Беспокойный инок

Он прошел всю Камчатку, ведя казаков,
Знали имя его в Сибири до самого моря,
А потом, вдруг, снял саблю, отдал пищаль,
В последний раз выкурил неразлучную трубку
И постригся в монахи лихой есаул… 
Раскрывали служивые люди рты,
Иван Козыревский – инок Игнатий!
Не могли они себе даже представить такое…
Ведь только вчера вел он в бой казаков
И гремел его голос над яростной схваткой.
Был он весел, пел и плясал перед боем,
А в осаде шутил и смеялся, подбадривая друзей.
Не боялся он ни приказчиков, ни воеводы,
Шел навстречу опасностям, словно гибель искал
И такой человек монастырским иноком стал!
Вот сидит он в одиночной монашеской келье,
Он и свеча, читает тоскливую книгу,
А на узком окне решетка железная,
Что же это такое, монастырь иль тюрьма?
Быстро жизнь ему монастырская опостылела.
Вот спуститься б сейчас с крутого берега,
Парус над судном поднять, а там…
Но следят день и ночь монахи за ним.
Зимние ночи бесконечно длинны,
А метель завывает и хохочет над ним
И вынашивает он планы бегства.
Закрывал он глаза и видел себя,
С трубкой в зубах и саблей в руке,
Ведет он отряд в атаку на камчадалов,
А потом предательство атамана,
А ведь другом его он считал!
А тому лишь богатства и власти хотелось…
И снова над головой у него паруса,
Пела душа его, открыли они Курильские острова!
А потом арестован и вот уж тюрьма,
Хоть злодей и не он, но ведь с ними он был
И нечего делать, закачалась петля над ним,
Обещает боевой есаул в монахи постричься…
Но душа его жизни такой принять не смогла,
Он бежал и ловили его,
А он снова бежал и снова ловили его…
Мы не знаем, где жизни нашел он предел,
Но не верим, что в келье уснул он навеки,
Никогда не смирится с неволей такой человек!
Носят имя его и мыс и гора на Курилах,
Да еще есть такой же хребет на Камчатке,
Может только они и помнят сейчас,
Как прошел, когда-то, по этим местам есаул.