, -
Он зычно молвил наконец, -
Изгой народа иудеев,
Как чужеродец и пришлец,

Был сослан к нам для искупленья
Былых своих грехов и вин.
Но ты презлое лжеученье
Меж патмосцами вбил как клин,

В них ненависть к отцовской вере
Взрастив под притчи про любовь!
Ты их скормил своей химере,
И на твоих клыках их кровь!

Так признаёшь ли преступленьем
Всю череду сих подлых дел?
И что ввести их в заблужденье
Ты злонамеренно радел?

Молчишь и отвергаешь вины?
Тогда, как требует народ,
Знамение Христа яви нам -
Пусть в мертвеца Он жизнь вдохнёт!"

Но Иоанн свои бессильно
Отверз разбитые уста,
И с безразличьем замогильным
Ответ последний прошептал:

"Не веры для, но в искушенье
Лукавый, любодейный род
Напрасно требует знамений -
И никогда не обретёт!

Уж все знамения вам были
Даны. Но вы по слепоте
Пятой смешали бисер с пылью...
Теперь не сыщите нигде..."

- Вы слышите?!, - раздался хохот, -
Безумец, вместо пары глаз
Имея лишь едино око,
Слепыми называет нас!

Но вдруг и впрямь не зрим мы всё же,
Что жив мертвец, лишь лёг поспать?
Давайте встать ему поможем!
Эй, ты! Проснись! Пора вставать! -

И для бессмысленных глумлений
На Прохора покойный прах
Толпа с ехидностью гиеньей
У Иоанна на глазах

Накинулась, давясь от смеха,
Ударами увечить ног.
С такой неистовой потехой
Смириться Иоанн не смог.

Чтоб мощи Прохора собою
Прикрыть, он, яростью вскипев,
Последнему отдавшись бою,
Как раненый смертельно лев,

На бешенную прыгнул свору.
Но не посилен совладать
Со всесметающим напором,
Был под ноги им сбит опять,

и некто за бороду снова
Его схватил, занёс свой меч,
Удар губительный готовя,
Чтоб голову верней отсечь.

И мысль пред неизбежной смертью
От искры гнева разожглась:
"Ужель за преступленья эти
Потоп не смоет, словно грязь,

Своею правосудной дланью,
Клубок сих ядовитых змей,
И справедливо воздаянье
Их не постигнет на земле?"

И в это самое мгновенье
Незримой силою вокруг
Остановило всё движенье
И всякий оборвало звук;