Случай в подземке. Рассказ

В двенадцать часов пополудни двенадцатого декабря, войдя в московскую подземку, я отчётливо ощутила аромат моих любимых белых фиалок, тех самых, лесных, что собирала с сестрой на опушке берёзовой рощи в радужном детстве, гостя у бабушки в деревне, и которые давно занесены в Красную книгу, как вымирающие растения. Запах сочился, словно из-под земли, изо всех щелей, и казалось, стекал с потолка, как вешние воды во время половодья. Он не был приторно-сладким и въедливым, скорее наоборот, его хотелось вбирать и вбирать жадно, как губка, наслаждаться до бесконечности. «Ну вот, не иначе новое химическое оружие испытывают на москвичах неумолимые террористы. Мало им взрывов в метро и авиакатастроф, - решили уморить народ тихо и изощрённо», - думала я, а ноги уже несли по перрону и гостеприимные двери поезда, словно ожидающие именно любительницу лесных фиалок, живо захлопнулись…
  Странно, но внутреннее ощущение дарило радость и долгожданное спокойствие. Значит газ действует не сразу: «Ну что же, легче будет умирать, да и стоит ли печалиться, если уже надышалась». Волнения и страхи остались на перроне, как забытые второпях вещи. Водрузившись на свободное место, я стала погружаться в атмосферу безмятежного созерцания всех прелестей жизни подземного мира.
  На удивление люди сидели весьма расслабленно, и каждый, как мог, пытался скоротать своё драгоценное время. Кто-то спокойненько читал книгу – живую и многими позабытую из-за шагающего прогресса в ногу с регрессом души, иные, закрыв глаза от усталости, ловили релакс под мерный перестук колёс, мысленно блуждая во дне проходящем. Мило улыбнувшись вновь прибывшей, мальчик, напротив меня, погрузился в томик стихов Андрея Белого. Сам он казался ангелом, сошедшим с небес: белокурые вьющиеся волосы и глаза – голубики. «Да», - заметила я,«только венчика над головой не хватает». Будучи наблюдательной, я быстро отметила, что достаточно было проехать одну остановку, как усталость отступала, появлялись силы и желание снова бежать по делам. И только необходимость следовать до станции назначения позволяла активизироваться исключительно в пределах отведённой территории. Пассажиры легко и радостно уступали места вновь вошедшим, помогали занести чемоданы и сумки, вежливо усаживали стариков и болтали с малышами, и от этого в вагоне становилось чуть светлее, словно кто-то подливал маслица в лампадку…Вспомнился сладкий запах ладана, храмовое пение, и тихое умиротворение закралось в душу: «Хорошо то как… Почему я так редко стала ходить на службу? Вечно ищу себе отговорки и оправдания: то поспать в выходные хочется, то уборка по дому со стряпнёй, а радости от исполненного – ноль – дырка от бублика». Вдруг в дальнем конце вагона кто-то громко чихнул, и весь вагон радушно пропел: «Будьте здоровы!» Удивлению моему не было предела: «Вот это да! Куда я попала? Может быть тут вольноотпущенные с Канатчиковой дачи? Но так не бывает, чтобы всех и сразу… А может быть газ так действует?». Дальше фиалковое наваждение раскрывалось во всей своей красе, лепесток за лепестком, удивляя и завораживая.
  Скорость поезда увеличивалась, закладывало уши, но никто на это не обращал внимания. Вдруг резко в вагоне погас свет, и уверенный спокойный  голос, словно с небес, произнёс: «Просьба соблюдать спокойствие. Идёт проверка на Принадлежность». «Принадлежность чему или кому?» - тревога наползала, как чёрная туча, но силуэты невидимых людей расцветали всеми цветами и оттенками радуги, переливаясь своим неповторимым светом. Мальчик напротив погрузился в золотое марево, и мне тут же вспомнился стих Андрея Белого «Тело»:
В неизносный,
Косный
Ком —
— Бьётся
Сердце, —
— Светоём.
Телo
Бренное
И пленное —
— Бьётся —
— Солнечной
Вселенною.
Очи — прянут:
Станут
Свет —
— В золотые —
— Ливни лет, —
— В золотое —
— Бездорожие…
В уши —
Грянут
Трубы —
— Божие!..
Суши
Каменные
Жгла —
— Сила пламенного
Молота…
Души —
Божьи
Зеркала, —
— Отражающие —
Золото.
   Стало ужасно интересно. Взглянув на свой силуэт, определила – да я почти фиолетовая. «Каждый охотник желает знать где сидит фазан. Ф – фазан», - вспомнилась детская зубрилка всех цветов радуги и мои часто повторяемые слова: «Да мне всё фиолетово!» - когда чувствовала, как ком обид начинал нестерпимо душить, и чтобы не обозлиться на обидчика, я переключала своё внимание на душеспасительные темы. «Дофазанилась значит. А, впрочем, хорошая маскировочка в ночи», - успокаивала я себя. Но это было только начало, фиалковое наваждение разворачивалось со скоростью мысли.
   На станции «Добрынинская» в инвалидной коляске въехал мужчина очень приятной наружности, элегантно одетый, и тут же перешел к решительным действиям. Громко и отчётливо он проговорил на весь вагон: «Братья и сёстры, есть ли среди вас нуждающиеся?» После чего проехал по вагону, щедро осыпая таковых. Казалось, карманы его были бездонны. И что самое интересное, - люди принимали его денежную помощь, как должную, с большой благодарностью. Я тут же вспомнила, что всегда подавала инвалидам щедро, как могла, а они прятали эти бумажки в потайные карманы и, оглядываясь по сторонам, спешили восвояси, но, чтобы они! раздавали милостыню – никогда. Подъехав ко мне и заглянув в глаза, парень протянул мне три пятитысячных купюры, сказав: «Это тебе, голубка, маме на лекарства». «Точно, голубка…сизокрылая», - подумала я, вспомнив про фиолетовый, а он, словно прочтя мысли, погладил меня по руке. «Но откуда ему знать, что вчера маме стало ещё хуже! Что онкологическое заболевание прогрессирует с каждым днём, и врачи давно отказались от неё, разведя руками, что онкобольной у них – обречённый смертник… Господи! Слава Тебе!» - от этих мыслей слёзы хлынули горьким ручьём, словно настой пустырника, который стал так привычен в нашем доме. Парень достал белоснежный платок и подал мне его со словами: «Претерпевший до конца спасётся. Прими деньги, во Славу Божию». Именно с этими мыслями я всегда подавала милостыню и на душе становилось теплее. Тщетно пыталась слава надеть на меня золотой венчик самолюбования. Уткнувшись в платок, я погрузилась в аромат моих любимых белых фиалок. Боже мой, как же хорошо!
   На следующей станции вошли подростки лет семнадцати, явно навеселе. В пакетах позвякивали бутылки и топорщилась закуска, лица излучали вожделение предстоящей трапезы, и все прелести жизни «светской» молодёжи были налицо, а вернее на лице. «Интересно, каким цветом радуги они засияют», - подумала я, и не успев опомниться, увидела, как вагон вновь погрузился во мрак ночи, и звучный голос проговорил: «Сохраняйте спокойствие, идёт проверка на Принадлежность». Теперь-то я поняла что это за проверка, и стала с большим интересом разглядывать вновь прибывших и тех, кто уже ехал со мною давно. Напротив меня теперь сидел парень в наушниках и, нервно дёргая головой, никого не замечал вокруг. Он напоминал мне непрерывно мигающую лампочку скорой помощи. «У него что, нос заложен? Неужели он не чувствует запах моих любимых фиалок?» -  обеспокоенно думала я, глядя на него в упор. Но ни тут-то было! Парень снял наушники, раскрыл глаза и, словно карась на удочке, стал изумлённо таращиться. С каждым вдохом цвет его «чешуек» становился ярче и краше. «Ага, вот и ты попался, дружок! Могу за тебя порадоваться! Смотри, не сорвись», - улыбнулась я и перевела взгляд на вновь прибывших молодых людей, которые маячили бледно-зелёными светлячками, сгрудившимися в кучу от страха увиденного. Но и их волнение скоро развеялось. Они стали с любопытством инопланетян разглядывать светящихся пассажиров, цвета которых менялись, переливались, сливались попарно – у держащихся за руки влюблённых, росли ввысь, словно свеча, или ширились, в зависимости от помыслов и желаний. И снова меня потянуло на поэзию.

Человек-свеча

В горах, где солнце свой причал
Теряет в блеске гроз,
Жил человек, его свеча
Пылала ярче роз.
Он уговаривал пургу
И ливни утишал,
Лавин ловил грудинный гул,
Чтоб думать не мешал.
Он муравью опорой был,
Когда спускалась мгла, -
Пускал свечу свою в распыл,
Сжигая вновь дотла.
Седой старик, гроза лесов,
Утешитель и страж,
Вертел фортуны колесо,
Держась за горный кряж.
Немело эхо и ручья
Журчание, едва
Он хмурил брови и свеча
Рыдала, как вдова
Над сиротеющей землёй,
Добром истлевшим, но
Он знал – под тлеющей золой
Росло Его зерно…
И мудрый филин на плече,
И помнит древний лес –
Жил человек, что дал свече
Подняться до небес.
 
 …Да, словно гирлянду разноцветных огней проверял сегодня Домоуправитель к празднику. То ли ещё будет! Вот возьмёт и выкрутит бракованные лампочки за ненадобностью, что тогда?  Даже страшно подумать… И так жалко стало всех этих «карасиков», «светлячков» и много ещё кого, кому ещё предстоит войти в этот удивительный поезд и ощутить свою Принадлежность. Только бы не опоздали, только успели бы вскочить хотя бы в последний вагон. Настроение было прекрасное, вновь вернулось ощущение полёта и радости, желание быть нужной. А как же иначе? - Самый главный Праздник Жизни у нас впереди, а значит на подготовку ещё есть время.